Барбара Брэдфорд - Женщины в его жизни
– Что у вас за бизнес, мистер Уэст?
– Финансы. Я финансист.
– Как интересно, – сказал Александр Деревенко.
Анастасия продела свою руку под локоть Максима и заявила:
– Мы лучше пойдем найдем Алана. Мы пообещали ему, что за столом будем сидеть вместе.
– Да-да. Совершенно верно, – сказал Максим, быстро уловив ее замысел улизнуть от отца.
Улыбающаяся Анастасия наградила отца и его приятелей воздушными поцелуями и уплыла, повиснув на Максимовой руке.
– Простите, но я должна была сказать неправду, – прошептала она, когда ее уже не могли слышать отец и его друзья. – Но если бы мы не удрали от них, отец втянул бы вас в бесконечный разговор о финансах в кино и о тому подобных скучных вещах. Я заметила, как заблестели у него глаза, когда он услыхал, что вы – финансист.
Максим улыбнулся:
– Но я не финансирую кино.
– Он этого не знает. Но все равно мы же не хотим просидеть весь ужин с мамой и папой, правда ведь, Максим?
Он покачал головой:
– Ваша идея хороша. Я полагаю, нам следует поискать Алана, узнать, какие у него виды на Камиллу Голленд.
– Вы знакомы с ней? – быстро задала вопрос Анастасия, искоса взглянув на него.
– Нет, я никогда с ней не встречался. Но видел последнюю пьесу с ее участием в Уэст Энде. Она действительно неплохая актриса.
– Кажется, ей предстоит сниматься в картине одного из компаньонов отца, Пьерре Петровиччи, наверное, поэтому она сегодня здесь. Пьерре близкий друг Жака де Миллине, чей банк финансирует многие кинофильмы, в особенности те, что делает папина маленькая группа.
– Кто эти четверо, с кем я только что познакомился? Чем они занимаются?
– Они отель-сидельцы, – ответила Анастасия, и взгляд у нее сразу стал веселый. – Моя мать называет их величайшими отель-сидельцами всех времен.
– Я что-то не понимаю вас, – недоуменно нахмурился Максим. – Почему она так о них говорит?
– Потому что они вечно рассиживают в холлах лучших отелей по всему миру. «Георг Пятый» и «Принц де Галь» здесь в Париже, «Клэридж» в Лондоне, «Эксцельсиор» в Риме, «Сент-Реджис» в Нью-Йорке и «Беверли-Хиллз» в Беверли-Хиллз, – пояснила она, смеясь. – Эти их нескончаемые деловые посиделки. По поводу киносъемок. – Она опять посмеялась и сказала: – Но если отбросить шутки в сторону, они довольно важные персоны в мире кинопроизводства.
– Но что они делают конкретно?
– Сэм Шпигель замечательный продюсер, он сделал «Мост через реку Квай» и «Африканскую королеву», если назвать хотя бы две из его великих картин. Теперь он замышляет фильм о Лоуренсе Аравийском, так мне сказал папа, – пояснила Анастасия. – Гриша Ратофф и Толя Литвак – режиссеры, Илья Лоперт – продюсер, как папа и мистер Шпигель. Один из его последних фильмов «Летом». Папа брал нас с собой в Венецию, когда там шли съемки. Это мой любимый город. Фильм получился милый, очень романтичный и грустный. Вы не видели?
– Его как раз видел. С Кэтрин Хэпберн и Россано Брацци, да? Ну а картины вашего отца? Я хочу знать, мне приходилось их видеть?
– Наверняка. Его последний назывался «Глаза любви». – Образовалась небольшая пауза, и затем Анастасия добавила: – Камилла Голленд снялась в ней, хоть и не звездой. В главной женской роли там Джейнис Миллз.
– Эту картину я видел, – сказал Максим, – потрясающе замечательная история. Так вы же должны знать Камиллу?
– Не скажу, что знаю, но знакома с ней.
– А я нет. Может, подойдем поздороваемся с ней? Вон она там стоит, все еще с Аланом. Похоже, она им увлечена. Или наоборот. – Максим перевел взгляд на Анастасию и подмигнул с озорным видом. – Добрый мой старина Корешок, я рад, что он нашел себе девушку на вечер.
– Корешок?! – воскликнула Анастасия. – Какое забавное имя.
Максим не мог удержаться от смеха при виде отразившегося на ее лице недоверия.
– Согласен с вами, – он благодушно усмехнулся. – Это моя вина. Я дал ему это прозвище однажды в школе, нам было лет по восемь или девять, и, боюсь, оно прилипло к нему. В отместку он прозвал меня Графом – был когда-то в Австрии вельможа по имени Максимилиан – за то, что у меня, по его мнению, были императорские замашки.
– Это правда?
– Иногда. По крайней мере, так считает Корешок.
Она поразмышляла над услышанным, затем заявила:
– «Граф» несомненно лучше звучит, чем «Корешок».
– Это так, – согласился Максим. – Пойдемте присоединимся к ним.
– Привет, Анастасия, рада тебя видеть, – сказала Камилла Голленд с милейшей улыбкой, подаваясь вперед и чмокая Анастасию в щечку.
– И я тоже рада вас видеть, – в свою очередь сказала Анастасия. – Хочу вам представить Максимилиана Уэста, он – друг Алана.
Камилла и Максим обменялись рукопожатиями.
– А мы как раз собирались пойти на поиски вас, – заявил Алан. – Я думаю, надо пойти поискать столик – публика начинает рассаживаться.
– Да, надо этим заняться, – поддержала Анастасия. – Иветта мне сказала, что сегодня места за столами будут без карточек, и мы можем сесть, где хотим.
– Вон там уютный столик на четверых, давайте займем, – предложил Максим, как всегда умело беря бразды правления в свои руки. Он сразу же повел туда Анастасию, говоря как ни в чем не бывало: – Я выбрал этот маленький столик за его интимность. Снова встретив вас, не хочу делить ваше общество со множеством посторонних людей.
Ее взгляд был преисполнен серьезности.
– И я тоже не хочу вами делиться, – тихо проговорила она.
Они стояли, уставясь друг на друга, никто больше для них не существовал, и Максим с трудом поборол искушение поцеловать ее. Она вскружила ему голову, заставила обо всем забыть. Судорожно сглотнув, он повел ее вперед, думая при этом, как и когда он сможет остаться с ней наедине.
Едва они уселись за стол, Максим потянулся за ее рукой, крепко сжал ее и сказал:
– Как мне колоссально повезло, что мы с Корешком пришли на этот прием.
Она согласно кивнула. Она откровенно любовалась им, не сводя с него мечтательного и восхищенного взгляда. Ей хотелось быть с ним наедине, чтобы он смог целовать ее. Она знала, что он этого хочет точно так же, как и она.
Камилла и Алан присоединились к ним, и Камилла, как только села за стол, сразу же вовлекла Максима в разговор.
Алан повернулся к Анастасии и дружески заулыбался.
– Ваша мама сказала, у вас теперь новая вилла в Канне, – поинтересовался он.
– На холмах над городом. Очень красивая, и мама ее полюбила, потому что там участок намного больше, и она может вволю насладиться устройством сада. А у ваших родителей по-прежнему есть там дом?
Корешок кивнул.
