Даниэла Стил - Как две капли воды

Она назвала его по имени, чего никогда не делала в присутствии хозяина.

– Не знаю, – пробормотала Оливия.

Они отнесли спящих девочек наверх, уложили в кроватки, а следом промчался Джефф, которому давно было пора делать уроки. Но Оливия и слова ему не сказала. Сначала нужно поговорить с Чарлзом, а она понятия не имеет, с чего начать и признаться ли во всем или утаить правду. Но что-то непременно нужно делать. Она немедленно отправится во Францию, независимо от того, захочет ли Чарлз ее сопровождать. Никакие силы на этом свете не удержат ее от поездки.

Чарлз вернулся домой поздно, но жена ждала его в гостиной. Вот уже два часа она металась по комнате, изнемогая от страха и тревоги. Он сразу же понял по ее лицу, что стряслась беда. Виктория, бледная как полотно, трясущимися руками снова и снова складывала телеграмму. Первая мысль, пришедшая ему в голову, была та же, что и у Берти: заболел ребенок.

– Виктория, что случилось?

Оливия тяжело вздохнула и решила поведать только самое необходимое. Весь этот день она терзалась, не зная, как быть.

– Моя сестра…

– Оливия? Где она? Что с ней?

– Оливия в Европе. Она ранена.

Самым трудным оказалось начать, потом все пошло куда легче. Незачем приукрашивать печальную правду из страха, что он с ней разведется. Ему это и делать ни к чему. Он может просто выбросить ее из дома. Оливия не была уверена даже, что при подобных обстоятельствах ей оставят детей. Вряд ли Чарлз позволит ей навещать девочек. Но сейчас не это главное. Речь идет о ее сестре.

– В Европе? – недоумевающе повторил он, садясь. – Что она там делает?

– Водит санитарную машину… Ухаживает за ранеными… Ее ранило, – объяснила Оливия, садясь напротив. Чарлз уже заподозрил неладное!

Неожиданно его осенило.

– Ты знала об этом? – напрямик спросил он, пытаясь поймать ее взгляд. Неужели Виктория лгала ему и Эдварду?

Жена смущенно кивнула.

– Как она могла пойти на такое? И все это время она провела там?

Оливия снова кивнула, опасаясь, что он распутает всю интригу, но Чарлзу, человеку глубоко порядочному, и в голову не могло прийти столь невероятное предположение. Они с Викторией слишком далеко зашли, и распутать такое немыслимое нагромождение дел и событий становится все труднее. Никто не поверит, что Оливия всего-навсего хотела помочь сестре, потому что та рвалась получить свободу. Но при этом обе ухитрились перейти все границы, и теперь правда вот-вот выйдет наружу, потому что судьба решила за них.

– Почему ты молчала, Виктория?

Оливия вздрогнула от неожиданности, услышав имя сестры, но, поняв, что обращаются к ней, без запинки ответила:

– Оливия не хотела, чтобы кто-то узнал. Я не имела права предавать ее доверие. Она отчаянно хотела уехать. Несправедливо было ей мешать.

– Несправедливо? А справедливо бросать отца? Господи Боже, да она просто убила его!

По щекам Оливии потекли слезы.

– Это не совсем так! Он много лет жаловался на сердце, – попыталась оправдаться она, но Чарлз и слушать ничего не хотел.

– Уверен, что побег твоей сестрицы не улучшил его состояния, – резко бросил он, возмущенный столь беззастенчивым обманом.

Возможно, ты прав, – прошептала она, чувствуя себя настоящей убийцей, и, хотя отец был убежден, что перед смертью говорил со старшей дочерью, это служило слабым утешением.

– Я уж скорее мог бы понять, если бы на такое решилась ты, со своими безумными идеями, но Оливия… просто немыслимо.

– А если бы на ее месте была я? – осторожно осведомилась она.

– Да я попросту убил бы тебя! Притащил бы обратно за волосы и запер на чердаке.

Возможно, он так и поступил бы, но представить страшно, чего бы стоило вернуть жену!

Чарлз вздохнул и покачал головой.

– Что ты собираешься предпринять? – спросил он, ожидая, что Виктория немедленно бросится во французское консульство или отделение Красного Креста. – Она серьезно ранена?

– Не знаю. В телеграмме сказано «состояние тяжелое».

Она долго смотрела на него, прежде чем решиться. Но он рано или поздно все равно должен смириться с ее отсутствием. Оливию никто не остановит.

– Чарлз, я еду.

– Что?! – вспылил он. – В Европе война, а ты мать троих детей!

– Она моя сестра, – возразила Оливия, и в ее устах эти три слова стоили сотни пышных фраз, но Чарлз словно с цепи сорвался:

– Не только! Она твоя близняшка, и этим все сказано! Оттого ты считаешь, что можешь бросить все каждый раз, когда у тебя заболит голова, и, следовательно, воображаешь, что она шлет тебе весточку! Так вот, я этого не потерплю! И запрещаю тебе ехать, слышишь? Останешься вместе со своей семьей, там, где твое место! И не воображай, будто можешь разъезжать по всему свету в поисках негодяйки, отрекшейся от своей семьи, чтобы сбежать на край света в поисках приключений. Ты никуда не едешь! – грозно прогремел он.

Оливия в жизни не предполагала, что он способен говорить с ней подобным тоном, но она гордо вскинула голову, и под ее взглядом он даже съежился.

– Ничто на свете не остановит меня, Чарлз. Я отправлюсь в Англию первым же рейсом, нравится тебе это или нет. Моим детям ничего не грозит, а я должна разыскать сестру.

– Я уже потерял одну жену в море! – закричал он так громко, что остальные домочадцы стали с тревогой прислушиваться к семейному скандалу. – И черт меня побери, если соглашусь лишиться второй!

Он был вне себя от ярости и ужаса и сам не знал, что говорит, но Оливия слишком хорошо понимала «мужа».

– Прости меня, – тихо обронила она. – Я еду. Буду рада, если и ты присоединишься ко мне.

– А что, если мы оба погибнем? Если судно торпедируют? Кто позаботится о детях? Об этом ты подумала?

– В таком случае оставайся, – печально кивнула она. – С тобой им будет спокойнее.

Скорее всего она больше не увидит детей: узнав обо всем, Чарлз наверняка не пустит ее на порог.

Только об этом думала Оливия, прижимая к груди малышек. Сердце нестерпимо ныло при мысли о том, что они разлучаются навечно, но она твердо знала, что ее долг – найти Викторию. Интуиция подсказывала ей, что нужно спешить.

Вечером она уложила Джеффа в постель. Тот, как и все обитатели дома, стал свидетелем ссоры и очень волновался.

– Это все Виктория, правда? – прошептал он. Оливия кивнула.

– Папа знает?

– Нет, и ты не должен ничего ему говорить. Прежде мне нужно с ней встретиться, а потом мы вместе во всем признаемся.

– Она очень разозлится, когда узнает о малышках? – испуганно осведомился мальчик, и она снова поцеловала его.