Айрис Джоансен - Королева льда
Взгляд Энтони был затуманен воспоминаниями.
– Ты улыбнулась мне и сказала: «Я знаю, кто вы. Вы Энтони Малик, и вы выиграли золотую медаль. Я Дани Александер, и я тоже обязательно выиграю ее когда-нибудь. И тогда все меня полюбят». – Энтони оторвал взгляд от огня и посмотрел на нее. – Не знаю, как все, но уже тогда один человек… любил тебя и собирался делать это всю оставшуюся жизнь… – Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки. – И я знал, что это будет ад на земле – ждать все эти долгие годы, пока ты вырастешь и отзовешься на мою любовь. А ведь я не был терпеливым человеком, Дани.
– Сюжет мыльной оперы. – Она покачала головой в замешательстве. – В жизни такое никогда не случается.
– Я тоже так думал. – Энтони холодно улыбнулся. – В то время ты бы не смогла найти более циничного или прагматичного мужчину, чем я. Я верил, что могу подчинить своим желаниям и весь мир, и все находящиеся в нем частности. Можно даже не объяснять, каким ударом для меня было то, что моя судьба изменилась только от того, что шестилетний чертенок подумал обо мне просто как о взрослом человеке.
– Ну и что, что я так подумала, – изумленно сказала Дани. – При чем здесь любовь?
Энтони пожал плечами.
– Я знаю только то, что ты была единственным человеком, который мог меня изменить, – сказал он отрывисто, с трудом заставляя себя выговаривать слова. – Все дело в том, что я был не в состоянии испытывать сильные чувства, эта способность во мне атрофировалась. Я никогда не волновался о ком-то. Ты была не так далеко от истины, когда обвинила меня в том, что я ледяной человек. В тебе было все то, чего никогда не было у меня, – тепло, открытость, доброта. – Он сделал паузу. – Любовь. Я хотел этого тепла, этой любви. Я знал это тогда и знаю это сейчас, Дани.
– Я не могу…
– Я не прошу тебя любить меня, – перебил ее Энтони напряженным голосом. – Я понимаю, что я трудный человек. Ты даже можешь решить, что любить меня невозможно. Я только говорю, что хочу этого. Может быть, мы сможем дать друг другу что-то другое, чем обычно. Я не пытаюсь вырвать у тебя никаких обязательств. Я только хочу, чтобы ты знала, что ты не только будешь принадлежать мне, но ты сама захочешь принадлежать мне.
– Как ты можешь говорить об этом с такой уверенностью, – произнесла удивленно Дани.
Она выпрямилась на диване, напряженная, как натянутая струна.
– Я не хочу ни к чему принуждать тебя, – возразил ей Энтони. – Ты придешь ко мне по своей воле. Ты захочешь быть в моих объятиях так же сильно, как я хочу этого. Ты думала, что мне нужно еще что-то? – Он покачал головой, едва заметная улыбка появилась на его губах. – Нет, я не жажду ни признательности, ни клятв, ни страха. – Энтони заметил, что Дани окаменела при последнем слове, и смягчился. – Да, я всегда знал, что ты боишься меня. Наверное, ты интуитивно чувствовала силу моей любви, даже если не осознавала ее. А может быть, ты боялась довериться мне и подойти слишком близко. Ты боялась, что я могу сделать тебе больно. – В его глазах засветилась нежность. – Но теперь-то ты знаешь, что я никогда не обижу тебя. – Он протянул к ней руки. – Подойди ко мне и убедись.
Его глаза горели, зачаровывая Дани, и она словно слышала все то, что было в этом взгляде – взгляд Энтони околдовал ее, в его лице появилась какая-то незащищенность. Дани медленно встала и, словно она была в летаргическом сне, Двинулась к Энтони. Все еще глядя ей в глаза, Энтони протянул к ней руки.
– Давай же, – сказал он просяще, и Дани нерешительно коснулась его ладоней. Она изумленно отпрянула назад, когда почувствовала трепетный разряд, который пронзил ее, но Энтони уже крепко держал ее руки в своих. – Посмотри, нечего бояться. Ты чувствуешь эту связь между нами, ты чувствуешь мое тепло, мою жажду? Мы словно проникаем друг в друга.
– Ты говоришь со мной как с маленькой девочкой, – сказала Дани удивленно. Блики огня скользили по его лицу, и Дани вдруг вспомнила горящие факелы надо льдом и внезапно почувствовала страх, сковавший вдруг ее.
Энтони раздвинул колени и легонько потянул ее на себя так, что ей пришлось опуститься на пол у его ног.
– Конечно, ты давно уже не маленькая девочка. – Энтони наклонился вперед, и Дани, напряженная, как струна, увидела вожделение в его глазах. – Иногда, когда ты в воинственном настроении или чем-то расстроена, ты так гордо вздергиваешь подбородок, что твоя шея выгибается, как у испуганной газели. – Он осторожно провел большим пальцем по ее шее, ощущая под своей рукой пульсирующее биение. – Ты еще красивее в такие моменты.
– Не знаю, почему я разрешаю тебе делать это. – Дани нервно облизала губы. – Наверное, я сошла с ума. Ведь только что я была ужасно зла на тебя.
– Ты разрешаешь мне прикасаться к тебе, потому что хочешь этого. – Энтони нежно коснулся пальцами ее лица и посмотрел в глаза. – Даже если ты будешь пытаться скрыть свое желание, ничего у тебя не выйдет, Дани. Ты хочешь меня. – Его пальцы легко поглаживали ее лоб, щеки, подбородок. – Знаешь, я иногда знаю, о чем ты думаешь и что чувствуешь. – Его пальцы коснулись ее плотно сжатых губ, разомкнули их и дотронулись до влажного кончика языка. – Я даже могу назвать минуту, когда ты начала хотеть меня. Ты была смущена и перепугана оттого, что в тебе родилось это желание. – Он глубоко и прерывисто вздохнул. – Я учил тебя кататься в паре, мы отрабатывали вращение. Мои руки были на твоих бедрах, я поддерживал тебя. Так бывало сотни раз и до этого, но внезапно я почувствовал, что что-то изменилось. Ты напряглась под моей рукой и посмотрела на меня. На твоем лице было написано все. – Энтони медленно провел пальцем по ее жемчужным зубам. – Я был потрясен. Я ведь по-прежнему относился к тебе как к ребенку, но твои глаза сказали мне, что ты готова любить меня, что ты хочешь, чтобы я научил тебя быть женщиной.
– И ты прогнал меня из Брайарклиффа, – сказала Дани, перебивая Энтони. – Ты тогда дал мне понять, что я могу убираться на все четыре стороны. Я чувствовала себя полной дурой, я ничего не понимала и не знала, что мне делать.
Энтони с улыбкой покачал головой.
– У меня был выбор: или отослать тебя, или разрушить все, к чему я стремился. – Его голос звенел от напряжения. – Господи, тебе же было всего четырнадцать лет! Если бы я не расстался с тобой, я бы сделал тебя своей любовницей, я не смог бы удержаться, я не мог ничего с собой поделать.
Да, подумала Дани, и она ничего не могла поделать с собой. Она пыталась выкинуть эти болезненные воспоминания из своей памяти. И ей казалось, что за эти долгие шесть лет ей удалось это сделать. Но стоило ему только коснуться ее, как снова это не подчиняющееся ни ее разуму, ни ее воле влечение, которое она впервые узнала тем давним вечером, овладело ею. Именно в тот вечер она пересекла границу между детством и юностью.
