Боссу не откажешь: маленькое счастье в нагрузку (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas"
— Что ж, — отбросила и ручку, и блокнотик… Три пуговички неспешно, но жадно следя, как за этим наблюдал Кирсанов, расстегнула. Медленно, смакуя, как Ромка уже дышал глубже, выудила из бюстика “секретик”. И легким жестом позволила всей связке презервативов распуститься:
— Боссу не откажешь…
* * *Я обкончалась как когда-то. Ромка безумствовал и набрасывался, точно голодный Зверь во время спаривания. Кажется, я была не в бОльшем адеквате — и скулила, и стонала… позволяя меня трахать, как ему взбредёт в голову, ну или куда меня в этот раз прижмёт/прислонит/усадит/уложит.
И стенка, и тумбочка, с которой на пол ухнула кипа бумаг, диванчик, с которого уже падали мы — на ковёр… И стол, который изучила и задницей и лицом/грудью.
На нём и остановились…
— Это было больше чем охренительно, — шепнула в столик, всё ещё не в силах усмирить дыхание и бой сердца. Боже, как же давно меня так не трахали.
Вот бывает секс, бывает потрахушка, бывает ебля и даже дрочилово, и конечно занятие любовью, а бывает вот так… мозгосносный трах. Когда в башке пустота зависает, тело вообще не слушается и хорошо… так хорошо, что по фигу, если это смерть наступила.
— Да, ты всё же это сделала, — посмеялся в меня глухо Ромка. — Мы трахнули этот стол, — Лизнул, как пёс, жилку на шее, поцеловал с прикусом и вышел из меня с неохотой, медленно. — Я ничего не пропустил? — ненавязчивым рывком меня развернул и поцеловал, потянув за края блузы, пуговицы которой остались где-то у входной двери — там, где меня пытался избавить от узкой блузочки Кирсанов.
— Я пока анализирую, — по губам расползлась улыбочка.
— Я… — Ромка носом по моим губам поводил и опять поцеловал. В этот раз без напора, но так, что я поняла без слов, как он по мне скучал.
— Я тоже… — закивала, уже еле сдерживая слёзы. — Прости.
— Глупая, за что?
— Ты занят, а я…
Он опять поцеловал. И опять по телу скользнули его алчные руки. И губы его меня терзали и изучали…
Не помню, когда потеряла связь с реальностью, но проснулась на диванчике в офисе Ромки. Полуголая, помятая…
Он серый, взъерошенный сидел за столом и вновь рассматривал бумаги.
— Доброе утро, — буркнул не то мне, не то кому-то невидимому, потому что даже головы не поднял.
* * *Я попыталась привести себя в более менее потребный вид, но увы:
— Не старайся, невинней тебе уже не грозит выглядеть, — прозвучало чуть охриплое Ромки. Очень ободряющая реплика мрачного Кирсанова, изучающего бумаги.
— То есть, выйди я отсюда, все будут знать, что ты со мной делал? — рассудила по-женски с толикой невинного подкола для вкуса и цвета. И не прогадала, удосужившись взгляда Кирсанова из-под бровей. Не осуждающий — отнюдь! Заинтересованный. Вновь пробегаясь по мне глазами сверху-вниз и обратно, они наполнялись дымкой желания.
— Кравчик, если вас это смущает…
— Что вы, Роман Игоревич, — прошлась к столу, даже не думая прикрыть обнажённую грудь. — Я за вашу репутацию переживаю, а моя…
— Не стоит, Кристина Анджеевна. Моя рабочая репутация от этого не изменится, а что обо мне думают вне её — глубоко плевать! — Рома открыл боковой ящик стола, достал связку ключей и протянул по столу мне, при этом, как ни в чём не бывало продолжал изучать документы.
Я застыла, глядя на… ключи: длинный, массивный, явно от стальной входной двери. Небольшой, тубусовидный — от второй двери в квартиру, и магнитный, — видимо от кода к воротам во двор.
— Не ради “унизить”… и вообще не настаиваю, — голос звучал глухо, но оттого не менее волнительно, — мне будет… если меня будут ждать дома, я… — уже в который раз пытался озвучить мысль, но сбивался, — с большим желанием буду возвращаться домой, — перебирая листы и словно рассказывая не самой важное но необходимое по работе.
— А Лера?
— Она дочь… а постель… мне бы хотелось тепла.
— А Антонина? — озвучила то, что меня волновало.
