Старше - Дженнифер Хартманн
Я не знала.
Она никогда не упоминала об этом.
Я сглотнула, вцепившись в его руку.
— Мне жаль.
— Уитни рассказала мне все. — Он опустил взгляд на тротуар и погладил подбородок. — В то время я слышал об увольнении учителя, о странной дружбе. Я знал, что Тара через что-то проходит, но никогда не интересовался подробностями. Я был занят своим бизнесом, и я сожалею, что не проявил должного внимания. Не почувствовал ее боль. Если бы я знал… — Глаза Рида остекленели, и он выдохнул через нос. — Я бы никогда не сказал ей такого.
Наши ладони сильнее сжали друг друга.
— В любом случае… Я просто продолжаю надеяться, что каждый день приносит с собой шанс начать все сначала. Обрести прощение. Исцеление. — Его глаза прищурились. — Я видел ее. Думаю, она пытается. Но пока между нами все еще пропасть. Темное облако. Уитни говорит, что Тара делает успехи, но с моей стороны их не видно.
Мы свернули за угол и направились к пляжу. Ветерок трепал его волосы, превращая их восхитительный беспорядок, в который мне до боли захотелось запустить пальцы.
— Я все еще надеюсь. Если я могу стоять здесь после всего, через что мы прошли, то и она сможет.
Он улыбнулся, меняя тему.
— Ты делаешь удивительные вещи, Галлея. Я видел твой сайт. Твои свадебные фотографии. Это просто невероятно.
От этого комплимента по моему телу пронеслась сияющая волна света, поднявшая мне настроение.
— Это все, о чем я когда-либо мечтала. Запечатлевать мгновения для вечности, моменты любви. Улыбки, речи, тщательно подобранные цветы и безделушки, украшающие столы. — Я подняла на него глаза, не в силах сдержать улыбку. — Моя любимая часть всей свадьбы — когда жених впервые видит свою невесту, идущую к алтарю. Пока Моник сосредоточена на ней, я снимаю его. Слезы в его глазах. Неподдельную любовь, отражающуюся на его лице. Это нельзя сыграть. Она такая… настоящая. Это волшебно.
Он грустно улыбнулся, когда тротуар под нашими ногами сменился песком.
— Ты хочешь этого?
Я на мгновение заколебалась.
— Любви?
— Свадьбы.
— О. — Я посмотрела вперед — гладь сине-зеленой воды приближалась. — Не знаю. Я не думаю об этом.
Его глаза задумчиво прищурились.
— Интересно.
— Когда я снимаю свадьбы, я никогда не мечтаю о том, чтобы это я была в белом платье и с цветами в волосах. Я увлечена их моментом. Их радостью.
Когда мы приблизились к береговой линии, Рид остановился, отпустил мою руку и полез в карман. Мои глаза следили за его движениями, ожидая и удивляясь.
Затем он вытащил маленький стебелек с голубым цветком.
Утреннее сияние.
У меня перехватило дыхание, когда он поднял цветок и заправил его мне за ухо, отодвинув волосы в сторону.
На его губах расцвела улыбка. Такая яркая, что затмила фон позади нас, сверкающий золотыми солнечными бликами на воде.
— Ты прекрасно выглядишь с цветами в волосах.
Я знала не так уж много, но была уверена, что мое сердце не переживет этого вечера.
Мне конец.
Коснувшись рукой хрупкого цветка, я сдержала слезы.
— Мы держимся за руки. Гуляем по пляжу. Ты даришь цветы. — Я прикусила губу. — Это очень похоже на свидание, Рид.
Он снова взял меня за руку и повел вперед.
— Это всего лишь день. — Мы беззаботно размахивали руками, темные тучи рассеивались, и небо прояснялось. — Очень хороший день.
Вдоль берега выстроились фургончики с едой и очаровательные хижины, в которых звучала живая музыка, воздух был наполнен ароматом жаренных во фритюре лакомств и аппетитных закусок. Я смотрела на воду, глупо надеясь, что таких дней будет больше. По-настоящему хороших дней.
Рид повел меня туда, где люди ели с бумажных тарелок шашлыки и тако с начинкой.
Мой желудок свело от голода.
— Может, поедим?
— Ты готовишь? — Он бросил на меня сверкающий взгляд, который заставил устыдиться океан. — Я скучаю по этому.
— Кажется, моя бабушка была права.
— О чем ты?
— Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.
Он согласно кивнул и потянул меня к одной из очередей за едой.
— Возможно. Но ты нашла путь к моему сердцу еще до того, как я попробовал твою еду.
Теплый румянец окрасил мои щеки.
Да.
Мне точно конец.
Теперь моя улыбка не сходила с лица, пока мы стояли в конце очереди, соприкасаясь плечами.
— Расскажи мне о студии, — попросила я, меняя тему, пока не распалась на части и не стала единым целым с песком. — У тебя много клиентов?
Он снова кивнул.
— Бизнес процветает. Я все время занят. Это отвлекает.
— У тебя появились друзья?
— Да.
— Хорошо. Ты всегда был таким затворником.
— Я оставил большинство своих друзей в Чарльстоне, поэтому мне было трудно начать все сначала, когда я вернулся в Иллинойс. Моя дочь определенно унаследовала свой образ светской бабочки не от меня.
Я постаралась не вздрогнуть при упоминании Тары.
— Я рада, что ты не одинок, — произнесла я, прежде чем коварное, скребущее чувство пробралось мне под ребра. — Ты… с кем-нибудь встречаешься?
В горле образовался комок, а в груди заклокотало тревожное предчувствие.
Он сглотнул и отвел взгляд.
— Ничего не получилось.
Я сжала губы.
— Жаль это слышать.
— А у тебя?
— То же самое.
— А со Скотти?
— Я пыталась. — Пожав плечами, я ковырнула песок носком своего черного ботинка. — Ничего не вышло. Нам лучше остаться друзьями.
Он смотрел на меня, обдумывая мой ответ.
— Он согласен?
— Теперь да. Мы очень близки и до сих пор живем в одной квартире. Я коплю деньги, чтобы обзавестись собственным жильем, а он уже год состоит в серьезных отношениях. Он счастлив. Он даже купил кольцо.
— Это здорово. — Рид почесал затылок, пока мы медленно продвигались в очереди. — Я рад за него.
Это было здорово.
Так много всего было замечательно.
Но мы с Ридом оба были одиноки, смотрели друг на друга мечтательными глазами, стояли вместе на пляже на берегу океана, и при этом жили в тысяче миль друг от друга, а стена между нами была еще больше.
Это не было здорово. Это было больно.
Когда мы подошли к прилавку, я скрестила руки на груди и взглянула на меню. У меня перехватило дыхание, когда я прочитала название.
— Вареники?
Знакомая улыбка тронула его губы.
— Домашние. Самые лучшие.
Между нами снова воцарилась непринужденная атмосфера, когда мы взяли свой заказ и пошли по людному берегу, а я наслаждалась вкусом растопленного масла и лука. Я со стоном отправила вилку в рот.
— О боже, — пробормотала я, откусывая огромный кусок. — Это рай.
Рид прожевал свой вареник, его глаза
