Первозданная (СИ) - De Ojos Verdes
Бесконечно злюсь, вперившись взглядом в экран, на котором пестрит имя звонящего абонента. Терпеть не могу дилетантов, а мой новый сотрудник, кажется, именно им и оказался.
— Да! — рявкаю раздраженно.
— Торгом Ашотович, извините… — запинается, нервничая. — Несколько человек из завтрашней группы звонили с вопросом о переносе времени занятия…
— Корюн, — перебиваю, нетерпеливо постукивая по столу, — ты договор на оказание услуг читал?
— Да… — неуверенный ответ.
— Не читал ты ни черта! Иначе бы запомнил, что дата, время и место занятий неизменны! Детский сад, что ли? Для этого мы и работаем по стопроцентной предоплате, чтобы любители соскочить не приносили нам убытки.
Парень что-то блеет в ответ, вынуждая меня грубо закончить разговор. Нельзя, ну нельзя нанимать никого по блату! Зачем только уступил маме, мол, ну хороший парень, сын кого-то там… Устал объяснять, что вакансии «хороший парень» в штате не числится! И вот результат. Типичный представитель золотой молодежи, своих мозгов и инициативы — ноль. Чуть сложнее задача попадется — сбой системы. Ему нужно задавать только один алгоритм действий, иначе всё пойдет не так. Жаль, что Лиля ушла в декрет. Точнее, я за неё, естественно, рад, пусть демографический кризис — а уж особенно после войны — сойдет на нет. Но девчонка толковая была, всё с ней по маслу было, ответственная, смышленая. А этот дегенерат уже месяц ни одного поручения нормально выполнить не может. Это еще при том, что стажировался у моей бывшей помощницы примерно три недели!
Выдыхаю, пытаясь успокоиться. Слишком часто стал срываться.
И словно по закону подлости после короткого стука в дверь в комнате появляется единственная и неповторимая причина моего неадекватного поведения.
Глупая мышца в груди предательски сокращается в два раза быстрее, пока я с жадностью углубляюсь в невероятную зелень заплаканных глаз. На бледном лице застыла легкая извиняющаяся улыбка:
— Ваш пиджак.
Ваш. Ваш, сука, пиджак. А десять минут назад было «Тор, они озверели».
— Хорошо, что умылась. Невозможно было смотреть. Постарайся больше не соваться вниз в таких случаях.
Сатэ застывает, хмурясь.
Вздергиваю бровь, мол, чего встала, поторапливайся.
— Можно подумать, я просила Вас меня спасать… — изрекает, вешая на спинку стула злополучный пиджак. — Не надо мнить себя героем…
— Почему ты такая сука? — вырывается непроизвольно.
Я не должен был этого говорить. Но её деланое безразличие прошлось кипятком по нутру. Она же только-только беззащитной птицей трепыхалась в моих объятиях!
Девушка резко вскидывает голову, сузив глаза и поджимая губы.
— Наверное, — заговаривает медленно, чуть склонившись набок, будто анализируя, — по той же причине, по которой ты такой мудак.
Прикрываю на секунду веки. И так же внезапно распахиваю, грозясь уничтожить её своей яростью.
— Избавь меня от своего присутствия. Живо.
Глаза напротив гневно сверкают. Ощущение, что держится из последних сил, чтобы не заговорить. Сатэ такая. Она просто не может не оставить за собой последнее слово.
— Как скажете, — приседает в шутливом реверансе. — Благодарю за аудиенцию.
И изящно выплывает.
Выдыхаю с шумом.
Жуть, как хочется догнать и вернуть. Убить, растерзать, распять.
Господи.
Когда два месяца назад в пустынном коридоре я вдруг услышал звонкий смех, мне показалось, сознание окончательно помутилось. Я сошел с ума, и галлюцинации — первый признак необратимого процесса. Ноги сами бросились к очагу веселья.
