Опасные клятвы - М. Джеймс
И уж точно я никогда не прощу Николая.
Когда она не отвечает, когда я зову ее еще два раза, а из комнаты по-прежнему не доносится ни звука, у меня не остается выбора. Двери в этом доме из тяжелого дерева, и выбить их нелегко, но во мне осталось достаточно ярости и разочарования, чтобы это было не так сложно, как могло бы быть. Я бью ногой по двери, пока она не распахивается, толкая ее достаточно далеко, чтобы попасть внутрь, и дико оглядываю комнату.
Марики не видно. В комнате пусто и тихо. Нет никаких признаков того, что она собиралась, ее чемоданы даже не вытащены, а кровать ровная и все еще заправлена. Она не дремала. Я не слышу звука работающего душа, но все равно врываюсь в ванную, не обращая внимания на то, что ей может понадобиться уединение. Неважно — там тоже пусто.
Когда я оборачиваюсь, то вижу открытое окно в дальней части спальни. Еще не подойдя к нему, я понимаю, что увижу шаги по грязи, оставшейся после прошедшего ночью дождя. Я ожидаю увидеть маленькие отпечатки босых ног Марики.
Вместо этого я вижу следы тяжелых ботинок, а рядом с ними — колею, как будто кого-то тащили.
Резко развернувшись на каблуке, я бросаюсь вниз по лестнице. Я выкрикиваю имя Финна еще до того, как добегаю до входной двери, кричу на крыльце, как сумасшедший. Он появляется из-за угла, смяв брови в замешательстве, и смотрит на меня так, будто я сошел с ума. Наверное, так и есть.
— Что, черт возьми, происходит, босс?
Я перевел дыхание, чувствуя, как меня охватывает тяжелый страх.
— Марика пропала. Где Адрик?
24
МАРИКА
Из всех возможностей, которые я могла представить себе между тем, что произошло в кабинете Тео, и тем, что происходит сейчас, такой не было.
Я и представить себе не могла, что меня утащит Адрик, все еще достаточно сильный, чтобы сделать это, несмотря на пытки, которые он явно перенес, одетый в черные брюки-карго и футболку, явно украденную, поскольку она немного велика даже на его мускулистом теле, и я не думала, что он проигнорирует мои мольбы отпустить меня. Его широкая рука обвивает мои волосы, когда он толкает меня к пошарпанному джипу, звякая ключами в другой руке.
— Адрик, что ты делаешь…
— Заткнись, — рычит он, заталкивая меня на задние сиденья и захлопывая дверь, прежде чем сесть на водительское место и включить зажигание, включая, я уверена детскую блокировку, так что у меня нет шансов открыть дверь и выпрыгнуть наружу. — Мы поговорим, когда выберемся отсюда.
— Если ты пытаешься меня спасти, это только ухудшит ситуацию… — Я не думаю, что он действительно пытается меня спасти, его поведение со мной явно говорит об обратном, но я пытаюсь дать ему выход, шанс переосмыслить то, что он на самом деле задумал, и заявить, что это был его план. — Просто отпусти меня, и я вернусь в дом. Я скажу Тео, что вышла прогуляться…
— Ты ни черта не скажешь Тео. — При этих словах его рот искажается в злобной гримасе, словно произнесение имени Тео причиняет ему боль. Возможно, так и есть. Честно говоря, его трудно винить. — Теперь ты моя, Марика. И на этот раз я сам буду решать, что мне с тобой делать.
Холодный озноб пробегает по позвоночнику. Я знала, что он будет злиться, он имеет право злиться, так же как Тео имеет право злиться на него… Никто не может однозначно сказать, кто прав, а кто виноват в этой неразберихе, но в голову приходит ужасная возможность, что дело уже не в том, что Адрик испытывает ко мне чувства или что я могу испытывать к нему. Возможно, мы уже прошли через все это, и все, что осталось, это человек, использующий меня, чтобы отомстить другому человеку, теперь, когда он лучше понимает, что я значу для Тео.
Или, по крайней мере, что я значила для него.
— Как тебе удалось сбежать? — Шепчу я, цепляясь ногтями за край сиденья, когда Адрик резко поворачивает налево, ведя машину быстрее, чем следовало бы. Я благодарна ему за то, что он хотя бы не накачал меня наркотиками или даже не связал. Я удивлена и не могу не задаваться вопросом, как долго это продлится. Я не знаю, куда он меня везет, и боюсь это узнать. — Он держал тебя под охраной…
— Так и было, — говорит Адрик, его голос низкий, сердитый хрип. Я слышу разницу в тембре его речи, несомненно, из-за того, что Тео сделал с его ртом, отсутствующими зубами и оставшимся после этого отеком. — Но половина из них была занята уборкой после того небольшого порно, которое Тео устроил в своем кабинете. — Я не замечаю отвращения в его голосе, когда он говорит это, или того, как он смотрит на меня в зеркало заднего вида, как будто это я вызываю у него отвращение. — А те, кто все еще следили за мной, решили, что я так пострадал и истощен после того маленького представления, что им не нужно быть такими осторожными, как раньше. — Он хмыкает, его губы кривятся. — Они чертовски ошибались. Как только они сняли с меня наручники, чтобы приковать к стене во флигеле, в котором меня держал Тео, я расправился с ними. Раздел одного, чтобы не бегать по улицам с голой задницей, и пошел за тобой.
Как и его обещание в Ирландии, что он следит за мной, эти последние слова должны звучать романтично. Когда-то, возможно, так и было. Но сейчас я слышу в них только злость и угрозу.
— Куда ты меня везешь? — Шепчу я, и Адрик усмехается, низким и горьким голосом.
— Увидишь, когда мы туда приедем.
Он ведет машину в южную часть Чикаго, мимо обветшалых улиц и разрушенных зданий. Я съеживаюсь на сиденье, понимая, что ничего хорошего это не сулит.
