Замки из песка (СИ) - Князева Анастасия

– Почему? Почему? – Без устали, повторяли потрескавшиеся губы, требуя ответа у Судьбы. Игорь уже рассказ мне все, что мог. Но его откровения не помогли, они пролили свет лишь на события, созданные людьми. А мне хотелось понять совсем другое. Почему мы встретились при таких обстоятельствах? Почему мы полюбили друг друга, наплевав на все? Почему я не могу быть с ним?

– Сейчас, – зашептал он мне на ухо, – мне нужна твоя помощь, Мери. Ты должна подыграть мне. Всего несколько дней, обещаю. Если ты будешь рядом, я смогу защитить вас обоих. Юрий не станет тебя трогать, если поверить в наш роман.

– А, если нет? – Спросила я, зажав в ладони лацканы его пиджака. – А, если он не поверит в твою легенду? Что будет тогда?

Брови Игоря нахмурились, по лицу пробежала тень.

– Тогда, – протянул он, делая небольшие паузы после каждого слова, – он использует тебя, чтобы заполучить власть над Дмитрием. Если ему станет известно о том, что вы любите друг друга, все закончится, так и не успев начаться. Юрий похитит тебя, а в обмен потребует от Димы дарственную. Думаю, не стоит объяснять, что после этого, он не оставит вас в живых. Поэтому, мне нужно, чтобы ты была рядом. Так, я смогу выиграть время и подготовить все для решающего удара.

Могла ли я ему доверять? На этот вопрос я никогда не смогу ответить. Игорь Лебедев не входил в число тех, кто привык совершать добро бескорыстно. Я знала, он преследует определенную цель, ради которой и устроил все это. Он мог в любой момент вывернуть ситуацию в свою пользу, стать новым режиссером в данной постановке. Но… От его действий зависели жизнь и благополучие Дмитрия, и я не могла игнорировать сей факт. Юрий уже сделал первый шаг, организовав покушение. Если бы Игорь не успел вовремя… Боже, я даже думать об этом не хочу. Сейчас, единственный человек, способный помочь Дмитрию, – это он. И я сделаю все возможное, чтобы поддержать его в этом.

Ради справедливости. Ради Дмитрия. Ради моей любви к нему.

 Дмитрий

Было холодно. Мелкий дождик моросил вот уже несколько часов, сопровождая меня всю дорогу от города. Утро выдалось на редкость паршивым, хотя, я уже начал забывать, когда в последний раз просыпался с улыбкой на губах. Все счастье мира будто вымерло, исчезло в предрассветной мгле, растворившись вместе с влагой на панорамных окнах квартиры. С каждым прожитым часом, что-то светлое медленно умирало во мне, мечты превращались в прах, их уносил первый осенний ветерок.

Время для меня будто остановилось, замерло в тот самый день, когда она ушла. Мери была моим солнцем, но оно погасло вместе с верой и надеждой в хорошее. А я… я не прекращал попыток ее отыскать. Каждый чертов день звонил ей, не переставая. Слушал противный голос оператора, и проклинал свою слабость. Мери стала для меня чем-то вроде смертельно опасного вируса. Заражение прошло быстро, почти молниеносно. Пытался понять, когда именно это произошло.

Может быть, в тот самый вечер, когда впервые увидел ее на танцполе в «NEON’е»? Ночной клуб, как и всегда, был полон народу. Молодежь веселилась внизу, отрывалась под мировые музыкальные новинки лета, а я топил свою жизнь на дне бокала с виски. Сколько раз это повторялось? Я был там постоянным VIP-клиентом. Спасибо моему другу – владельцу заведения. Второй этаж принадлежал только нам – уставшим от жизни, но еще продолжающим дышать, светилам города. Такие люди, вроде меня, которые привыкли все покупать и продавать, искали в этом шумном местечке покой, как бы парадоксально это не звучало. Для меня «NEON» был своеобразной гаванью, где я привык заканчивать свой очередной, ничем не отличающийся от всех остальных, день. Алиса была рядом. Словно приветливая кошечка, которая живет сама по себе, но всегда возвращается к своему хозяину. Ее ласковые ручки и податливое тело были для меня лекарством от стресса и постоянных, отравляющих душу, мыслей. Наши отношения не имели под собой никакой основы. Только страсть и секс. Нас обоих устраивал подобный расклад, мы никогда не искали чего-то большего, заоблачного, возвышенного. Для меня не существовало понятий «любовь» или «привязанность». Я не верил женщинам, не видел в них ничего, кроме красивых, готовых меня удовлетворить, тел. И так было всегда.

