Франсин Риверс - Алая нить

Я не стала ничего спрашивать о крестике. Вместо этого я сделала то, что Ты подсказал мне. Я рассказала ей о нашей первой зиме в Калифорнии. И как мы все погибли бы голодной смертью, не приди нам на выручку и не прояви к нам великодушия индеец из племени помо, которого звали Коксэнис. Лестер присоединился к нам, когда я рассказывала Шарлотте о нашем дорогом друге.

О том, как он дал нам мяса и научил находить съедобные растения. О том, как он принял Джошуа в собственном доме на собственной территории и научил его плести сети для ловли рыбы и помог построить хижину, которая спасала нас от дождя и холода в продолжение долгих зимних месяцев. Что он был самым ярким примером Божьей любви и милости, который я когда-либо видела в жизни, истинным ответом на мою отчаянную молитву. Я сказала им, что единственным подарком, какой я могла сделать ему, был крестик с аметистами на золотой цепочке, точно такой же, какой сейчас на Шарлотте.

Лестер изменился в лице. Он побледнел и покрылся пятнами. Я даже подумала, что он умрет прямо на месте. Он сказал, что ему очень жаль. Что когда он увидел индейца с луком и стрелами, то подумал, что тот представляет опасность, и выстрелил в него. А крестик он взял, решив, что индеец, по всей видимости, убил белого поселенца и украл приглянувшуюся вещицу. Шарлотта молчала от стыда. Она вернула мне крестик и не смогла произнести ни единого слова.

Теперь я больше переживаю за Лестера и Шарлотту, чем за Коксэниса. Долгие годы они будут жить с этой тяжестью на сердце. Я сказала им, что прощаю их, и что Ты тоже прощаешь их. Но не думаю, что они почувствовали особое облегчение после того, как узнали, что лишили жизни невинного человека.

О Господи, как много я натворила, не думая, во что это обходится другим.

Теперь у нас с Хэмом есть наш сын. Я никогда еще не видела человека, так очарованного ребенком. Он сидит у детской кроватки и наблюдает за Михой часами. Когда Миха просыпается по ночам, Хэм приносит его в нашу кровать и наблюдает, как я кормлю его, иногда это раздражает. Прошлой ночью он заявил, что женщина благословенное существо, и в ответ на мой вопрос почему, сказал, что только женщина может чувствовать, как ребенок растет внутри нее, а когда дитя появляется на свет, она питает его своим собственным телом. Ни одному мужчине этого не дано.

За всю свою жизнь Джеймс ни разу не говорил таких вещей.

Что за человека Ты дал мне, Господи?

Никогда не думала, что буду любить мужчину так сильно, что сердце мое останавливается каждый раз, когда я смотрю на него. Но так оно и есть. Я влюбилась в Джеймса с первого взгляда, но не он, а именно этот грозный и грубоватый мужчина стал мне по-настоящему близким и родным. Позднее я часто об этом задумывалась. Думаю, это потому, что Джеймс так и не открылся мне до конца, в отличие от Каванота. Джеймс всегда ожидал от меня большего, чем я могла дать. Каванот же настолько переполнен любовью, что она буквально изливается на меня и детей. Джеймс подверг риску все, чтобы осуществить свою мечту, Каванот же готов умереть за нас. Джеймс касался меня, и меня охватывал жар; когда Каванот прикасается ко мне, мне кажется, что я попадаю в рай.

Господи, пусть я буду хорошей женой для него. Он заслуживает лучшего.

Урожай выдался на славу. Как и все остальное. Я сказала Хэму, что снова беременна. Поначалу он огорчился и спросил, не отразятся ли на моем здоровье еще одни роды. Я рассмеялась. Чуток поздновато беспокоиться о таких вещах.

Господи, я так благодарна Тебе. И если Ты не против, на этот раз мне бы хотелось девочку.

Господи, иногда мое сердце так переполняется любовью к Тебе, что все внутри сжимается от боли. Я знаю, это чувство не такое, как у моих детей. И я не такая, как мама или тетя Марта.

Мама, бывало, произносила благодарственную молитву Тебе на лугу и пела для Тебя. Она говорила, что все вокруг нас на земле поет хвалебные гимны Тебе и как же приятно присоединиться к этому хору. Но поскольку я не очень-то хорошо пою, я, надеюсь, что Ты поймешь: я очень благодарна Тебе за многое.

За слезы, бальзам утешения и очищения. За достаток и печаль. За холод, который заставляет ценить тепло. За навоз, хотя не знаю, понравится ли Тебе то, что я говорю. Но, Господи, если покрыть им разрыхленную землю, в которую посажены новые семена, урожай будет обильным. Таким же обильным, как и печали в моей жизни, Господи. Именно несчастья и огорчения привели меня к Тебе, и теперь я ни за что не покину Тебя.

Я благодарна за те кусочки материи, которые подарили мне дамы из швейного общества, те самые лоскутки, вышитые и украшенные подобно тому, как Ты соткал и украсил меня в утробе моей матери. Как Ты сотворил моих детей. Я благодарна за наш новый камин и тепло, которое он дает, и свет, собирающий нас вместе.

И за пыль! Мельчайшие частички ее танцуют в лучах света. Вот бы мне танцевать, как они, для Тебя, средь бела дня, вместо того чтобы прятаться в лесу. В последний раз, когда я делала это, дети мои подумали, что я лишилась рассудка.

Я благодарна за свечи, ведь их свет дает мне возможность писать. Ты, Господь, — моя лампа, освещающая мой путь в потемках. Я благодарна Тебе за самородки золота, которые Каванот принес домой вчера, они такие чистые! Моему сердцу следует быть таким же чистым. Господи, да будет так.

Спасибо Тебе за хорошую воду, которая у нас есть. Она утоляет жажду моего тела и напоминает мне, что Ты — живительная вода для моей души.

Я благодарна Тебе за воздух, которым я дышу, Иисус. Я не могу видеть его, но он существует, и он необходим мне, чтобы жить. Как и Ты. Еще благодарю Тебя за цветы. Никогда не видела столько чудесных красок, разбрызганных на горных склонах. Даже серые небеса замечательный подарок от Тебя, потому что они заставляют меня жаждать солнца. А семена указывают мне на смерть и воскресение.

Я не знаю, одобряешь ли Ты все то, что я говорю сейчас, Господи, но я благодарна за те чувства, которые пробуждает во мне Каванот. С Джеймсом я никогда не ощущала такого взрыва огня и света внутри себя, похожего на звездный дождь.

Неужели все это лишь намек на то, какой будет жизнь в единении с Тобой, Иисус? Может, Ты показываешь нам часть, чтобы мы жаждали и стремились к целому? Помню, как тетя Марта читала однажды, что один только взгляд на лик Божий приносит смерть. И все же иногда всеми фибрами своей души я жажду быть с Тобой на небесах, хотя при этом я хочу быть и здесь, жить долго-долго и превратиться в бабушку, которую окружают ее многочисленные дети и внуки. Я не понимаю всего того, что происходит внутри меня.

Сьерра бережно держала в руках потрепанную тетрадь, слезы ручьем лились по ее щекам. Чудесное письмо Мэри Кэтрин к Богу было последней записью в ее дневнике. Когда Сьерра перевернула этот лист, она нашла маленький конверт, аккуратно приклеенный к внутренней стороне обложки. В конверте находился единственный лист бумаги, она узнала четкий, аккуратный почерк своей матери.