Ребекка Донован - Любить – значит страдать
– Спасибо, – слабо улыбнулась я. – Мне тоже этого очень хочется. – Что было истинной правдой. Сейчас я как никогда нуждалась в близком человеке, способном понять и простить.
– Может, все-таки объяснишь, что ты там говорила вчера вечером? – попросила Сара. – Я вообще ничего не поняла. Но ты была такая расстроенная, что я решила к тебе не приставать.
– Ты о чем?
– Кто этот адвокат и что именно он тебе сказал?
Я передала ей наш разговор с Чарльзом Стенли, начиная с истории моих родителей и кончая известием о наследстве.
– Вау! – присвистнула Сара, когда я закончила. – С ума сойти! Вот, значит, где теперь Лейла с Джеком. Во Флориде, со своей бабушкой.
– Похоже, что так, – кивнула я.
– Эм, – осторожно начала Сара. – Вот ты тут говорила, что тебе кажется, будто твоя мама пыталась покончить с собой. А с чего ты это взяла?
Я скрестила на груди руки, наклонила голову и представила себе Рейчел, лежащую в невменяемом состоянии на диване и делающую признания, которые ни одна мать в здравом уме и твердой памяти в жизни себе не позволит. И когда вспомнила обрушившийся на меня поток позорных откровений, то снова почувствовала себя маленькой и жалкой.
Из всей этой словесной мешанины я поняла, что это не Рейчел отдала меня Кэрол с Джорджем, а Шарон. А Рейчел была тогда в больнице. Наглоталась таблеток. Я поделилась имеющимися сведениями с Сарой, сопроводив их уже собственными выводами насчет передозировки.
– А может, просто несчастный случай? – предположила Сара.
Я только пожала плечами, так как была уверена в обратном. Моя мать была настолько убита горем после папиной смерти, что, скорее всего, намеренно приняла таблетки. Тут я вспомнила резкие слова, что швырнула ей в лицо там, на крыльце, и мне вдруг стало ужасно стыдно. Независимо от того, любила она меня или нет, я не имела права так говорить. Слишком жестоко.
Когда оладьи были готовы, Анна позвала нас к столу. Я спустилась вслед за Сарой на кухню, хотя есть, честно говоря, не хотелось.
Судя по тому, как участливо посмотрела на меня Анна, Сара ей все рассказала. Но после того, что случилось в прошлом году, я не могла требовать от Сары, чтобы та что-то скрывала от родителей. И сейчас я не слишком расстроилась, хотя и не была уверена, что смогу обсуждать с Анной свои проблемы.
Но с другой стороны, Анна была не из тех матерей, что пускают все на самотек. После завтрака она все-таки улучила момент, когда Сара была в душе. Я сидела в игровой комнате и машинально щелкала пультом. Анна подсела ко мне на диван, и я сразу выключила телевизор.
– Иногда на долю человека выпадает больше страданий, чем он способен вынести. – Анна бросила на меня ласковый взгляд, но я поспешно отвела глаза. – Но иногда он просто не знает, как попросить о помощи, и тогда уходит в себя, причиняя боль окружающим. Однако я надеюсь, что скоро тебе станет легче. – (Я промолчала, но она и не ждала ответа.) – Я в курсе, что тебя здесь держат определенные обязательства и ты не поедешь с нами во Флориду. Когда мы вернемся, то поможем тебе забрать вещи. – Анна накрыла мою руку своей теплой мягкой ладонью. Я попыталась улыбнуться, но безуспешно.
Она вышла из комнаты, а ее слова еще долго стояли у меня в ушах. Я подумала об Эване и о том, как сильно обидела его. И невольно задалась вопросом, кто сейчас больше страдает: я сама или те, кого ненароком обидела.
Мы с Сарой сидели в ресторане в торговом центре. Каким-то чудом ей удалось уломать меня прошвырнуться по магазинам. Должно быть, когда я говорила «да», то думала совсем о другом.
– Я хочу ему позвонить, – призналась я.
– Он только вчера уехал, – возразила Сара. – Дай ему время.
– Просто… – Я отодвинула картошку фри на край тарелки, даже не притронувшись к ней. – Просто я должна извиниться. Ему даже нет нужды говорить, что он меня прощает. Хочу, чтобы он понял, как мне сейчас паршиво.
– Эмма, я не уверена, что он сейчас ждет от тебя именно этого.
Конечно, Сара абсолютно права. Одних извинений явно недостаточно. Ведь, в сущности, это всего лишь слова. А Эван хочет, чтобы я могла довериться ему и быть с ним до конца откровенной. Хочет всегда быть рядом, чтобы в случае чего сразу подставить мне плечо. Он хочет быть… Джонатаном.
Понятия не имею, как это случилось, что Джонатан стал самым главным человеком в моей жизни. Первым, к кому я обращалась, когда все летело вверх тормашками. Именно Джонатану я звонила, когда меня мучила бессонница, когда не могла дотащить Рейчел до постели, когда хотела вообще избежать лишних разборок. Он знал меня как облупленную – гораздо лучше, чем Эван, – хотя это было именно то, к чему Эван и стремился.
– Почему он хочет быть в курсе всего? – неожиданно для себя произнесла я вслух. – Зачем ему знать наши грязные тайны, которые нормальные люди предпочитают не замечать? Зачем ему знать, что я страдаю или что моя мама никогда не любила меня. Похоже, для него это имеет принципиальное значение. Неужели ему недостаточно просто понимать, что я довольна и счастлива?!
– Ты совершенно не права, – нахмурилась Сара. – Эмма, Эван действительно хочет знать о тебе все. И хорошее, и плохое, и даже самое постыдное. Но он должен признаться в этом себе самому и не убегать от тебя каждый раз, когда задеты его чувства. С другой стороны, ты тоже не можешь держать его в неизвестности, когда у тебя что-то не ладится. Таким образом ты его не оберегаешь, а, наоборот, отталкиваешь.
– Наверное, я просто не была уверена, что он сможет понять, – со вздохом призналась я.
– Так, как понимает тебя Джонатан, да? – закончила за меня Сара. – Дай ему шанс.
И тут зазвонил мой мобильник. Я посмотрела на экран, затем – круглыми от удивления глазами на Сару.
– Кто там еще?
– Рейчел, – оторопело ответила я. – Как думаешь, ответить?
Сара скорчила гримасу и пожала плечами. И я не стала отвечать.
Тогда Рейчел послала мне эсэмэску:
Ты где?
Я показала текст Саре.
– Неужели она не знает, что ты у меня? – удивилась Сара.
– Точно не могу сказать, то ли я ей не сообщила, то ли она просто забыла. Хотя какое ее дело?
– Понятия не имею, – озадаченно ответила Сара.
Тогда я решила ей ответить:
Я у Сары.
И тотчас же получила очередное сообщение:
Хорошо.
– Ну ладно, хватит кукситься. Самое время заняться нарядами для выпускного бала. – Сара резко встала и, заметив ужас, написанный на моем лице, улыбнулась: – Да ладно тебе. Расслабься. К выпускному вечеру он уже успеет тебя простить. Пошли. Будет весело.