— Тоня? — непонимающе оторвался от бумаг Рома. — А-а-а, — протянул догадливо, — послушала разговор.
Было неловко, но кивнула:
— Часть. Смысла не поняла, но “Тоня”, “Антонина”…
— Это не то, что ты думаешь, — мотнул головой, опять утыкаясь в документы. — И, впредь больше так не делай. Если у меня будет желание и возможность рассказать — я это сделаю, а подслушивать…
— Я не хотела, так вышло, — прикусила губу.
Повисло молчание, я уже хотела отступить, как Рома повторил:
— Ключ всё ещё в силе… я не лишаю свободы, но тебя мне не хватает. Знаю, что к отношениям не готова, но и у меня очень подвижная работа и её много. Другого я пока при всём желании предложить не…
— Но ты бы хотел? — надоело слушать его недоговоры и обрывки. Мне тоже было сложно. Я его понимала и перебивала не из-за неуважения, а потому что хотела облегчить разговор подводя к главному наводящими вопросами.
— Я бы не предложил, если бы…
Я накрыла ладонью связку и нагло заявила:
— Греть постель конечно не то, о чём я мечтала, но соглашусь при одном условии.
— Если собираешься напроситься в офис, чтобы помогать — НЕТ! — категорически. Даже обидно стало.
— Я что, так плоха? — сердце неровно ударило в грудь, мне подурнело.
— Нет, Кравчик, просто, когда ты рядом, я, — досадливо бумаги на стол бросил, — нихера не понимаю по работе, мой мозг… он… — тряхнул руками, выражая крайнюю степень негодования. — Не могу я на тебя смотреть как на работника! Я всегда… ВСЕГДА! на тебя реагирую. И это не способствует продуктивности работы.
— А раньше как справлялся? — теперь мне так похорошело, что заулыбалась.
— Херово и через раз. И тогда я ещё не знал, каково это… быть с тобой. Было легче, а теперь, Кристина Анджеевна, если это и было условие и мы не сошлись…
— Да я вообще-то о другом, — обиженно надула губы, хотя в душе птички пели, несмотря на подкатывающую тошноту к горлу.
— Слушаю? — нетерпеливо кивнул Ромка.
— Разреши Ангелине поговорить с дочкой.
— Это очень по-женски: вот так прийти, утрахать и озвучить… Ты только из-за этого приходила?
— НЕТ! Но раз… и раз… — мой голос скатился до шёпота, пока совсем не утих.
Молчание затянулось.
— Я обещаю быть с ними, и если она попытается навредить Лерке, или выкрасть, клянусь, — подняла руку характерным жестом. Не уверена, что это смотрелось серьёзно, при моё совершенно потрёпанно-оттарханном виде и полуголой грудью, но я очень хотела выглядеть, как человек, которому можно доверять, — собственноручно её проучу, и больше никогда не открою рта на эту тему!
— Будешь с ними? — вторил, задумчиво пожевав слова.
— Клянусь! — и я повторила.
— Ты же понимаешь, что это моя дочь? — серьёзно уточнил Кирсанов, чуть подавшись вперёд и руки на стол водрузив, на бумаги.
— Да… папочка, — не удержалась от соблазна, его немного попровоцировать. Глаза Ромки тотчас похотливо блеснули.
— И ты понимаешь, что это придётся отработать несмотря на итог? — продолжал заваливать вопросами Кирсанов.
— Любая прихоть, — выделила значимо, тяжко представляя, какое извращение Ромка придумает, но уже заранее на него согласная.
— Ох, берегись, Кравчик.
— Уже, — хихикнула, но в следующий миг скривилась. — Прости, — рот рукой прикрыла и быстро юркнула в личную уборную Ромы, где меня опять вырвало.
— Кристин, — он нагло заглянул. Не проходил, но смотрел на меня, обнимающуюся с унитазом, из-за звери. — Это не нормально! — строго подметил. — Если и был передоз и побочка, за неделю должно было пройти. У врача, как понимаю, не была?
— Ром, — проскулила я.
— Так! — ещё строже. Прям босс от и до, ещё секунда и уволит! — Если не сходишь ко врачу, никаких встреч Ангелины и Леры, поняла?
— Угу.
— И не вынуждай меня бросать дела и нянчиться с тобой, прошу! — почти завыл. — Я сделаю это с удовольствием, но потом, когда сдам чёртов проект и решу очень важные дела по фирме!
— Ты о Вадиме?