Всегда, пока я не встретил ее… Мери выделялась в толпе, как дикая фиалка в розовой оранжерее. Такая нежная, благоухающая и… живая. Глаза выхватили ее из сотен других, принялись жадно впитывать каждую черточку, каждый миллиметр алебастровой кожи. Это было сродни удару молнии, которая ударяет точно в цель, и поражает мощным многотысячным разрядом. Я был очарован. Смотрел на девушку, такую особенную и непохожую на всех остальных, словно на ангела, спустившегося с Небес. В тот миг во мне что-то вымерло, сломалось. Окончательно и бесповоротно. Прежний Дмитрий умер и возродился вновь. Только ради того, чтобы видеть ее, чувствовать, как внутри бьется сердце…

Но стоило мне отвернуться, как мечта исчезла. Напрасно я вглядывался в лица девушек, пробегал взглядом по залу в поисках одной-единственной. Я даже заставил себя поверить, что ее никогда и не было. Мираж, плод больного воображения. Искал тысячи рациональных объяснений своей безумной реакции, пытался угомонить глупый орган в груди.

Тебе показалось, Лебедев. Ты слишком много выпил. Алкоголь затуманил твой мозг, вызвал эту галлюцинацию. Не думай. Не ищи ту, которой нет…

Но она была. Появилась тогда, когда я совсем не ждал. Ворвалась не только в жизнь, но и в кровь. Проникла в душу, растравила все старые раны, поселилась в голове и обосновалась в грудной клетке. Я начал влюбляться. Медленно, неуверенно. Совсем как ребенок, который делает свои первые неровные шаги в новом мире. Она стала для меня всем. Мой персональный рай, куда больше никто не мог попасть. И я начал верить, снова стал мечтать, выстроил огромный хрустальный замок, где мы бы жили вдвоем. Долго и счастливо, совсем как в сказе…

Оставив новенький белый «Porsche Cayenne» на противоположной стороне улицы, велел телохранителям не сопровождать меня. Снова нарушил инструкцию, плюнув не собственную безопасность, но по-другому поступить я не мог. Это не то место, куда надо приходить с личной охраной.

Огромная корзина лилий оказалась в моей руке, сладкий запах цветов ударил в нос, защекотал ноздри. А ведь раньше он был для меня таким же привычным, как и восход солнца по утрам. Мама выращивала их в саду, а в гостиной всегда стоял свеженький букет… Отец всегда дарил ей лилии. Просто так, без повода. Только ради того, чтобы увидеть ее улыбку и искры счастья в глазах. Они были влюблены и не представляли жизни друг без друга…

– Дмитрий Владимирович, – телохранитель проводил меня до самого входа на кладбище, – вы уверены? Согласно инструкции, мы должны, – Соболев внимательно смотрел на меня своими проницательными глазами-сканерами, будто пытался загипнотизировать, подчинить своей воле. Мужчина выглядел под стать своей профессии. Бывший спецназовец представлял собой внушительное зрелище. Высокий, под два метра ростом, с широкими плечами и развитой мускулатурой. Эдакий римский гладиатор современности.

– Знаю, – перебил его, смахнув с плеча одинокий тополиный лист. Дождь продолжал капать, впитываясь в черную ткань пиджака и оставляя на рубашке тонике водяные полоски. – Но сейчас я хочу, чтобы вы ее нарушили. Ждите меня здесь. Вернусь через несколько минут.

Больше он не спорил. Никита Сергеевич был отличным профессионалом, за что я его безгранично ценил и уважал, но это был один из тех случаев, когда ему пришлось смириться. Хозяин – барин, как говорится.

Могила родителей встретила меня привычной тишиной, от которой лопаются барабанные перепонки. В такие моменты начинаю думать, что оглох или контужен. Красивые гранитные изваяния, изумрудный газон и цветы. Много цветов. Белые. Другие цвета не вписывались в общий ансамбль, да и не могли отразить всей моей душевной боли. Почему принято считать, что цвет скорби – черный? Никогда не мог этого понять. Для меня смерть всегда имела два оттенка – это белый и красный. Ледяная кожа покойника и алая кровь… Страшное, ужасное зрелище.