Пятая авеню, дом один - Бушнелл Кэндес
– Дело не в этом.
– Ты права. – Пол отвернулся от аквариума и перешел к своему рабочему столу. – Не в этом дело. Дело в другом: учти, о разводе не может идти речи. У меня прошли переговоры с правительством Индии. Их может заинтересовать сделка вроде китайской. Развод сейчас создал бы проблемы.
– Когда тебе будет удобно развестись?
– Не знаю. – Он нажал клавишу на компьютере. – Кстати, как стало понятно на примере Билли Личфилда, гораздо более практичным выходом может оказаться смерть. Если бы Билли не умер, он точно оказался бы в тюрьме. Это было бы ужасно. Представляешь, что происходит в тюрьме с такими, как он?
Вот она и получила ответ. С того дня Аннализа жила в страхе, что рано или поздно Пол и с ней расправится. Что заставит его перейти от угроз к делу? Если она останется с ним, это будет для нее как жизнь в тюрьме: все время за ним наблюдать, угадывать его настроение, трястись, что близится день, когда она уже не сумеет его разжалобить.
Пол всплыл на поверхность через полчаса, полный новых впечатлений о подводной жизни. В час дня супруги уселись на разных концах длинного стола, накрытого накрахмаленной до хруста белой скатертью, чтобы полакомиться омарами и цитрусовым салатом.
– Ты днем тоже будешь нырять? – спросила Аннализа.
– Хотелось бы. Тут неподалеку лежит на дне затонувшее судно, вот бы его облазить!
Бесшумно приблизились два стюарда в серой униформе и белых перчатках. Они убрали тарелки и ловко разложили серебряные приборы для десерта.
– Не желаете еще вина, мэм?
– Нет, благодарю, – ответила Аннализа. – Немного болит голова.
– Дело в атмосферном давлении. Оно меняется. Завтра возможно некоторое ухудшение погоды.
– А я выпью еще вина, – решил Пол.
Пока стюард наполнял его бокал, Аннализа сказала:
– Я бы не советовала тебе погружаться сегодня днем. Ты же знаешь, нырять больше двух раз в день опасно. Особенно когда выпьешь.
– Но я выпил меньше двух бокалов, – возразил Пол.
– Хватит и этого.
Пол не послушался и воинственно налег на вино.
– У меня отпуск. Что хочу, то и делаю.
После ленча Аннализа ушла в каюту – вздремнуть на широкой кровати. Пол зашел переодеться.
– Даже не знаю... – протянул он, зевая. – Может, не нырять больше?
– Меня радует твое благоразумие, – сказала Аннализа. – Слышал, что сказал стюард? Меняется давление. Лучше не рисковать, вдруг разыграется шторм?
Пол повернулся к иллюминатору.
– Погода совершенно безоблачная, – заявил он с присущим ему духом противоречия. – Если сейчас отказаться от погружения, то может пройти несколько дней, прежде чем появится новая возможность.
Пока Пол натягивал костюм аквалангиста, к нему подошел с таблицей, где регистрировались погружения, капитан яхты.
– Мистер Райс, я обязан вам напомнить: это третье ваше погружение за сегодняшний день. В общей сложности вы можете провести внизу не более тридцати минут, включая десять минут на подъем.
– Я умею считать, – сказал Пол. – Занимаюсь математикой с трехлетнего возраста. – И он прыгнул в воду.
При погружении к Полу, наслаждавшемуся ощущением, близким к невесомости, и недавно обретенной ребяческой радостью при избавлении от гравитации, присоединился инструктор-аквалангист с яхты. Вода у Большого Барьерного рифа была восхитительно прозрачной даже на глубине восьмидесяти футов, и Пол без труда нашел затонувший корабль. Это было что-то потрясающее! Пол чувствовал себя совершенно счастливым, заплывая внутрь заросшего ракушками остова и выплывая наружу. Вот почему отказаться от погружения было превыше его сил. Он вспомнил предупреждение из инструкции для аквалангистов и то, что уже ощущал легкое головокружение, которое может быть симптомом скорого азотного наркоза, но отбросил паникерские мысли. Минут пять – десять у него еще оставалось. Но очень скоро головокружение усилилось, Пол увидел, как инструктор делает ему знаки начинать всплытие. Но вместо того чтобы послушаться, Пол быстро поплыл в сторону. Впервые в жизни он поступал иррационально, вопреки жестким правилам, всегда управлявшим его жизнью. Он вырвался на свободу.
