Летиция Болдридж - Страсть и власть
— Наши шведские шоколадные друзья звонили мне вчера поздно вечером.
Сотрудники удивились.
— Они решили не подписывать контракт с "Хилл и Нольтон"? — спросила Сара, так как больше других работала над этим проектом.
— Нет, наши конкуренты представили лучшие предложения, но Кауфманы хотят дать нам еще один шанс.
— Каким образом?
— Все дело в том небольшом письме с благодарностью, которое я им отправила, обычное вежливое письмо с сожалением, что наше сотрудничество не состоялось.
— Ну и что, скажите же скорее! — не выдержал Энтони.
— Матильда Кауфман сказала, что они собираются производить совершенно новый продукт, но пока это секретная информация. Она хотела бы предложить мне контракт на рекламу.
Все стали переглядываться, выпуск новой продукции — мечта для рекламной фирмы. Это сулило огромные доходы.
— И все же я хотел бы знать, почему они снова обратились к нам?
— Я уже объяснила почему. Когда мы получили от них телекс, что соревнование за контракт выиграла фирма "Хилл и Нольтон", я отправила им обычное вежливое письмо с благодарностью, что они сочли нас достаточно солидной фирмой, чтобы претендовать на подписание такого контракта. Оно произвело на них сильное впечатление — вот и все.
— Господь всемилостивейший! — Стефен не мог поверить, что это единственная причина. Может, Марийка что-то не договаривает?
Она заметила, что в последнее время он сам не свой. Обычно одетый как денди, Стефен перестал следить за собой и был чем-то сильно озабочен.
Совещание закончилось, и Марийка попросила Стефена зайти к ней в кабинет. Она прикрыла дверь и присела на край стола.
— Стефен, с тобою что-то происходит, я это чувствую. Выглядишь ты неважно, какой-то потерянный. Куда делась твоя обычная энергия?
— Плохо себя чувствую.
— Может, тебе следует обратиться к врачу? Пусть проведет обследование за счет фирмы.
— Хорошо, если вы так считаете.
— Да, конечно.
— О'кэй, Марийка… — Он хотел было уйти, но задержался.
— Что, Стефен?
— Я боюсь, что мы… не справимся с этим новым проектом. Боюсь нового провала…
— Мы все дали маху. Думаю, другие чувствуют то же, что и ты, но нельзя опускать руки.
— Вы по-прежнему верите в возможности нашей команды?
— Да, без сомнения.
— Но вы говорили о возможном сокращении штатов. Думаю, мне первым придется уйти.
— Скорее одним из последних. Я очень рассчитываю на твою изобретательность. Что я буду делать без тебя? Ты рождаешь все те идеи, которые дают нам возможность двигаться вперед. Мне часто кажется, что большая часть наших изобретений стала возможной именно благодаря тебе.
— Нет, это ваша заслуга. — Стефен не скрывал своего восхищения. — Вы рождаете идеи, мы их только развиваем. Всем это хорошо известно.
Марийка, положив руку на плечо Стефена, проводила его до дверей и попрощалась. На ужин, куда ее пригласили, Марийка уже опоздала. В ее кабинет заглянула Гортензия.
— Что ты думаешь о нашем совещании?
— Все были подавлены, я, во всяком случае.
— А Грег не чувствовал никакой вины. Ему, кажется, было все равно.
— Я заметила. Когда ты уехала в Европу, то оставила наброски проекта по рекламе продукции Кауфманов и сберегательного банка на его столе, и он должен был принять участие. А теперь считает, что не несет никакой ответственности?
— Вот это-то мне и не понравилось.
— Его не волнует твое благополучие, босс. И не только это… — Она не договорила, опасаясь, что задерживает Марийку, та куда-то опаздывает. — Ладно, иди, уже поздно.
Но Марийка не хотела уходить, не выслушав мнение Гортензии.
— Продолжай. Что ты хотела сказать?
— Я слышала краем уха, что Грег подыскивает себе новую работу. Очевидно, считал, что именно он должен был стать твоим партнером, а не Энтони, но и это еще не все.
— Бога ради, Гортензия! Что ты говоришь? — Она не могла поверить, что ее ближайший помощник подыскивает себе место на стороне.
— До меня также дошли разговоры, что он не держит язык за зубами, и нашим конкурентам становятся известны идеи по проведению рекламных кампаний, которые разрабатываются в фирме.
— Гортензия! Ты что, начиталась шпионских романов? Ты уже никому не веришь! — С этими словами она вышла из офиса, не желая больше выслушивать эту чушь.
Через десять минут после ухода Марийки зазвонил телефон. Гортензия взяла трубку и услышала голос Санд. Их обеих объединяла общая неприязнь друг к другу. Когда Санд узнала, что миссис Вентворс уже ушла, она не очень убедительно объяснила свой звонок желанием узнать, где их общий с Марийкой знакомый организует коктейль сегодня вечером.
Гортензия объяснила, что ни на какой коктейль ее босс не собиралась, но ей присылали приглашение на вечер, организуемый литературным обществом.
— Разве Наташа Вандерлип не ее близкая подруга?
— Миссис Вентворс никогда не принимает приглашения на вечер во вторник и в четверг, — резко ответила Гортензия. — Все ее друзья знают об этом, миссис Вентворс очень серьезно относится к своим обязанностям волонтера литературного общества. Она считает, что люди, которые преуспели в бизнесе, должны помогать тем, кто нуждается в такой помощи. — Гортензия на одном дыхании произнесла эту тираду.
— Хорошо, я просто хотела узнать о вечеринке Вандерлип, — ответила обескураженная Санд.
— А вы что же, не получили приглашения? — спросила Гортензия издевательским тоном.
Санд не обратила никакого внимания на подтекст вопроса.
— Гортензия, голубушка, возможно, вы сможете мне помочь. Вы не знаете, Марийка в последнее время контактировала с Белым домом? — елейным голоском поинтересовалась Санд.
— О-о… Если вы хотите получить комментарии по этому поводу от миссис Вентворс, вам придется долго ждать.
— Как долго? — спросила непрошибаемая журналистка.
— Возможно, вечно, миссис Санд.
— Не называйте меня миссис Санд, я просто Санд.
— Хорошо, Санд, — Гортензия выдержала — многозначительную паузу, — дорогая… — и положила трубку.
Марийка чувствовала усталость, день выдался трудный. Прогулка от офиса до здания банка, где волонтеры нью-йоркского литературного общества проводили свои занятия, не доставила никакого удовольствия. Обычно она с энтузиазмом предпринимала этот поход, уверенно вышагивая своими длинными ногами по мостовой.
Тут она вспомнила, что на ее жакете приколота бриллиантовая рыбка. Она не может появиться с такой брошью в литературном классе, даже если все решат, что это ненастоящие камни. Марийка остановилась и, отвернувшись к витрине, расстегнула пальто, отколола брошь и положила в сумку.
