Жаклин Брискин - Все и побыстрее
— Представляю, какая поднимется шумиха, если намекнуть прессе, как работает система «подмазывания» на Среднем Востоке.
На телефонном аппарате загорелась одна из кнопок, но звонка не последовало — очевидно, Александр, как он часто делал, предупредил секретаря, чтобы она ни с кем не соединяла его мать.
— Александр, если ты имеешь в виду Айвари, то так и скажи.
Сын вытащил из кармана конфету, развернул ее и положил в рот.
— Из-за цен на газ у нас не очень-то любят арабов, — ответил он. — Все средства массовой информации будут рады отыскать в этих странах следы коррупции.
— Не думаю, что Курт прибегает к системе подкупа, а дача мелких взяток местным чиновникам общеизвестна, но ее никогда не докажешь — никаких записей расходов, расписок, телефонных переговоров.
— Важно пустить их по следу Айвари.
— Ну и что нам это даст?
— Посмотрим. Это как игра в кости — кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Надеюсь, что проиграет Айвари. Я хочу, чтобы он ушел из бизнеса.
— Ушел? — Кристал задумчиво посмотрела в окно, мимо которого пролетал детский надувной шарик.
Александр просил у нее разрешение погубить ее заклятого врага и конкурента, своего отца. Разве не этого она хотела всю свою жизнь? Но почему так тяжело на душе, почему на глаза наворачиваются слезы?
Смятение Кристал не укрылось от Александра. Он опустился в кресло и тихо сказал:
— Забудь все, что я здесь говорил. — На лице Александра было написано разочарование.
Кристал вспомнила туманную ночь и твердую руку Александра, поддерживающую ее. Тогда она, одетая как девушка-подросток, сама того не желая, выдала тайну его рождения. Как часто она винила себя за это!
— Если журналисты займутся компанией «Айвари», то рано или поздно они доберутся до нас.
Александр вскочил на ноги. Лицо его повеселело.
— У нас они найдут только пустую мышеловку.
— А у Айвари?
— У него они обнаружат много интересного. В своих похождениях он превзошел всех плейбоев Европы.
— Курт? Ты хочешь сказать, он не знает, что делается в его компании?
— Скоро узнает, — ответил Александр, потирая руки, — скоро узнает.
Александр ушел, а Кристал, нажав невидимую кнопку в стене, вошла в небольшую потайную комнату — ее святая святых. Она легла на широкий диван и закрыла глаза.
«Почему я думаю, что план Александра не сработает? — размышляла она. — Он всегда достигает намеченной цели. Взять хотя бы Гида. Разве не он убедил меня оставить брата в Новой Гвинее». С тех пор как Энни забеременела, отношение к ней Кристал значительно улучшилось, хотя от одной мысли, что она скоро станет бабушкой, ее бросало в дрожь. Когда молодые приезжали в отпуск, она с удовольствием проводила с ними время.
«О чем я беспокоюсь, — продолжала думать Кристал. — У нас хорошие связи в конгрессе. Президент Форд и несколько членов его кабинета — наши друзья. Курта следует проучить за оскорбление Александра. Хватит ему мотаться по свету в сопровождении молоденьких скарлеток». Перед Кристал встало бледное лицо Гоноры с большими печальными глазами.
— Пусть Александр делает, что хочет, — сказала она вслух. — У него все получится, я уверена.
Глава 57
Теплым апрельским днем 1976 года Гонора занималась высадкой тюльпанов. Она выкапывала ямку, обильно лила в нее воду и клала луковицу. Темно-красные тюльпаны были доставлены утром из Амстердама и являлись основой будущего цветника, по краям которого другие рабочие высаживали голубые незабудки, ирисы и глицинии.
У Гоноры болела спина, но она не обращала на это внимания — работа доставляла ей удовольствие, как певцу доставляет удовольствие пение, а танцору — танец. Откровенно говоря, она выполняла чужую работу: рабочий-пакистанец заболел, запил, как метко определила Ви, а лишние деньги никогда не помешают.
Они неплохо жили все эти годы, прошедшие со дня ее разрыва с Куртом, но необходимо думать и о черном дне. Гонора хорошо помнила, как бедствовала семья Силвандер до отъезда в Америку и в первые годы жизни там. Сейчас она научилась экономить и откладывать деньги, в первую очередь на одежду Лиззи. Девочка ходила в школу, где не было специальной формы, и приходилось думать, как ее одевать. Выручали свитеры из теплой ирландской и норвежской шерсти, которые Лиззи носила с брюками. Но девочку часто приглашали в гости и на дни рождения, а это означало новое платье и хороший подарок. Гоноре приходилось также оплачивать услуги сиделки, ухаживающей за отцом. Она не могла обратиться с этой просьбой к Джоселин, которая платила за учебу Лиззи, а это выливалось в немалую сумму, так что приходилось крутиться самой.
Земля загудела и содрогнулась — в подземке прошел электропоезд. Гонора продолжала работать, а мысли ее занимал Курт.
Воспоминания были неясными и расплывчатыми. Физические и душевные страдания отошли на задний план. Прошедшие четыре года многое стерли из памяти. Она уже не помнила его ласкового голоса и нежных рук. Остались лишь смутные воспоминания о тех вечерах, когда Курт работал, а она сидела с книгой в руках и смотрела на него. Как уютно и тепло было тогда в доме.
Поначалу Гонора боялась, что Курт будет искать их, но по прошествии года появилась обида, что он не сделал ни единой попытки к примирению.
Ви, большая любительница светской хроники, часто обращала ее внимание на строчки, посвященные Курту, где неизменно говорилось, что известный промышленный магнат Курт Айвари появился там-то и там-то с восходящей звездой кинематографа… богатой наследницей… и тому подобное. Гонора делала вид, что все, связанное с Куртом, ее совершенно не трогает, но в глубине души испытывала жгучую ревность. Гонора распрямила спину и посмотрела на дело своих рук. Она осталась довольна: тюльпаны были высажены ровными рядами и в сочетании с другими цветами вскоре образуют великолепный цветник.
Один из рабочих предложил Гоноре чай, но она отказалась.
— Вы американка? — спросил он. Гонора покачала головой.
Всю жизнь ее преследовала какая-то неопределенность: в Англии — американка, в Америке — англичанка; ни мужняя жена, ни соломенная вдова; вроде бы и мать и в то же время не мать. За эти годы многие мужчины добивались ее расположения, но она отвергала их ухаживания. Наиболее настойчивым оказался преуспевающий адвокат, женатый на дочери известного психоаналитика. Гонора занималась оформлением его сада.
Он советовал ей принять предложение своего бывшего зятя, так как вопрос о разводе с его дочерью был лишь делом времени, но и здесь Гонора отказалась. Правильно ли она поступила? Гонора часто задавала себе этот вопрос, но ответа на него не находила.
