Елена Ярилина - Колдовская любовь

— Деньги нужны, наверно, большие, — рискнула я предположить.

— Сколько-то нужно, конечно, как же без этого? Ну а что родители, неужто не дадут?

Я приуныла:

— Какие родители?

— Ну-ну, родители у всех есть, или ты сирота горемычная?

Я опять заалела, поражаясь тому, как ловко удается этому человеку несколькими словами вгонять меня в краску.

— Чего примолкла, есть у тебя родители или нет?

— Есть, мама и бабушка.

Этого ему почему-то показалось мало.

— А отца нет?

— Отца нет, отчим только.

— Только! Это же мужик! — обрадовался неизвестно чему Самойленко. — Вот пусть он и даст денег тебе на операцию.

Я возмущенно завозилась, подол юбки немедленно пополз вверх, пришлось опять за него хвататься.

— Как же, даст! Да он мне скорее вторую ногу сломает, чем хоть на рубль раскошелится!

— Ишь ты, суровый он у тебя, однако, мужик! — присвистнул Александр Николаевич.

— Слава богу, не у меня, у матери, я с бабушкой теперь живу, — не удержалась я от пояснений.

Он опять внимательно и цепко посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Мне вспомнился робкий, виновато-обожающий взгляд, каким мать смотрит на отчима, и в очередной раз сердце захлестнула едкая горечь пополам с жалостью.

— Показывай, где бабушка твоя живет?

Я очнулась и с удивлением увидела, что мы уже в Чернышах, ничего себе, быстро доехали, с ветерком.

— Сколько я должна? — стесняясь и потому хрипло, спросила я.

— Э-э, милая, да у тебя денег не хватит расплатиться со мной.

Я испуганно уставилась на него и обнаружила, что он смеется.

— До чего же ты пугливая, прямо ничего сказать тебе нельзя! Беги домой, я по этой трассе часто езжу, может, и увидимся еще когда.

Я скомканно его поблагодарила и выбралась из машины, чуть не упав, потому что забыла, какая она высокая. Александр Николаевич ловко поддержал меня под локоть, перегнувшись через сиденье. Я подождала, пока он развернется и уедет, помахала ему вслед рукой, обернулась к дому и чуть не упала вторично. На лавочке перед палисадником сидели Симка с открытым ртом и очень мрачный Валера. Мало того, еще в окошке маячила бабка, чье выражение лица тоже не сулило мне ничего хорошего.

«Да что же не везет мне так!» — мысленно простонала я, но присобралась все же и постаралась принять независимый вид.

— Привет! Чего сидите, меня ждете?

Симка только икнула в ответ и округлила глаза еще больше.

— С кем это ты на джипах раскатываешь? — желчно осведомился Валера.

— Да не знаю, — небрежно отозвалась я, — из райцентра с семинара добиралась, мужик какой-то подвез.

— С мужиком незнакомым поехала, и не побоялась? — не то восхитилась, не то удивилась подружка.

— Что ж мне, оставаться там? Туда меня глава подвез, а обратно велел попуткой добираться, вот я и добралась, — попробовала я разрядить обстановку.

Лицо у Валеры посветлело, но Симка ухитрилась и тут напортить.

— Я гляжу, вы больно долго в машине сидели, — заявила она с подковыркой.

Я огрызнулась в ответ:

— Должна же я человеку спасибо сказать, подвез меня и денег не взял. — Увидев, что Симка продолжает многозначительно покачивать своей глупой головой, а ухажер мой опять потемнел, я влетела в калитку.

Ушла я от них лихо, но мне было не по себе. А тут еще и бабка раззуделась, что не дело, мол, молодой девушке садиться в машину неизвестно к кому, и если не возят меня туда и обратно, то нечего вовсе в райцентр ездить. Все мои смиренные объяснения, что на семинар я обязана являться, что меня и так ругали, бабке были что об стенку горох. Я расстроилась от всей этой воркотни и вскоре ушла посидеть, проветриться. Сижу, отмахиваюсь веткой от комаров, гляжу, Тимоха мимо идет, что ему в этой стороне надо, не пойму никак, а только то и дело я вижу, как он мимо идет. Может, к Наташке Зареченской похаживает? А что, все может быть, Кольку же ее очередной раз посадили, а без мужика она долго не выдерживает.

— Давай мириться, — вдруг услышала я и от неожиданности вздрогнула.

Оказывается, пока я о чужих амурах размышляла, Валера мне под бочок присоседился. Болтали мы с ним больше часа, семечки грызли, у меня в кармане горсть завалялась, он анекдоты рассказывал, хоть и старые, а все равно смешные, я хохотала. Бабка два раза голову из окошка высовывала, потом, видимо, спать легла, свет везде погасила. Мы с Валерой тогда на сеновал подались. Я не хотела сначала, да он уговорил. Мне было стыдно, что так поддаюсь, но и радостно, что нужна ему. Потом я уж уходить собралась, а он вдруг спросил меня:

— Поедешь со мной?

— Куда?! — чуть не ссыпалась я вниз от неожиданности.

— Видно, мало меня любишь, если спрашиваешь.

Я еще больше удивилась и присела там, где стояла.

— Что, уж я и спросить тебя ни о чем не могу? Чудно как-то.

— В районе с тобой жить будем, я уже договорился и о жилье, и о работе для тебя.

Целая буря поднялась во мне от его слов, но спросила я спокойно:

— И какая же?

— Да ничего особенного, на молокозаводе работать будешь, не волнуйся, работа простая, ты справишься.

— А ты тоже там работать будешь?

— Нет, для меня работы подходящей пока нет, но я найду со временем себе что-нибудь, не переживай за меня.

— Я и не переживаю, — ответила я даже не деревянным, а каким-то жестяным голосом.

— Баб, ты на молокозаводе когда-нибудь была? — спросила я утром у бабульки.

— В Павлищах, что ли? Была.

— Легко там работать?

— Да разве легкая работа бывает? Может, только в конторе, но не возьмут тебя туда, там своих пруд пруди.

— Я и не собираюсь, так просто спросила.

— Спросила! А я тебе так скажу, Тонечка, лихо задумал твой дружок на твоей хребтине в рай въехать! Только рассчитал вот плохо, я жива еще покуда! — Бабка глядела воинственно, но губы у нее дрожали.

— Ну чего ты, бабуль, какой еще рай? Никуда я не делась, тут я. — И повертела в воздухе руками. Но мысль о жизни в райцентре продолжала меня грызть. — А может, и ничего, другие-то работают, а, баб? — закинула я удочку чуть погодя.

— То другие, а ты… — И, видя, что я недоверчиво качаю головой, бабулька ринулась в атаку: — Там вся работа на ногах, крутиться, вертеться надо, здоровому нелегко, а ты хрупенькая, болеешь часто, тебе тяжелее других будет.

Я поняла только, что она о ноге моей говорит, и тяжко вздохнула в ответ, всю жизнь мне эта нога испортила!

— Так зовет он тебя, щеголь-то твой?

— Зовет вроде.

— Вот то-то, что вроде. А сам-то где он работать будет?

— Не нашел пока еще, но найдет обязательно.