Невыносимое счастье опера Волкова (СИ) - Коваль Алекс
– Очень смешно, – хохочу я. – Просто лето рядом, чувствуешь? Люблю его. Небо голубое, трава зеленая, солнце жаркое, дни длинные, ночи яркие… – прикусываю язычок, задумчиво протянув, – знаешь, я раньше этого не замечала. В постоянной беготне по работе только и видела лето в окно. Просто ритм жизни в Москве такой. Авральный. Не до сантиментов было, – тараторю, словно оправдываясь. – А после всего… в общем, я тут подумала...
– Так?
– Хочу максимально разгрузить свой график и насладиться этим летом. Отдохну, как следует, сил наберусь, на море наконец-то поглазею. Знаешь, как давно я мечтаю засесть на берегу с книжкой? По-моему, я готова воплотить эту мечту.
– Правильное решение, конфетка.
Волков обнимает меня за талию, прижимая спиной к себе. Сдвигает пальцем лямку сарафана и целует в голое плечо. Всего легкий “чмок”, а у меня уже мурашки хороводы водят.
– Вик, – оборачиваюсь, – слушай, вся наша ситуация с беременностью и мое ужасное поведение в ту ночь… – пробегаю пальчиками по его виску, глажу щеку, спускаясь к губам, – я хотела сказать, что ты будешь потрясающим отцом. Самым лучшим! Та истерика, она… не вздумай примерять ее на свой счет, Волков.
– Тони…
– Я серьезно! Это я такая истеричка ненормальная! Ты тут совершенно не при чем. Ты самый лучший, самый идеальный, самый потрясающий мужчина! Честный, ответственный, иногда, конечно, вредный, но я тоже не подарок, – продолжаю, чувствуя, как слезы подступаю. – Я очень счастлива, правда! Может, до сих пор по мне не скажешь, но я счастлива, что у нас с тобой будет мелкий. Что это твой ребеночек, Вик, безумно счастлива! Это было неожиданно, да. Но… в общем… уф! Помоги мне, а то я сейчас разрыдаюсь! – морщу нос, шмыгая.
Волков улыбается. Уставший такой, выжатый событиями последних дней, но улыбается.
– Конфетка.
– М-м?
– Замолчи.
– Что? – офигев, таращу глаза. – Я тебе тут в любви признаюсь, в комплиментах рассыпаюсь, а ты меня затыкаешь? Э-эй! Я ведь могу все слова взять обратно!
– Прямо все?
– Ну, не прямо, но могу, – дую губы.
– М-м. Ну, если вспомнишь, что болтала, – подается вперед Волков, в миллиметрах от моих губ замирая, – после поцелуя, то хоть все забирай! Я и так все это знаю, конфетка, – улыбается этот самоуверенный мужчина, – и я тоже тебя люблю! – и, не дав мне возможности опротестовать, целует. Буквально захватывает мои губы в плен своих губ. Сначала нежно и мягко, а потом смакуя жадно и со вкусом. До подгибающихся коленей и свиста ветра в голове. Тут крышу срывает так, что и правда немудрено забыть все и даже собственное имя.
Мы целуемся, стоя прямо на крыльце клиники. Долго. Сладко. У всех на виду. Вообще-то я не любитель обжиманий и тисканий на публике, но… мне плевать! Пусть завидуют. Мы заслужили. А когда Вик наконец-то отпускает мои губы и берет за руку, ведя к машине, я не могу сдержать довольного:
– Один-один!
– А по-моему, там счет уже за сотню перевалил. В мою пользу, разумеется.
– По-моему у тебя плохо с математикой, родной.
Волков хмыкает.
– Едем домой, Вик? Тебе надо отдохнуть и хорошенько выспаться.
– А то что?
– А то рухнут все мои грандиозные планы на тебя и на эту ночь.
– Соблазнительно звучит, конфетка. Домой. Только сначала заскочим в одно место.
– Куда и зачем?
– Кафе “Круассан”, знаешь такое? Там Ларин нас ждет. Поговорить залетному приспичило. Вернувшись на свою землю, он что-то стал слишком общительным.
– А ты и не смог отказать? – хмыкаю, – знаю я, где это кафе. В пятнадцати минутах езды, – кажется, после задержания Шляпина мой опер с москвичом неплохо сдружились. Хотя сам Волков в жизни это не признает.
– Вот такой я. Безотказный.
Преодолев забитую машинами парковку, Вик разблокирует двери моей темно-синей BMW. Как истинный джентльмен, открывает и придерживает переднюю пассажирскую. Вот только:
– Не-а.
