Невыносимое счастье опера Волкова - Алекс Коваль
– А ну разошлись, мать твою! – обводит присутствующих внушительным взглядом, долбанув кулаком по столу. – Сели! Это приказ. Виктор! Леонид!
– Виноват, товарищ полковник.
– Он первый начал, товарищ полковник.
– Это тебе детский сад, что ли, Ларин? Первый не первый, устроили тут, понимаешь! А ну угомонились, сели и вспомнили, что мы цивилизованные люди, а не австралопитеки доисторические – кулаками махать!
Разогнал нас, как пацанов, по углам полкан. Дёрганно, со скрипом ножек по полу отодвигая стулья и выжидательно таращась поочередно то на меня, то на Ларина. Клянусь, если бы силой мысли можно было кого-то прикончить, командировочный бы уже сдох!
Мы с Лариным переглянулись и намеренно подальше друг от друга уселись за «стол переговоров», все еще поедом сжирая друг друга взглядами. Мой удар, судя по выражению разбитой рожи командировочного, все еще не прощен. А ему, я надеюсь, четко видно, что он все еще дышит только благодаря Герману и Шумилову.
– Майоры полиции! – распыляется полкан. – Стыдно! Волков, у тебя звезд на погонах много, что ли, поубавить?
– Никак нет, товарищ полковник.
– А ты куда лезешь? Сдам сейчас со всеми потрохами управленцам из СБ и будешь потом перед ними сидеть глаза в пол. Оправдываться, какого вшивого залез в дом женщины нашего сотрудника. Этого ждешь?!
– Все было исключительно в благородных целях, товарищ полковник.
– Благородных?! – подался я через стол, пальцы в замок сцепив, чтобы не сорваться. – Назови мне хотя бы одну реальную причину, по которой я не могу дать тебе в рожу еще раз!
– Реальную причину? – фыркает Ларин, тут же поморщившись и зажимая пальцем разбитую губу. – Шляпин. Достаточно реальная причина?
– Что за чушь ты порешь? Где Кулагина, а где Шляпин?
Смешно!
– Очень близко, как оказалось. Ты бы за своей бабой лучше приглядывал, чем за мной ищеек своих посылать, Волк.
Я подрываюсь с места, моментально отреагировав на резанувшее по ушам – баба. Далеко “уйти” не получается. Герыч рывком, давит на плечи, усаживая обратно.
– Витек!
Мешком валюсь на стул, от души пообещав:
– Только выйди отсюда. Пздц тебе, Ларин.
– Лучше скажи спасибо, что хоть кто-то держит руку на пульсе! А то пздец мог бы быть не мне, а твоей Кулагиной, которая напрочь игнорирует х*йню, что вокруг нее происходит!
– Может, хватит говорить загадками? – рычит ВасГен.
– Если тебе есть что сказать, говори прямо, – поддерживаю я, когда чувствую, как пошла на новый “виток” моя злость и как стремительно идут трещины по фасаду моей выдержки.
Ларин ухмыляется. Снова морщится. Мнется, сволота такая, подогревая то ли интерес, то ли мое желание убивать. Но в конце концов заговаривает.
– Братец ее – Игнат Кулагин – должен до хрена бабок Шляпину. На крючок его взяли. Срок дали – месяц, чтобы деньги вернуть. Тогда он и решил сестричку свою, крутого московского пиарщика, подтянуть. Продать, так сказать. Она «Олир-групп» рекламу – Шляпин же списывает с Кулагина долги. Как тебе такой расклад, а, Волков?
– Это я и без тебя знаю, и до сих пор не вижу повода за ней следить.
– Игнат Кулагин выдал все явки и пароли своей сестрички. Шляпин уже выходил на нее. Презабавнейшая вышла встреча в кафе, где они с твоей милейшей племяшкой навели знатного шороху и смотались. А про звонки с незнакомых номеров и то, что твоя Тони на Шляпина собирала досье, тоже в курсе? Это ты тоже знаешь, Волков или твоя драгоценная пиарщица не сочла нужным своего мужика поставить в известность, что ее жизни угрожают?
Стискиваю челюсти. Информация в темпе переваривается, укладываясь в отчетливые картинки. Мозг напрягается. Вместе с ними и каждая мышца, каждое нервное окончание каменеет. Дерьмо! По самолюбию «чешет» мысль, что залетный узнал что-то о Кулагиной раньше меня, но тут же заталкиваю гордость на задний план. Все мысли улетучиваются после следующей, кинутой с намеком, фразы Ларина:
– По итогу той встречи Тони твоя отказалась работать на Шляпина. А вот я нашел неплохой способ засадить эту гниду.
– Что? Что ты сейчас сказал?
– Сказал, что у нас есть крутой шанс взять гендира “Олир-групп” на живца. Она ему слишком сильно нужна, чтобы Олег сам от нее отказался. А я слишком долго веду эту группировку, чтобы сейчас такой шанс просрать!
– Убью!!!
– Витёк!
– Волков!
Не слышу. Не слушаю. Раскидывая «преграды», налетаю на Ларина. Валю того со стула на пол. Завязывается потасовка. Кости хрустят, кулаки врезаются, кровища хлещет из разбитого носа командировочного. В ушах серый монотонный шум. Вокруг возня и оры. Перед глазами пелена. На живца!
Он. Собирался. Сделать. Из. Нее. Живую. Приманку. С*ка!
Удар, удар и еще удар! Как бы Ларин не пытался сопротивляться или прикрываться руками, ему конкретно досталось за все его “прегрешения”. В себя я прихожу только когда пара крепких парней меня снимают с командировочного. Оттаскивают. Выволакивают из кабинета Шумилова, захлопнув перед моим носом дверь.
– Пустите, блть! – вырываюсь, суетливо вдоль коридора прохаживаюсь, краем глаза уловив, как шарахаются по стеночкам мимо проходящие коллеги. Видок у меня, должно быть, тот еще. Адреналин лупит. Кровь кипит. Не чувствую боли в сбитых костяшках. Не чувствую ничего. Я один огромный, злющий комок нервов! Не сразу до мозга поступает сигнал о том, что меня банально трясет. Меня шатает, и коридор перед глазами, как на американских горках, едет. Мозг занят другим. Он забит жуткими картинками и мыслями. Простраивает, просчитывает, прикидывает то, что могло реально случиться, если бы Герыч не поймал командировочного в доме Кулагиной, когда тот, очевидно, вешал прослушку.
Убить. Ее бы попросту могли бы убить!
А Кулагина? Тоже, зараза, хороша! Оказывается, эта сволочь выходил на нее! Да еще и в компании Руси, так что ли?! А я об этом ни сном ни духом! Зато
