Твоя вина - Мерседес Рон
И вдруг он пристально посмотрел мне в глаза – взглядом, полным ненависти и презрения… я никогда не думала, что он может так на меня смотреть.
– Все кончено, – прошептал он срывающимся, но твердым голосом.
Когда он умолк, мой мир погрузился в глубокую тьму, мрачную и одинокую… застенки, предназначенные лишь для меня одной. Но я заслужила это, на сей раз действительно заслужила.
Эпилог
Две недели спустя
Шум подъезжающих машин и сильный едкий запах, присущий любой больнице, вызвал у меня тревогу. Я находилась в приемном покое. Мне никогда не нравились медицинские учреждения, и если бы я могла решать, точно отправилась бы куда подальше.
Я села на стул и обхватила колени руками. В последние дни я полюбила эту позу. А когда ложилась в постель, то забиралась под одеяло, закрывала глаза и отправляла разум блуждать по местам, куда бы хотела отправиться и больше никогда не возвращаться. Я до сих пор слышала в голове голоса. Мать требовала от меня ответов, которые я не была готова дать. А Уильям в ярости сообщал, что его сына арестовали за нападение.
Помню, как прибыла на место происшествия. Понадобятся годы, чтобы образ Николаса исчез из моего сознания. Скорая помощь увезла Майкла. Он был весь в синяках. Ник сломал парню два ребра.
Полицейские усадили Николаса в патрульную машину, кровь стекала по его костяшкам пальцев и разбитой губе. Майкл защищался, но этого было явно недостаточно, чтобы противостоять совершенно разъяренному и отчаявшемуся Лейстеру-младшему. Подтолкнула его к этому я, вот моя новая вина.
Дженна и Лион примчались следом за мной. При виде друзей у меня подкосились ноги. Ребята помогли мне: лучшая подруга проводила меня до апартаментов и осталась рядом со мной почти на сутки, ухаживая и ни о чем не расспрашивая. Лион тем временем отправился в участок и позвонил Уильяму.
Еще помню, как Дженна обнимала меня, а я сидела на постели и вытирала слезы. После этого я больше не плакала, поскольку была разбита окончательно: ничто, даже слезы, не могло унять мою боль.
И вот теперь я навещаю человека, который обещал мне помогать, но из-за которого я оказалась полностью сломлена.
Я глубоко вздохнула. Мобильник зазвонил, вибрируя на пластиковом стуле, куда я его положила.
Уилл.
– Его отпустили, Ноа, – объявил отчим, и я вскочила на ноги. – Мне пришлось задействовать все связи, но, похоже, дело сдвинулось с мертвой точки из-за того, что О’Нил снял обвинения… Полагаю, именно тебе удалось убедить его.
Я почувствовала огромное облегчение.
– Он освободился? – спросила я, не в силах поверить.
Уильям промолчал, и я представила его измученное и усталое лицо, тем не менее ему наверняка стало легче: ведь сын не попал в тюрьму из-за падчерицы.
– Да, и очень скоро приедет домой.
Я кивнула, поднося руку ко рту, и плюхнулась на стул. Уилл дал отбой, и мои глаза сфокусировались на противоположной стене.
Я бы никогда не простила себе, если бы Николас угодил в тюрьму из-за меня. Я бы не вынесла такого непосильного груза на своих плечах.
Дженна появилась из ниоткуда. На ее локте висел бумажный пакет, в руках она держала два стаканчика кофе.
– Тебе надо взбодриться и поесть, Ноа. Я не намерена мириться с твоими отказами, слышишь? Ты съешь все немедленно.
Я машинально взяла кофе и сделала небольшой глоток. Горячий напиток не мог меня согреть. Теперь мне всегда было холодно, я замерзла внутри и снаружи: неважно, сколькими одеялами я накроюсь, все равно чего-то не хватало… не хватало самого главного.
– Ник освободился, – прошептала я.
Дженна вытаращила глаза и глубоко вздохнула, как и я минуту назад.
– Черт… слава богу!
Я кивнула и отвела взгляд от подруги.
– Ноа… – начала Дженна ободряющим тоном, но я не хотела ее слушать, не желала, чтобы кто-то говорил со мной и пытался утешить, сейчас я мечтала погрузиться в страдания и изолироваться от окружающих. – Все будет хорошо! Майкл в порядке, он потихоньку выздоравливает, теперь и Ник на свободе. У парня больше не будет проблем, пожалуйста, порадуйся этому хоть чуть-чуть, – продолжала подруга, жестикулируя.
Я посмотрела на нее. На безымянном пальце Дженны сверкнуло серебряное кольцо с крошечным белым бриллиантом. Очередной повод чувствовать себя виноватой. Ведь в ту ночь, когда все покатилось к чертям, Лион попросил руки Дженны… но влюбленной парочке пришлось бросить все, чтобы помочь мне спастись от самой себя.
В тот момент я была практически в отключке, однако сразу заметила блеск в глазах Дженны, когда она смотрела на Лиона или украдкой поглядывала на кольцо. Я искренне радовалась за нее, но ее счастье разжигало душераздирающую боль в сердце.
У меня никогда не было помолвки, и вряд ли когда-либо случится. Теперь-то я поняла, что потеряла, и осознала, какой дурой была. Страх, что мне причинят боль, не позволил мне любить по-настоящему.
Зато Ник безумно меня любил, а я отталкивала его снова и снова… и тащила за собой во тьму, в которую сейчас погрузилась навсегда.
Я привыкла к боли, именно ее я всегда боялась и пыталась всячески избежать. Даже мысли о боли были невыносимы. Но сейчас мне стало гораздо хуже.
Дни и ночи, когда Ник говорил, что любит меня, моменты, когда мы ругались из-за глупостей, украденные поцелуи, ласки, страсть, которую он испытывал только ко мне… Все закончилось – и превратилось для него в личный кошмар.
Дженна вывела меня из приемного покоя и отвезла в кампус.
После вечерники я уже не видела Брайар. Она исчезла, забрав вещи. «Так лучше», – решила я. Брайар являлась частью прошлого Ника, о которой мне не стоило даже знать, поскольку их роман не имел ко мне никакого отношения.
Несомненно, что прошлое должно оставаться в прошлом, – если мы позволим ему вернуться, оно способно поглотить наше настоящее.
Я сняла туфли, пока Дженна возилась с посудой, настаивая, чтобы я перекусила. Я не могла есть, душевный груз был настолько тяжелым, что у меня напрочь пропал аппетит. Залезла в кровать и, положив голову на подушку, почувствовала, как шуршит скомканная бумага. Взяла письмо и с уколом боли в груди поняла, что это то самое, старое послание от Ника.
Дрожащими пальцами развернула его и начала читать.
Я дам тебе столько времени, сколько нужно. Наверное, именно это я должен сделать, чтобы ты все же поняла – я люблю тебя и только тебя, Рыжая. Не представляю, что еще предпринять, чтобы ты поверила мне, но не сомневайся: я хочу заботиться о тебе
