Джанет Дейли - Под сенью виноградных лоз
Вино было слабостью Хью. Три года назад, когда он пригласил ее в Нью-Йорк, Келли изо всех сил хотела произвести на него хорошее впечатление. И в этом ей как раз и помогло вино…
Офис Хью Таунсенда соответствовал тому, что она слышала о нем и читала: кожаные кресла, дубовый стол без единого пятнышка, картины на стенах – элегантность без всякой претензии. На фотографиях он выглядел хуже, чем в жизни. Они безжалостно подчеркивали резкие черты лица, не передавая патрицианского благородства облика, обворожительной, чуть надменной улыбки и теплого блеска глаз.
– Добро пожаловать в Нью-Йорк, мисс Дуглас. – Он встал из-за стола, протягивая руку.
Келли изо всех сил старалась скрыть свое волнение.
– Благодарю вас, мистер Таунсенд. Для меня большая радость оказаться здесь.
Она сделала небольшую паузу, а потом вытащила из сумки подарочную коробку.
– Может, это дерзость с моей стороны, но я воспитывалась в Айове, а у нас там существует обычай: направляясь в гости, всегда захватывать с собой что-нибудь в подарок.
Он удивленно вскинул брови.
– Подарок?
– В знак благодарности за проявленный вами интерес к моей работе, – поспешно добавила Келли.
Движением головы он пригласил ее сесть.
– Можно открыть сейчас? – с любопытством спросил он.
– Пожалуйста. – Она опустилась в кресло, стараясь сделать это как можно непринужденнее.
Хью неторопливо взял нож для разрезания бумаги, разрезал ленту и бечевку, аккуратно освободив картонку от бумаги. Затем открыл ее и извлек бутылку. Увидев, как бережно провел он по ней рукой, что выглядело почти лаской, Келли облегченно вздохнула.
Он бросил на нее взгляд, в котором застыл немой вопрос и неподдельный интерес.
– Это вино коллекционное.
– Я знаю. – Почувствовав себя увереннее, Келли откинулась в кресле. – Каберне «Стегз лип» 1973 года – первое калифорнийское вино, обошедшее знаменитые французские марки «От-брион» и «Мутон-Ротшильд» на слепом дегустировании в 1976 году в Париже. Многие, однако, считают, что каберне «Ратледж-Эстейт» 73-го года превосходит по вкусовым характеристикам «Стегз лип», но оно, к сожалению, не было выставлено на конкурс.
Он задумчиво поставил бутылку на стол и вскинул голову.
– Откуда вам известно, что я поклонник хороших вин?
Келли улыбнулась.
– Я навела справки.
– Это ясно, но все-таки, – настаивал он, не удовлетворившись этим ответом.
– В одной из статей о вас я прочла, что вы являетесь членом известного Общества любителей вин, – объяснила она. – Я осмелилась предположить, что вы не принадлежите к тем снобам, что воротят нос от наших лучших калифорнийских вин.
– Вы рисковали, мисс Дуглас. – Он присел на край стола и, скрестив на груди руки, рассматривал ее с нескрываемым интересом.
– Вы тоже рисковали, пригласив меня, мистер Таунсенд, – отпарировала она.
– Что ж, может, мы оба будем в выигрыше, – сказал он. – Но откуда вам известны такие подробности о «Стегз лип»? Наводили справки?
– Как сказать. Я родилась в Напа-Вэлли. – С тех пор как много лет назад Келли уехала из родных мест, она впервые упомянула о своих калифорнийских корнях. Она создала себе новое прошлое, в котором не было смятения, боли и унижения. Но сейчас место ее рождения могло обернуться во благо.
– Вот как? А я почему-то полагал, что вы родились и провели юность в Айове.
– Мало кто все время живет на одном месте. Постоянно менять место жительства – типично американская черта. Моя семья со временем перебралась в Айову. – Келли подумала, что ловко вывернулась: сказанное ею трудно было назвать ложью. – Давно, еще учась в старших классах школы, я проявила интерес к родным местам и написала статью в школьную газету о винодельческом районе Напа-Вэлли. Думаю, вы согласны со мной, что производство вин и их дегустация никого не может оставить равнодушным.
– Действительно, – согласился он. – Хотелось бы ознакомиться с этой вашей статьей.
– Перерою весь архив и пришлю вам экземпляр, – солгала Келли. Никакой статьи она не писала, а если бы и писала, то и тогда не подумала бы присылать. – Но предупреждаю, это сочинение непрофессионала. Тогда я только подумывала о карьере журналиста.
– О тележурналистике вы тогда, конечно, еще не мечтали?
– Совершенно верно.
– А какие у вас теперь планы?
– К тридцати годам стать обозревателем на центральном канале, – ответила Келли.
– А сколько вам лет сейчас?
– Двадцать семь.
– Еще можно успеть… – Кивнув, он отстранился от стола и, не меняя положения скрещенных на груди рук, подошел к ней ближе, окидывая ее взглядом. – Надо только перестать носить такие очки, сменить прическу и надеть вместо этого пиджака, придающего вам слишком уж деловой вид, что-нибудь более модное. Возможно, этот имидж сельской учительницы хорош для Сент-Луиса, но здесь он не пройдет.
Келли оцепенела, уязвленная этой неожиданно резкой критикой. Пальцы ее впились в кожаные ручки кресла – только так она смогла удержаться, чтобы не вскинуть руки, защищая свои очки в черепаховой оправе и большой, как ей казалось, изысканный пучок черных волос, уложенный на затылке.
Она никогда не считала себя красавицей. В лучшем случае просто по-деревенски смазливой. И долго добивалась своего теперешнего студийного облика. Его слова больно ранили ее. Он даже представить себе не мог, как больно. Но за ее спиной был большой опыт насмешек и унижений. Навечно останутся в ее памяти дружный смех на школьном дворе и жуткие дразнилки вроде: «Толстуха, толстуха, жирное брюхо». Теперь она уже не заливалась слезами и не убегала прочь. Келли научилась скрывать обиду.
Она просто свела руки, сложив пальцы домиком, и холодно посмотрела поверх них на Хью Таунсенда.
– Мой внешний вид никак не отражается на моей работе.
Казалось, его чрезвычайно занимала их беседа.
– Позволю себе не согласиться с вами, мисс Дуглас. Телевидение – визуальное средство массовой информации. Здесь облик решает многое. Так что внешний вид – вещь чрезвычайно важная.
Ей ужасно хотелось накричать на него, но внешне она хранила невозмутимость.
– У меня нет иллюзий, что я – королева красоты.
– Будь вы ей, возможно, мы сейчас не беседовали бы. Внешность корреспондента не должна отвлекать внимание зрителя от самого репортажа.
– Это отдает сексизмом, – атаковала его Келли из чистой самозащиты.
– Нисколько. – Он рассмеялся коротким сухим смешком. – Вы, наверное, забыли или просто не помните по молодости лет, какие дебаты шли в Черной Скале всего несколько лет назад по поводу того: носить Дэну Рэзеру пиджак и галстук или свитер.