Инструктор устремился за ним. Последовала безмолвная подводная схватка, совсем как в кино про Джеймса Бонда. В конце концов инструктор одержал верх: он захватил Пола сзади за шею. Они стали медленно подниматься, но было уже поздно. В позвоночнике у Пола образовался водяной пузырь, который увеличивался по мере подъема. Когда Пол достиг поверхности, пузырь лопнул, разорвав в позвоночнике нервные волокна.
* * *– Эй! – позвала Инид Мерль Аннализу Райс. Аннализа сидела на террасе, наблюдая, как рабочие раскладывают большой белый тент. Инид взволнованно махала рукой, привлекая ее внимание. – Мне позвонил репортер из газеты. Сэнди Брюэру вынесли обвинительный приговор. Он отправится в тюрьму.
– Поднимитесь и расскажите подробно! – крикнула Аннализа вниз.
Через несколько минут Инид вышла к ней на террасу, слегка задыхаясь и обмахиваясь газетой.
– Ну и жара! В сентябре так быть не должно. Говорят, в субботу температура превысит тридцать градусов. Да еще грозу обещают!
– Все будет в порядке! – подбодрила соседку Аннализа. – В нашем распоряжении тент на террасе и вся квартира. Я вынесла из бального зала почти все вещи Пола, так что места хватит.
– Как Пол? – по привычке спросила Инид.
– Без изменений, – ответила Аннализа. Как всегда, говоря про Пола, она понизила голос и печально покачала головой. – Я навещала его сегодня утром.
– Не представляю, как вы это выносите, дорогая, – посочувствовала Инид.
– Остается небольшой шанс, что он поправится. Говорят, иногда случаются чудеса.
– Тогда он станет еще одним Стивеном Хоукингом[21], – сказала Инид и похлопала Аннализу по руке.
– Я решила пожертвовать от имени Пола средства на новый больничный корпус. Даже если он никогда не выйдет из комы, то лет через десять чудо может произойти с кем-нибудь другим, получившим такую же травму.
– Правильное решение, дорогая, – похвалила ее Инид, одобрительно кивая. – То, что вы по-прежнему каждый день его навещаете, достойно искреннего восхищения.
– Это полчаса на вертолете, – сказала Аннализа, переходя в прохладу квартиры. – А теперь расскажите мне побольше о Сэнди.
– В общем, – начала Инид с глубоким вздохом, соответствовавшим важности новости, – его приговорили к пяти годам.
– Какой ужас!
– Обвинитель решил сделать этот процесс показательным. На самом деле, я надеюсь, он проведет в тюрьме гораздо меньше времени, скажем, года два с половиной, а потом выйдет, и все про все забудут. Так всегда бывает. Одно мне непонятно: как крест вообще попал к Сэнди Брюэру.
– Разве вы не знаете? – удивилась Аннализа.
– Представьте, понятия не имею, дорогая!
– Тогда идемте, – позвала ее Аннализа. – Я вам кое-что покажу.
И она повела Инид наверх, в спальню. Там, на туалетном столике, стояла грубая деревянная шкатулка, которую миссис Хотон оставила Билли.
– Узнаете? – спросила Аннализа, открывая крышку. Она вынула украшения миссис Хотон, которые приобрела, и, указывая на крючок на задней стенке, подала шкатулку Инид. – Здесь есть второе дно, – объяснила она.
– О Боже! – воскликнула Инид, с любопытством вертя в руках шкатулку. – Вот, значит, где она его хранила! – Она вернула шкатулку Аннализе. – Очень похоже на Луизу. Спрятать на самом виду, чтобы никто не догадался! Откуда у вас это, дорогая?
– От Шиффер. Она отдала мне шкатулку после благотворительного вечера фонда «Царь Давид». Ее растрогали мои слова о Билли, и она настояла, чтобы я это забрала.
– А у нее это откуда?
Аннализа улыбнулась:
– Вы и этого не знаете? Она унесла шкатулку из квартиры Билли в тот день, когда нашла его мертвым.
– Умница! – сказала Инид. – Я так счастлива, что они с Филиппом наконец-то поженятся!
