Осень отчаяния - Нелли Ускова
Дома гипнотизировал телефон, чесались руки вытащить Ингу из чёрного списка и всё-таки извиниться. В итоге он просто отдал Тиму свой телефон. Яны не было, но может это и к лучшему: она Пашу явно осуждала. Тимоху с его советами грубо послал: ТимьЯн сговорились и защищали Ингу. Говорили, что Паша должен её простить.
Последние дни ноября тянулись тоскливо и мучительно долго. Паша даже как-то мысленно сравнил Ингу и Аську: это были единственные девушки, кого он забанил и ненавидел. Воспоминания об Аське до сих пор ныли где-то в рёбрах, которые будто помнили тяжёлые удары ногами. Инга же словно отпинала Пашу изнутри, именно так он себя чувствовал, будто ему наживую разломали грудную клетку. Он ощущал себя больным: плохо спал, голова раскалывалась, стал раздражителен, даже аппетит пропал. Но Паша специально взращивал к Инге ненависть, так ему было легче перенести эту боль.
На тренировке на следующий день после встречи с Ингой вообще вывихнул себе запястье, гимнастическая накладка порвалась и зацепилась за кольцо, когда он переворачивался. Было больно, но не так, как внутри. Паша зафиксировал руку в ортезе, выпил обезболивающее, держал холод весь вечер, но думал о том, что ему хотелось бы сломать или вывихнуть себе что-то ещё. Жаль, что обезболивающее на любовные терзания не действовало. Паша почти перестал спать и постоянно мучительно открывал переписку с Ингой, снова перечитывал её последние сообщения, и под утро всё-таки разблокировал её, рассчитывал получить ворох сообщений, но там не было ничего. Паша пересматривал фотографии Инги, совсем забыл, что нужно оборвать все контакты.
А в среду застал Ингу и Яну у них дома. Тимоха говорил с утра, что Яна останется, но не ожидал увидеть и Ингу. Она была грустная и серьёзная, смотрела на него пристально, а Паша сделал вид, что не заметил её. Но, когда зашёл в комнату переодеться, она тут же проскользнула к нему. Паша сел на диван, снимая носки, а она стала напротив:
– Паш, что у тебя с рукой?
– Всё нормально!
– Паш, давай помиримся. Мне очень плохо без тебя.
– А мне нормально, – равнодушно соврал Паша, старался не смотреть на Ингу, но взгляд сам собой застрял на её ногах: она была в коротких шортах.
– Я тебе не верю! Паш, я хочу всё вернуть, чтобы было как раньше. Прости меня!
– Как раньше уже точно не получится, я больше не хочу, – Паша поднял глаза на Ингу.
Он и сам не понимал, откуда всплывало такое жгучее желание ранить, ведь он так её любит, на самом деле любит, и почему-то так же сильно хочется оттолкнуть её подальше, больше не видеть, сделать больно ей, и тем самым себе. Слишком Инга заполнила его и забрала большую часть Паши с собой. Слишком сильна была его обида, видимо, больше, чем любовь.
– Паш, пожалуйста.
– Прав был твой Душнила: ты всегда всё портишь!
– Да, прав! Меня больше всего бесит в нём, что он всегда прав! – Инга вдруг взорвалась. – А в тебе меня бесит, что ты ведёшь себя как ребёнок! Маленький обиженный ребёнок!
– Кстати, он ещё кое в чём оказался прав: ты истеричка, и мы не продержались и месяца.
Инга зарычала и швырнула в Пашу пакет, там было что-то мягкое:
– Да пошёл ты! Вот теперь точно всё! – И вылетела из его комнаты, а потом и из квартиры, и, видимо, из Пашиной жизни.
Потому что в пакете оказалось худи, которое он подарил Инге в Сочи. Она его так любила, всё время ходила в нём, и Паша от этого таял от умиления и нежности. Худи было постирано и аккуратно сложено, в одном кармане оказались очки Матильды, а в другом – высушенный цветок орхидеи, который Паша нечаянно раскрошил, когда доставал. Слишком цветок был хрупкий, как Инга. Стало так жалко этот цветок, что Паша чуть не расплакался. Вспомнил, как восторгалась Инга, когда обнаружила букет. Паша тогда почувствовал себя волшебником, а сейчас почувствовал себя жалким обиженным ребёнком, только вместо игрушек, Паша разломал собственными руками свою любовь.
Паше вдруг пришло сообщение в ватсап. Он даже забыл, что у него есть на телефоне этот древний мессенджер. Номер был неизвестным, а вот от прочитанного похолодело всё внутри:
«Пашенька, привет! Это мама. Мне сказали, что ты меня ищешь. Ты где сейчас живёшь? Дома? Я первого декабря как раз приеду в Москву, мы можем с тобой встретиться?»
Паша смотрел на сообщение минут пять, даже телефон от себя отодвинул, словно тот мог взорваться. До конца не верил, что это может быть мама, но если это чья-то злая шутка, то шутник дорого за это заплатит, и Паша согласился на встречу.
Глава 58. Декабрь надежды
Паша так долго хранил обиду и тоску по маме, что они уже давно лежали на глубине души мёртвым грузом, покрылись пылью, потускнели. Инга была права: от горьких воспоминаний Паша мог прослезиться, поэтому и старался их лишний раз не ворошить. Но сейчас вытащил всё и даже растерялся от нахлынувших чувств. Если это правда мама, что он ей скажет? А если кто-то решил над ним так подшутить, раздобыл телефон и пишет?
Кофейню для встречи выбрал Паша: любимую Тимохину. Она была довольно уютная и недалеко от их дома. Иногда они с Тимом забегали туда и набирали выпечку.
И пока шёл, слишком уж нервничал. Такое волнение было в новинку: Паша вообще редко за что-то так сильно переживал, а сейчас даже руки подрагивали, а сердце то замирало, то холодело, то билось, как сумасшедшее. Он прогуливал сегодня тренировку.
Температура первого декабря болталась в районе нуля, и в вечернее время явно немало людей хотело погреться. Паша зашёл, огляделся, но
