Обман - Алеата Ромиг
Я сделала то, чего поклялась не делать.
Убедившись, что геолокация отключена на компьютере, я вошла в Facebook.
Сначала я поискала Челси Мур. Последняя запись датирована концом августа. На фотографии она лежала на больничной койке с поднятыми вверх большими пальцами, подпись гласила, что она здорова.
С чувством надвигающегося ужаса я нашла Милли Эшмор. Ее страница была полна постов и фотографий. Там были свадебные платья и свадебные торты. Фотография, которая привлекла мое внимание и от которой скрутило желудок, была изображением Милли и нескольких других женщин в кабинке в баре. Я узнала расположение одного из баров на Ривер-стрит. Большинство женщин смеялись и держали в руках напитки. И в конце, выглядя испуганной и сдержанной — два прилагательных, которые я никогда не думала, что буду использовать для своей лучшей подруги, — была Челси.
Я щелкнула по фото, чтобы его увеличить.
Волосы Челси, которые на протяжении многих лет сменили все цвета, от фуксии до зеленого, теперь были насыщенного янтарного цвета, убраны назад в низкий пучок. Ее ярко-синее платье было облегающим, но скромным. У меня возникло воспоминание о том, как мы стояли с ней перед зеркалом в полный рост в «Дель-Маре» и говорили о том, как мы могли бы быть сестрами. Впервые я увидела это сходство.
Она была похожа на меня.
Она могла бы быть мной.
Здравый смысл подсказывал мне выйти и забыть то, что я видела.
Я не послушалась.
Моя рука жили своей жизнью, когда я прокручивала страницу Милли. Объем постов представлял собой богатую информацию о социальной жизни Саванны двадцати с чем-то лет, собранную в одном месте. Когда я щелкнула мышкой, все это разыгралось перед моими глазами: люди, с которыми я училась в академии, вели светскую жизнь в клубах и особняках, у бассейнов, а также в комнатах с люстрами. Это была жизнь, в которой я выросла, и на снимке за снимком в течение последнего месяца присутствовала Челси.
А потом у меня перехватило дыхание, болезненно застывшее, неспособное ни войти, ни выйти из легких. Экран затуманился от слез, ведь рядом с моей лучшей подругой, обняв ее за плечи, стоял Брайс.
Я думала, что он оставил меня, наконец-то освободив меня от своих планов.
Но как бы не так. Я вытерла теплые соленые капли со щек тыльной стороной ладони. Я плакала не из-за Брайса, а из-за Челси.
Когда-то, пока я была поглощена своими мыслями, она вошла в мою жизнь. Конечно, это было то, чего я не хотела, то, что я отвергла, но это не уменьшило боль. Моя лучшая подруга стала мной.
Время шло, моя работа над рефератом была забыта, и я искала в Интернете подсказки, которые могли бы помочь мне понять.
Только толика самообладания удержала меня от того, чтобы набрать номер Брайса и попросить поговорить с Челси. Будет ли она с ним? Почему?
Именно фотография в новостной статье открыла мне глаза.
На фотографии Брайс и Челси входили в здание суда в Эванстоне, штат Иллинойс, держась за руки. Они оба были названы в заголовке, и после имени Челси шел дескриптор: давняя подруга. Статья касалась последних показаний Брайса. Хотя полиция Эванстона обещала, что они были близки к выдаче ордера на арест Эдварда Кармайкла Спенсера за его причастность к исчезновению Мелиссы Саммерс, защита заявила о недостаточности доказательств. Заявление Брайса о невиновности подкреплялось его собственными показаниями, а также показаниями Челси Мур. Мистер Спенсер утверждал, что был в Калифорнии, навещая мисс Мур во время исчезновения мисс Саммерс. Заявление мисс Мур, а также записи о поездках мистера Спенсера подтвердили его утверждение.
Навещал ее?
Чувствую ли я ревность?
Нет.
Скорее ошеломлена и сбита с толку.
Брайс не навещал Челси. Потом я вспомнила, как она сказала, что он был в ее больничной палате. Она сказала, что едва знает, кто он такой, и уж точно не то, что они были вместе.
Неужели она солгала мне? Он был в больнице, чтобы навестить ее, а не меня?
У меня заболела голова, когда я пыталась отделить правду от вымысла. Они были слишком сильно скручены, чтобы их распутать.
Звук входной двери пробился в мое сознание, гудки будильника вернули меня в настоящее. Часы в углу экрана показывали почти пять вечера. Я села еще до полудня, и ни одна из моих работ не была закончена.
— Чарли́, — глубокий голос Нокса разнесся по квартире.
Бездумно я поняла, что волосы высохли непослушными локонами, и я была без макияжа. Я вытерла нос и щеки бумажной салфеткой и посмотрела на дверь.
Он сразу же распознал мою тревогу. Я и не пыталась это скрыть. Я ничего не могла скрыть от Леннокса Деметрия, даже если бы захотела. Он знал меня лучше, чем я сама.
— Чарли́, что происходит?
Я отрицательно покачала головой.
— Т-ты дома?
Он подошел ко мне, и я впилась в него взглядом: его длинные ноги, обтянутые джинсами, белую футболку с V-образным вырезом, которая обтягивала грудь, демонстрируя достаточно четкую форму, чтобы мне захотелось протянуть руку и прикоснуться к ней, и шерстяной пиджак, от которого исходил сексуальный аромат его одеколона.
Нокс взял меня за руку и притянул к своей мускулистой груди.
— Это из-за твоей матери?
