Юна-Мари Паркер - Богачи
— Хорошо, давай заглянем в клуб, — сказал Аксел, когда они распрощались с родителями и спускались на лифте вниз. — Хотя я и без того не сомневаюсь, что Спот не дает никому бездельничать.
На подъезде к клубу вдоль тротуара тянулся широкий бархатный шнур, который отделял от проезжей части толпу желающих попасть внутрь. Из-за стеклянных дверей доносились раскаты рок-музыки, под которую самозабвенно и в едином ритме двигались сотни танцующих. Тиффани и Аксела усадили за столик на галерее, чуть возвышающейся над залом, где всегда оставляли места для особо важных посетителей.
Тиффани пила шампанское из высокого фужера, словно по волшебству возникшего перед ней из воздуха, и наблюдала, как Аксел беседует о чем-то с новым администратором. Судя по их виду, они были довольны друг другом, но слов Тиффани разобрать не могла из-за оглушительной музыки. Скоро она оставила попытки уловить суть их разговора и стала рассматривать танцующих. В основном публика состояла из молодежи, которая без устали дергалась в такт музыке, потея и сталкиваясь друг с другом из-за недостатка места. Тиффани подобные развлечения всегда были явно не по душе.
— Все они к сорока годам оглохнут, если будут злоупотреблять такой музыкой, — прокричала она Акселу, когда тот отпустил администратора.
— Говори громче, я не слышу, — крикнул в ответ он.
— Так, пустяки!
Музыка не смолкала ни на минуту. Слепящие огни вспыхивали и гасли, раздражая глазные нервы. В помещении было душно. Тиффани почувствовала, как по позвоночнику у нее стекает струйка липкого пота. Голова кружилась и нестерпимо болела. Когда Аксел поднялся из-за столика, собираясь зайти в контору, чтобы проверить счета, она потянула его за рукав и показала на часы, желая сказать этим, что уже поздно и пора домой. Аксел одобрительно кивнул. Они протиснулись через толпу танцующих к выходу и вскоре оказались на улице, которая по сравнению с танцевальным залом казалась пустынной и безжизненной.
— Прости, дорогой, но, наверное, я становлюсь старой. Мне противопоказано веселье юности.
— Бедная моя старушка двадцати пяти лет! — усмехнулся он. — Что уж говорить обо мне! Но имея оборот в миллион долларов, я не могу позволить себе расслабляться. Вот тебе ключи от машины.
— Нет, уж лучше я возьму такси. А на машине поезжай сам.
Аксел подошел к краю тротуара и стал ловить машину. Тиффани вдруг с отчетливостью увидела, какой у нее красивый муж. Его атлетическая фигура с чуть расставленными для упора ногами дышала звериной грацией и неотразимой сексуальностью.
— Я буду очень скучать без тебя. Приезжай скорее, — сказала Тиффани, садясь в машину и целуя его на прощание.
Приехав домой, она приняла ванну, выпила стакан сока и легла в постель с новым романом Гарольда Робинсона. Около полуночи зазвонил телефон. Поздние звонки никогда не предвещают ничего хорошего. Может быть, это Морган? Тиффани быстро прикинула, который час в Лондоне — получилось шесть утра — и решила, что для Морган это слишком рано. Нехотя она взяла трубку и с опаской поднесла ее к уху.
— Да?
— Это я, дорогая, — раздался голос Аксела.
Тиффани успокоилась и удобно облокотилась на подушки.
— Привет, милый. Как дела?
— Извини, Тифф. Но тут небольшая проблема. Я все еще в клубе. Похоже, что один бармен запустил руку в кассу, так что придется с этим разобраться. Не жди меня. Это может затянуться.
— Хорошо. А я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросила Тиффани.
— Нет. Ложись спать, я вернусь, как только закончу.
— Тогда до встречи, милый. Пока.
— Пока.
Тиффани укрылась одеялом и остро почувствовала, как ей не хватает ставшего привычным тепла сильного тела Аксела. Она закрыла глаза и уже стала потихоньку засыпать, когда в голове у нее промелькнула мысль, заставившая вскочить и уставиться в темноту широко открытыми глазами. Если Аксел говорил из клуба, то почему не было слышно ни музыки, ни гомона толпы, никаких звуков, кроме его странно приглушенного голоса?
Первую Хант нашел в гостиной. Вторую — на кухонном столе. Третью — в спальне. Три пустые водочные бутылки. Ему хватило пары минут, чтобы подметить расставленные по всему дому грязные бокалы, свидетельствующие о том, что Джони принялась за старое.
Хант вышел к бассейну, где Гус и Мэт весело плескались и перебрасывались огромным надувным мячом. Джони полулежала в шезлонге, вымазанная кефиром, и держала в руке бокал с водкой. В качестве закуски там сиротливо плавала лимонная долька. Вокруг бассейна живописно раскинулись тропические деревья, среди которых красовался фонтан в виде мраморной статуи богини Гебы, извергающей из опрокинутого кубка водный поток.
— Привет, дорогой, — сказала Джони, не оборачиваясь.
— Привет, — ответил Хант и присел на мраморную скамеечку возле шезлонга. — Что ты пьешь? — небрежно поинтересовался он.
— Минеральную воду. Сегодня очень жарко.
Джони поднесла бокал к губам и сделала большой жадный глоток. Как только она поставила бокал на столик, Хант взял его и брезгливо понюхал.
— Эй!.. — воскликнула жена раздраженно.
— Так я и думал, это водка, — печально ответил Хант, тяжело вздохнув.
— Она с минеральной водой, — капризно заявила Джони и принялась размазывать кефир по животу.
— Я надеялся, что ты бросила пить! — теряя контроль над собой, рявкнул Хант. — Ведь ты клялась покончить с этой губительной привычкой!
— Глоток водки не повредит в такой жаркий день! — взвизгнула она. — И потом, ты тоже пьешь! Вчера вечером я видела, как ты прикладывался к бутылке виски!
— Я не алкоголик.
Их глаза встретились, и Хант понял, что его жена на грани истерики.
— Мерзкий недоносок! Конечно, ты не алкоголик! Ты просто бабник и грязный ублюдок! Если хочешь знать, я тоже не алкоголичка. Я могу бросить пить, когда захочу. Но если мне хочется выпить, ты мне не указ. Ну-ка, отдай бокал!
Медленно и спокойно, не произнося ни слова, Хант вылил содержимое бокала в бассейн. Джони попыталась схватить его за руку, но он увернулся.
— Послушай, Джони… — начал он мягко, почти ласково.
— Я тебе никакая не Джони, мерзавец, — сквозь слезы кричала она. — Тебе хорошо… ты целыми днями пропадаешь на студии, а я должна сидеть дома и возиться с двумя сопливыми недоносками! Это несправедливо! Я должна что-то предпринять, пока не поздно. Я не могу быть все время привязанной к дому. У меня талант, настоящий талант, и потрясающая внешность. Не будь тебя, я давно покорила бы Голливуд! А ты мне только мешал, хотя мог и помочь, если бы захотел! Ты, сукин сын, только и знал, что делал мне детей, а потом бросал с ними, сутками пропадая на работе и у любовниц!
