Николь Фосселер - Под шафрановой луной
9
Ральф Гарретт не был в корпусе разведчиков Люмсдена три года, и за это время кое-что изменилось. Управление переехало из Пешавара в Мардан, почти на четыреста миль на северо-восток. Это был серый край. Серый, как скупые холмы, как скалы, булыжники и пыль, что была здесь повсюду. Серый, как листва и ветви высоких тамарисков. Робкая зелень пыльных листьев акации вносила лишь небольшое разнообразие. Влажный воздух только усиливал жару. Лишь в октябре становилось немного прохладнее, в декабре и январе резко холодало, бывали даже снегопады, пока тяжелые грозы и град не предвещали наступление более мягких температур. Это был край леопардов и шакалов, по камням отвесных горных склонов карабкались дикие козы и гибкие обезьяны. При большой удаче на прогулке можно было подстрелить фазана.
Но главное, дни походной жизни остались позади. На окраине старого города Хоти-Мардан на реке Калпани была построена крепость в форме огромной пятиконечной звезды. На четырех концах – бунгало офицеров, на пятом – склад и учебный плац. Молодые самшиты и другие саженцы должны были в ближайшие годы и десятилетия придать крепости приятный вид, напоминая о садах далекой Англии. В круге по центру стояли простые жилища солдат. Больше сотни человек – патанцы, пенджабцы, сикхи. Как и везде в армии Британской короны, в офицерский состав входили исключительно британцы, а роты простых солдат и низшие ранги почти полностью состояли из местных жителей, их называли сипаями. Например, гуркхи, британские колониальные войска, набирались из воинственных племен с Гималаев, мусульман и индусов со всего континента. Надежная система, несмотря на различия в религиях и культурах. Над крепостью гордо развевался флаг Юнион Джек – заметный издалека яркий символ британского могущества на границе дикой страны, где вооруженные стычки и кровопролитие средь бела дня были делом обычным.
Но лейтенант Ральф Гарретт был здесь счастлив. Это было его место, его мир, где проведенная на карте граница Британской Индии служила и границей между добром и злом. Враждебным было все, что приходило с той стороны. Здесь же в основном говорили на английском, языке колонизаторов и военных, и еще на хиндустани, урду и двух-трех местных диалектах. Ральф быстро снова привык к полковой жизни, приспособился к распорядку дня: ранним смотрам, упражнениям, верховой езде и стрельбе. Он ничего не забыл и после шести месяцев службы снова достиг пика физической формы. Аден остался позади: Ральф уплатил все долги, отбыл там положенное время и с облегчением предал забвению арабский город. Остались лишь угрызения совести за несправедливую похвалу и мнимый геройский подвиг – и тоска по Майе, которая возрастала по мере того, как длилась разлука.
Послеполуденное солнце освещало каменные стены и сверкало на раскаленной стальной крыше. В часы этой жуткой жары жизнь в крепости замирала. Все, у кого были неотложные дела, старались укрыться в тени или, как Ральф, в одном из бунгало, двери и окна которого были раскрыты настежь в тщетной надежде на легкий сквозняк. Лейтенант повесил мундир цвета хаки на стул, в очередной раз с гордостью провел рукой по жесткой материи, красным галунам и сияющим коронам на воротнике, засучил рукава, сел за стол в передней и взялся за перо и бумагу. За последние полгода Оксфорд и Мардан обменялись несколькими письмами. Джона прекрасно развивался и делал первые шаги, Ангелина прекрасно устроилась в Лондоне и ждала ребенка, своего первенца.
В этом году он не забыл о дне рождения Майи в начале последнего весеннего месяца и даже на човке, местном базаре, купил ей в подарок серебряный кованый браслет с каймой из каплеобразных подвесок и отправил его в Блэкхолл. Ответ еще не пришел, но Ральф не мог больше ждать и хотел немедленно кое-чем поделиться.
Мардан, 13 мая 1857
Дорогая Майя,
с нашей последней встречи прошло больше шести месяцев. За это время я успел здесь обжиться и многое обдумать. Ты знаешь, как я глубоко раскаиваюсь в том, что произошло, что я совершил и наговорил тебе.
Он прервался. В его мысли ворвался дробный стук копыт, но он не обратил на это внимания, как и на взволнованные голоса в крепости, и лишь вновь окунул в чернила перо.
Я больше не хочу без тебя жить. В Ношвере, гарнизоне в здешних окрестностях, проживает множество жен военных с детьми. Приезжай, будем жить вместе – как мы когда-то мечтали. Тогда, в Саммертауне, на дне рождения твоей тети Доры, когда я сделал тебе предложение, помнишь? Я много писал тебе об этом месте. Как ты думаешь, тебе здесь понравится? Пожалуйста, приезжай – приезжай с Джоной. Я постараюсь быть хорошим отцом. Я смогу его полюбить, я точно знаю. Ведь он твой сын, я должен его любить так же крепко, как люблю и всегда любил тебя. Хотя и никогда не показывал этого, как ты того заслуживала…
Колокол на учебном плацу возвестил о штурме. Ральф оторвался от письма и нахмурил лоб. Что это может значить? Конечно, ошибка, в последние недели все было спокойно. Люмсден и его младший брат даже отправились к эмиру Кандагара с дипломатической миссией. Но он услышал приближающийся топот сапог, и тут же в дверь бунгало раздался стук.
– Лейтенант Гарретт, сахиб!
Ральф повернулся. Один из его солдат, Самундар Кхан, патан в униформе хаки и тюрбане, браво отдал честь и бойко затараторил:
– В стране восстание, лейтенант-сахиб! Повстанцы захватили Дели!
Ральф недоверчиво посмотрел на него.
– Это невозможно!
– Нет, лейтенант-сахиб, – патан задыхался, – прибыл гонец с Лахора, ради осторожности сипаев там лишили оружия. В Дели множество убитых, и люди опасаются, что повстанцы отправятся в Агру.
«Агра – один из крупнеших гарнизонов субконтинента!»
– Я иду! – Ральф вскочил, уже было выбежал из бунгало, но, хватившись мундира, вернулся, чтобы надеть его, и устремился за Самундаром Кханом на плац.
Дуновение воздуха от размашистого движения, какое совершил мундир, перелетая со спинки стула на плечи Ральфа, мягко подхватило листок бумаги с недописанным письмом, и тот плавно скользнул со стола, на долю секунды завис в воздухе, качнулся и опустился на пол, где и остался лежать…
Шесть часов спустя почти все вещи полка были собраны, в том числе – вещи лейтенанта Гарретта, который записался добровольцем. Вместе с группой других офицеров и пятью сотнями солдат в шесть часов вечера он уже маршировал под командованием капитана Генри Дали в сторону Равалпинди, ближайшего крупного гарнизона. В пути требовалось отстоять две маленькие военные базы и дожидаться дальнейших указаний в Равалпинди. Остальные разведчики вместе с солдатами других полков должны были позаботиться о том, чтобы в Мардане и его окрестностях все было спокойно.
