Ева Модиньяни - Джулия. Сияние жизни
Прошли годы, и многое с тех пор изменилось. Франко стал взрослым, отец и брат окончательно исчезли из его жизни, и только нежные отношения с матерью остались прежними. Их взаимопонимание было полным и счастливым до тех пор, пока Франко не обнаружил однажды, что мать начинает терять ясность ума.
Он отвез ее на консультацию к специалисту, и тот диагностировал тяжелый неизлечимый недуг. Профессор сообщил Франко, что у его матери болезнь Альцгеймера, получившая свое название от фамилии австрийского врача, впервые описавшего ее в 1906 году. «Речь идет об одной из разновидностей слабоумия, вызываемого деструкцией коры большого мозга и образованием бляшек в лобовой доле, – объяснил профессор. – Вес мозга при этом заболевании резко уменьшается, умственная деятельность постепенно сходит на нет. Будьте готовы к тому, что у вашей матушки начнутся приступы агрессивности, даже жестокости».
Однако, несмотря на мрачные прогнозы, болезнь пока не изменила мягкой и любящей натуры синьоры Вассалли, и Франко, жалея мать, как беспомощного ребенка, проводил с ней все свободное время. К своим тридцати шести годам он успел жениться, стать отцом двоих детей, развестись и узнать многих женщин, но ни одна не заняла в его сердце такого места, какое занимала мать.
Итак, было семнадцатое, пятница, и Франко, оставив мать в ее нереальном мире, сел в машину и уехал с виллы, отражавшейся в темной воде озера Комо.
В Милане на Туринской улице он велел шоферу остановиться. Ему нравилось иной раз очутиться среди людей на улице, пройтись по центру, разглядывая витрины, зайти в магазины, чтобы купить какую-нибудь книгу, пластинку или даже галстук, будучи заранее уверенным, что он никогда его не наденет.
Франко вышел из машины, и за ним выпрыгнула красивая немецкая овчарка – верный пес по кличке Волк, следовавший за хозяином как тень.
– Ты мой самый лучший друг! – тихо сказал Франко, и пес ответил ему благодарным взглядом.
Перед рыбной лавкой в ванночке вымачивалась соленая треска, и Франко невольно остановился, охваченный воспоминаниями. На него пахнуло ароматами детства, он представил мать у плиты, услышал бульканье подливки в плотно закрытой кастрюле.
– Вам сколько? – услышал Франко и, повернув голову, заметил продавца, опасливо косившегося на спокойно сидящего Волка. – Полкило достаточно?
– Достаточно, – машинально ответил Франко, наблюдая, как продавец достает из ванночки рыбу и кладет в полиэтиленовый пакет.
– Может быть, еще что-нибудь?
– Нет, спасибо, благодарю вас. – Франко взял протянутый продавцом пакет с треской, заплатил и пошел дальше, сопровождаемый собакой.
На углу он выбросил покупку в мусорный контейнер, стремясь освободиться от разрывающих сердце воспоминаний.
На сегодняшнее утро у него была назначена только одна встреча, но она могла стать решающей в его судьбе. Речь шла о совещании совладельцев «Интерканала». Франко Вассалли являлся президентом телестудии с правом решающего голоса. Один из его компаньонов, француз Жорж Бертран, пытался лишить его этого права и прибрать «Интерканал» к своим рукам. Чтобы отбить атаку, Франко нужны были двенадцать миллиардов лир. И хотя в мире крупного бизнеса такая сумма считается более чем скромной, он рисковал потерять дело своей жизни, потому что в данный момент этих денег у него не было.
Порыв ветра напомнил о приближении зимы, и Франко Вассалли, поежившись от холода, поглубже засунул руки в карманы дорогого английского пальто. Толпа людей, сошедших с трамвая, разъединила его с Волком, но Франко знал, что собака никогда не теряет его из виду, поэтому продолжал спокойно идти вперед. Пропустив людей, Волк догнал хозяина и уже через несколько секунд бежал рядом с ним.
Неожиданно выглянувшее солнце осветило запруженную машинами улицу и ударило в зеркальные окна современного здания, прямолинейность которого нарушала гармонию окружающих построек конца прошлого века. Прикрыв рукой глаза от слепящего света, Франко поднял голову и нашел пять больших окон на последнем этаже, выходящих на улицу Миссори, за которыми несколько человек в эту минуту нетерпеливо отсчитывали время, сидя за большим длинным столом. На лице Франко появилась улыбка – улыбка человека, уверенного в своем обаянии.
Встреча была назначена на десять, а президент телекомпании все еще прогуливался по улице, не спеша присоединиться к тем, кто собрался в зале заседаний на последнем этаже «Провеста», финансирующего «Интерканал». «Пусть подождут, – подумал Франко не без злорадства, – пусть немного понервничают. Им это не повредит».
Он представил себе Магду, свою секретаршу, бесцветную, как бы лишенную возраста женщину, которую лишь в насмешку можно было назвать чувственным именем Магдалина. Наверное, поэтому никто никогда и не называл ее так. У Магды только глаза были хороши, но их скрывали очки с толстыми стеклами. Франко знал, что его секретарше тридцать два года, однако мог поспорить, что в восемнадцать она выглядела точно так же, да и в шестьдесят мало изменится, разве что на ее невозмутимом лице появится лишняя пара морщинок. Получая немаленькую зарплату, Магда могла себе позволить одеваться в ателье, шить обувь на заказ и покупать время от времени дорогие украшения. Но она придерживалась сдержанного английского стиля, считая, что сотрудница Франко Вассалли должна выглядеть респектабельно – положение, так сказать, обязывает.
Франко мысленно перенесся в зал заседаний и увидел Магду, пытающуюся разыскать его по всем телефонам, и компаньонов, гадающих про себя, не расценивать ли опоздание их президента как объявление войны. Возможно, интуиция их не подводит, хотя к войне они его вынудили сами.
– Ну что ж, – обратился он к собаке, – пора отправляться в львиное логово. Эти злые хищники собираются напасть, но у нас тоже есть зубы. Напомним им, что наши предки – волки. Мы должны выйти победителями из этой схватки.
Портье предупредительно нажал кнопку, открывая перед ним дверь лифта. Поднявшись на последний этаж, Франко уверенной походкой двинулся по коридору, и женщины, которых он встречал по дороге, провожали восхищенными взглядами молодого уверенного в себе красавца. В финансовых кругах Франко Вассалли считался восходящей звездой, светская же хроника окрестила его «королем удачи и женских сердец».
В приемной его ждала Магда. Солнечные лучи играли с экзотическими тропическими рыбками в большом аквариуме у левой стены, расцвечивая их и без того яркую окраску в фантастические тона. Бросив привычный взгляд на правую стену, где висела картина Гогена с девушками на морском берегу, Вассалли спросил:
