Дышать водой - Анастасия Ригерман
Из кустов к нему выбежала Арина, которую он уже и не ожидал увидеть. Растрепанная, перепуганная. Так много хотелось ей сказать, прижать к себе, но время ли для этого? Ведь не послушает, все равно сделает по-своему, это Юра уяснил.
Опустил друга на землю, Арина села рядом, принялась прощупывать пульс. Только сейчас Сухой заметил, что глаза у Бонда открыты, и он не моргает, зараза! Как блаженный лежит, таращится в небо. Положил руку на его мощную грудь, а внутри тишина, и лицо такое расслабленное, словно никаких проблем у него больше нет.
На полноватых губах Федора застыла легкая полуулыбка. Юра не знал многого в этой жизни, не понимал, как подошел к этой черте, и проклинал себя за случившееся. Но вот ирония, он точно знал, почему Бонд улыбался: где-то там для его единственного друга над этим самым тропическим островом и сейчас кружился снег.
Глава 32. Арина
Монотонный писк приборов, резкий больничный запах, который ни с чем не спутать, и яркий свет люминесцентных ламп врезались в сознание, стоило мне открыть глаза. Я попыталась согнуть руки и приподняться, но острая боль от закрепленной в вене капельницы и жгучая, ожившая где-то в животе, на корню пресекли мои попытки.
– С возвращением, деточка.
На пару секунд прямо над моим лицом нависла радушная пожилая женщина, никак не похожая на врача даже с большой натяжкой. Ее голову покрывала цветастая косынка, из-под которой выбивались ярко-рыжие кудри, в ушах болтались рубиновые серьги, а на меня смотрели прозрачно-голубые глаза, внушающие доверие.
– Сейчас мы тут у тебя порядок наведем и будешь гостей принимать! – женщина, как ни в чем ни бывало, принялась натирать приборы и немногочисленную мебель палаты от воображаемой пыли. Чистота здесь и так была стерильная. – Заждались, поди, твои кавалеры. То блондинистый всех тут конфетами с коньяком подкупал и анекдоты травил. Вон, полюбуйся! – я с трудом повернула тяжелую голову, следуя за движением ее руки. – Всю палату цветами заставил. Невдомек, что девочка только из реанимации! Сейчас, правда, пропал куда-то. Но ты не переживай. Он уже не первый раз пропадает, после всегда возвращается. И ночами тут сидит, разговаривает сам с собой, смеется.
Неужели, это она про Артема? Женщина улыбнулась своим воспоминаниям и принялась за швабру. Точно про него! Кто еще может вызывать столько радостных эмоций в женском сердце?!
– А чернявый и сейчас тут, – теперь тряпка круговыми движениями методично обходила поверхность стеклянной двери.
«Ник здесь!» – пронеслось в моей голове. Писк в палате участился, женщина остановилась, прислушиваясь, и мы дружно перевели взгляд на кардиомонитор.
– Да не волнуйся ты так, в коридоре сидит твой злодей. Полы подсохнут и позову.
Женщина снова вернулась к работе, ровно там, где остановилась.
– Всех тут уже построил со своими порядками, – продолжила она жаловаться на Ника, как матери на нашкодившего ребенка, которого пришли забирать из садика. – Словно это не отделение, а его личный кабинет с переговорной! Ты прости меня, милая, – лицо женщины снова нависло надо мной с каким-то заговорщицким выражением. – Я жизни повидала. Поверь старухе, тяжелый он человек, этот чернявый, эх, непростой человек. Я бы на твоем месте к светленькому повнимательнее присмотрелась.
Я моргнула, давая понять, что прислушаюсь к ее совету.
– Можно воды? – прохрипела незнакомым голосом. В горле было настолько сухо, словно неделю провела в пустыни.
– Да что ж это я?! Заболтала тебя совсем. Сейчас, деточка, сейчас, милая. Только сестру позову.
Добродушная старушка торопливо выскочила из палаты, благоразумно убрав с прохода ведро со шваброй и, радостно возвещая о моем возвращении в мир живых, понеслась по коридору.
По ощущениям голова вибрировала и раскалывалась на части, как колокол после удара. Я попыталась сосредоточиться на последних событиях, которые помнила, но перед глазами всплывали лишь отдельные фрагменты. Это походило на кинофильм, над которым еще не поработал монтажер. События до, события после – все перемешалось, не имея хронологической последовательности.
То я вспоминала, как горели щеки от легких ударов и испуганные глаза темно-серого цвета со стальным отливом: «Арина, не отключайся, говори со мной! Еще немного, держись!»
То видела, как сижу на деревянном кухонном столе. Мне было так тепло и уютно в Юриных чутких руках. Где-то рядом ворковали птицы, я прислушалась и повернула голову к окну. Мягкие губы коснулись шеи, ключицы, плеча. По рукам побежали мурашки, и я непроизвольно улыбнулась. Пальцы зарылись в его золотые волосы. Он тоже улыбался, я не видела, но чувствовала это. Рядом с этим мужчиной сердцу я доверяла больше, чем глазам.
А теперь все тряслось, и я жмурилась от яркого света. Он лился отовсюду: и с неба, и от воды. Мы мчались на лодке к огромной яхте. Я повернула голову, мельком выхватив название: «Елена прекрасная».
Меня начало трясти, и я снова провалилась в сон.
«Арина, очнись! Не отключайся! Ты сильная, ты справишься!» – доставал глухой и навязчивый голос где-то вдалеке. Я не хотела его слышать, но он не оставлял меня в покое.
Собравшись с силами, я снова открыла глаза. Мы были все там же, на тропинке у вертолетной площадки. Надо мной навис Сергей, в то время как другой человек накладывал мне повязку. Они что-то говорили и суетились, но я их не слушала. Подняла глаза в небо, вглядываясь в удаляющуюся точку, и уголки губ сами поднялись в подобии улыбки.
Юра улетел, все было не зря.
В коридоре послышались твердые шаги, которые затихли перед моей дверью. За ней неподвижно застыл мужской силуэт. Проклятый кардиомонитор снова выдал меня с потрохами. Дверь, наконец, отворилась и в палату вошел… Сергей. Даже разочарование на моем лице не смогло испортить его счастливую улыбку.
Пользуясь моим положением прикованной к кровати различными датчиками, иголками и проводами, он тут же обнял меня, обхватил лицо руками, и аккуратно поцеловал… в губы.
У меня слов не осталось! Одни эмоции.
– Что это было?!
– Привет! – расправил подушечками пальцев мои нахмуренные брови.
– Где я? – прохрипела, обдирая и без того сухое горло.
– В больнице, – по-свойски расположил тяжелую лапищу на моем лбу, чем начал меня по-настоящему бесить.
– В какой? Город?
– Мы дома, Арина, в Питере.
В палату беззвучно влетела молодая хрупкая женщина в белом халате с бутылкой воды и трубочкой. Ну наконец-то! Приметив Сергея у моей кровати, она почему-то неловко покраснела, что сразу проявилось на ее светлой, почти прозрачной коже.
– Сергей Владимирович… – прозвучало робко, после чего, как в поисках
