Франсин Риверс - Алая нить
Она улыбнулась в ответ, тогда как душа терзалась болью. Почему так легко удерживать свой гнев, когда между ними существует дистанция? Сейчас вот она сидит напротив него и не может справиться с волнением. Несмотря на ее решимость не поддаваться эмоциям, спокойствие таяло, оставляя чувство уязвимости, которое пугало ее больше чего бы то ни было.
— Я думала, что до 28-го тебя не будет.
— Я не мог ждать.
Она не стала уточнять чего.
— Разве у тебя не наладились отношения с родителями?
— Папа уже разговаривает со мной. У нас состоялась долгая беседа. Ты подготовила для этого почву. — Глаза его потемнели. — То, что я говорил в прошлый раз, истинная правда, Сьерра. Те amo. Я хочу, чтобы мы снова были вместе.
— Не воспринимай мое согласие как нечто само собой разумеющееся.
— Нет, что ты. Неужели ты думаешь…
— Не хочется говорить здесь, Алекс, — пробормотала она, отводя в сторону глаза, полные слез, — не могу.
— Yo comprendo[62], — приглушенно произнес Алекс. — Мы поедим, потом отвезем детей домой. Как только они угомонятся и лягут спать, мы вернемся в мою квартиру.
— Ни в коем случае. Не хочу оставаться с тобой наедине.
— Ты не доверяешь мне?
Он полагал, что своим вопросом сделает их разговор легким, создаст атмосферу флирта, но она злобно впилась взглядом ему в лицо.
— А следует? — Она заметила, что колкость больно хлестнула его, и сразу же ощутила стыд. Прощайте друг друга, говорит Господь, а она только что полоснула Алекса острым лезвием. Сьерра посмотрела на свои руки, и ей показалось, что на них действительно кровь. Ей снова захотелось плакать. Единственный способ исправить все — это оставаться честной. — Я знаю, куда это нас заведет, Алекс, но секс никак не поможет нам решить наши проблемы.
— Тебе ведь тяжело, — сказал он хрипловатым голосом.
— Да, ну и что?
— Секс мог бы снять напряжение между нами.
— И полностью заслонить суть проблемы. — Она вдруг со всей очевидностью поняла, как часто они использовали секс, чтобы обойти вопросы, которые являлись причиной появляющихся в их отношениях трещин. Вместо того чтобы сделать шаг назад, разобраться, выслушать друг друга, исправить что-то и жить дальше вместе. — Если мы идем к примирению, мы должны построить прочное основание на этот раз.
— На этот раз? Разве любви недостаточно?
— Если это истинная любовь.
Слова явно задели его, но малодушничать она не имела права. Когда он буравил ее взглядом, она почувствовала, что он ищет в ней слабое место.
«Господи, помоги мне выстоять. Укажи мне, что делать. Я люблю Алекса, но не хочу отдавать ему свою душу».
Смешавшись, Алекс нахмурился.
— Хорошо, — тихо согласился он, — мы останемся у тебя.
— Нет. Мы начнем с разговоров по телефону.
Ей необходимо пространство между ними. Слишком много решений она приняла в свое время, полностью основываясь на чувствах, и вот куда это завело!
Господь наказал обновлять свой разум, и она намерена воплотить это в жизнь. Ну, а когда их будет разделять расстояние, она сумеет сохранить голову ясной, будет способна думать.
Одно она знала наверняка. Сам Всевышний смотрит на них, только Он может вернуть их друг другу и объединить в новый, теперь уже гармоничный, союз.
—*—Каванот вернулся.
Я облегченно вздохнула и успокоилась, когда увидела, как он пересекает поле. Он отсутствовал так долго, что я решила, он передумал. Он сказал, что вовсе не менял своих решений, просто хотел дать мне время привыкнуть к мысли о новом муже. Он ездил в Йерба-Буэну и Монтерей. Купил там обручальное кольцо у мексиканского ювелира, по пути на север встретил других переселенцев. Земли к востоку от реки Рашн принадлежат пяти семьям. Пока Каванот находился там и знакомился с поселенцами, из форта Саттера приехал человек и сказал, что ходит слух, будто на мельнице, что на реке Американ, обнаружены мельчайшие частицы золота. Двое молодых людей из этих семей решили поехать туда и выяснить, правда ли это. Еще Каванот сказал, что один из мужчин в новом поселении пообещал устроить свадебную церемонию для нас. У него есть служебник Англиканской церкви, и обряд бракосочетания представлен в нем полностью.
Каванот и я поженились. Лестер и Шарлотта Беррелль организовали для нас вечеринку после церемонии. Всего собралось 27 человек, все совершенно незнакомые и чужие друг другу люди, но все очень скоро нашли общие интересы и сдружились. У нас была музыка! Один человек играл на скрипке, а у другого была губная гармоника. Я танцевала до упаду. Люди эти очень хорошие, гостеприимные, они очень обрадовались возможности организовать для нас настоящую свадьбу. Впервые с того времени, как я пересекла горы Сьерры-Невады, я почувствовала себя в Калифорнии как дома.
Я решила сшить для нас с Каванотом лоскутное одеяло, чтобы не укрываться одеялом Джеймса. Так что я пошла к своему сундучку и достала лоскутки материи, которые подарили мне дамы из кружка по шитью квилтов. Под тряпицами лежал тонкий деревянный поднос, а под ним чудесный сюрприз. Тетя Марта положила туда свое красивое желтое платье и белую кружевную шаль. Когда я достала их, то обнаружила в складках Библию тети Марты.
Я долго плакала над ней, поглаживая черный кожаный переплет. Он хранит тепло ее любящих рук, и когда я дотрагиваюсь до него, мне кажется, что я становлюсь ближе к тете. Помню, как много времени она проводила за чтением Библии. Когда же я открыла книгу, то нашла еще одну весточку от нее.
Вечером того же дня я впервые читала Библию тети Марты. Начала с Книги Бытие и буду идти дальше до самого конца. После того как я прочитала историю сотворения мира, мы все долго обсуждали ее.
Сейчас дети спят, а Каванот вышел во двор проверить скотину и искупаться в ручье перед тем, как лечь спать. Я же перелистала Библию тети Марты. Я так явственно чувствовала ее присутствие, когда держала Библию в руках. На полях записаны ее молитвы и кое-какие заметки. Любимые строки подчеркнуты. А еще в книге, как оказалось, таились сюрпризы — цветы, заложенные между страницами и напомнившие мне о весне, о маме, о прошедших в Галене днях.
Господи, благослови тетю Марту и храни ее всегда.
Примирение
IV часть
25
Алекс звонил каждый вечер в начале одиннадцатого. Каролина к девяти уже находилась в постели, Клэнтон же обычно возился до десяти. Но один разговор с отцом заставил его изменить свои привычки.