– Что “не-а”?
– Не прокатит, – тяну раскрытую ладонь. – Я за рулем. Давай ключи. Тем более я знаю, куда ехать, а ты нет.
– Не-а, – обезьянничает Вик. – Усаживай свою симпатичную задницу и поехали. Тебе нельзя перенапрягаться. Будешь показывать мне дорогу.
– Так я и не собираюсь педали крутить, чай, не на велосипеде.
– Мхм, на пассажирское, давай-давай.
– Имей совесть! Я ужасно соскучилась по рулю! Свой танк ты мне доверяешь редко, дай хоть тут душу отведу, пока не продала!
– Я не люблю ездить пассажиром.
– Тогда ты вполне можешь, м-м… пойти пешком, – складываю руки на груди. – Тут до "Круассана" недалеко.
– Ага, щас! – прячет ключи в карман брюк Волков.
– Вик, я не шучу.
– Да я тоже вроде серьезен.
Ну, капец!
Стоим посреди парковки, упрямо схлестнувшись взглядами. Нет, все-таки с нашими характерами нас ожидает потрясающе яркая совместная жизнь! Главное, в процессе не убить друг друга, а то Вик умеет метко стрелять, а я неплохо обращаюсь с металлическими дубинками…
Глава 47
Глава 47
Нина
– Можно мне зеленый чай с жасмином и что-нибудь из выпечки на ваш вкус, спасибо, – улыбаюсь официанту, возвращая меню.
Парнишка кивает и удаляется.
Кафе “Круассан” нельзя назвать суперпопулярным местом в этом районе, но надо отдать должное – булочки и тортики они пекли классные. Почему Ларин назначил нам встречу именно в этом кафе, тоже вполне понятно. До отдела УВД центрального района тут рукой подать. А еще место тихое, уютное и спокойное.
Бросаю взгляд через плечо. Волков смотрит на меня, м-м… волком. Побежденный, обиженный зверь. Отстукивает пальцами по столешнице и тихонько забавно бесится.
Не удержавшись, потрепав своего опера по щеке, еще старательней растягиваю губы в улыбке, сообщая:
– Ну, вот видишь, и на пассажирском сиденье ездить не страшно, Виктор. Не умер же от пары километров без руля.
– Запомни, я уступил только потому, что тебе в твоем положении нельзя волноваться и нервничать.
– О-оу, мой благородный рыцарь!
– Кулагина…
– Я смотрю, вы не скучаете, – встревает в наш междусобойчик посторонний голос совсем не постороннего человека. – Как в старые добрые времена.
– Леня? Привет!
– Привет, Тони. Прекрасно выглядишь, впрочем, как всегда! Виктор, – Ларин протягивает руку Волкову. Мой бука кивает и молча ее пожимает, сразу с места прыгая в карьер:
– Зачем звал? Что-то срочное?
Я закатываю глаза. Мальчики, что с них взять.
– Подумал, что вам будет интересно, как идет следствие. Ты же в курсе, – смотрит на меня, – что дело под себя подмяла Москва? Дальше уже тут будут дело Шляпина раскручивать.
– Да, Вик говорил, что вы его забрали. Ты, может, чай или кофе хочешь? – предлагаю, так как очевидно, что Волков и лишней секунды Ларину дать не желает. Излишним гостеприимством с ним он никогда не страдал.
– Нет, спасибо, я отсюда прямиком домой. Там Инга ждет на ужин.
Я подвисаю на доли секунды. Инга? Он сказал – Инга? Да ладно!
– Погоди, это феечка Столярова, что ли?
– Как ты ее назвала? – хмыкает Волков. – Феечка?
– Оно само. Увидела её когда с тобой первый раз, в мозг что-то въелось. Худенькая, хрупкая, низенькая, рядом с вами, гренадерами, чем не феечка? Но ты подожди, не отвлекай. Так ты про ту Ингу?
– Ага. Про ту.
– Вы что… она… с тобой, сюда?
– Есть такое. Вот, решили попробовать все по-серьезке, – смущенно почесывает подбородок мужчина, – съехались, в общем.
– Ого, неожиданно, – улыбаюсь, – так она уволилась в Сочи?
– Ей оформили перевод, – говорит Вик, – Багрянцев так психовал. Ты у него из-под носа перспективную следачку увел. Еще пару лет на глаза ему не попадайся, а то засветит, – хмыкает Волков.