Но сердце разочарованно пропустило удар, поскольку стоявшая ко мне спиной девушка была не той, кого я искал в каждой. Слишком хорошо помнил все её изгибы. И они не соответствовали тем, что красовались передо мной в тот миг.
И я собирался уйти с чистой совестью, потерпев поражение и на сей раз.
А потом она повернулась.
Мне показалось, я умер. И вспыхнуло, как тогда…
Памятный день, когда я возвращался домой после работы, с досадой вспомнив о том, что свой ежедневник забыл в ящике стола каморки, в которой накануне заканчивал отчет, прощаясь с очередным «испытуемым». Пока сворачивал и выезжал на дорогу, ведущую к организации, вновь раздумывал об этой странной неприязни к языкастой Сатэ.
«Национальный центр по контролю и профилактике заболеваний» при Министерстве здравоохранения был первым в перечне организаций, которые предстояло проверить на предмет нарушения процедуры закупок в связи с пандемией. Слишком много примитивных ошибок наделали многие медицинские учреждения, которые подозревались в расхищении казенных средств.
Я шел туда без всякого энтузиазма, мысленно представляя уровень специалистов. Никак не понимаю, как большинство умудряется получить лицензию, сдавая сложный экзамен, если на практике самых простых вещей в этой сфере не осознают.
Но как же я был удивлен, когда встретил редкий экземпляр. Сначала подумал, может, ей кто-то помогал. А потом я просто пообщался с ней по нескольким темам, задавая такие каверзные вопросы, ответы на которые могли дать только знающие толк люди. Она блестяще с ними справилась, заставляя меня впадать в ступор от глубины своих возможностей. И действительно поразило, что отдел на ней. Не терплю подобной дискриминации. И пусть эта девчонка мне не нравилась, но я не мо не признать, насколько она способна. И заслуживает большего, чем это вшивое государственное учреждение, где большинство просто просиживают штаны, пока единицы пашут.
Только вот, это всё меркло рядом с её характером.
Помню, как мы схлестнулись в яром противостоянии, когда я указал на неправильное оформление протокола. Чертовка таки доказала свою правоту чуть ли не с пеной у рта. Ей было важно быть безупречной, о чем свидетельствовала и манера её работы. Поразительная чистота во всем. Буква к букве. Всё по правилам. Аж глаз радуется. И если бы не отвратительная злобность девушки, я не поскупился бы на похвалы. Но как только она открывала рот — желание поощрять испарялось со скоростью света.
Чего только стоила наша первая встреча. Сканирующий скучающий взгляд, прошедшийся по мне, и вспыхнувший в глубине глаз демонический огонь, когда я временно отослал её. Глаза, к слову, были потрясающими. Зеленые с темными вкраплениями вокруг зрачка. Необычный редкий цвет. Насыщенный, приятный. Да еще и в обрамлении длинных ресниц, которые доходили до бровей. На этом, пожалуй, всё занимательное заканчивалось. Сатэ была самой обычной девушкой, на которую на улице я ни за что не обратил бы внимания.
Ну, не нравились мне такие женщины. Никакой женственности, ходят в одежде оверсайз, обувь удобная, вызывающая отвращение при тщательном осмотре. И не поймешь — есть фигура, или нет? И габаритность зашкаливает. Принципиально не знакомился с девочками в балетках и кроссовках ни в ранней молодости, ни позже, потому что всегда ценил ухоженных и аккуратных представительниц слабого пола в утонченных сексуальных туфлях. А уже позже меня и окружали только такие. Не было надобности искать. Как говорится, они сами приходили, невиноватый я.
Да, я слукавлю, если не скажу, что иногда наши перепалки доставляли мне изощренное удовольствие. Все же, схлестнуться с эрудированным человеком, получая достойный отпор — редкость. Но скучать по ней я точно не стал бы, слишком уж Сатэ была дикой. И не нравилось мне, что я часто терял с ней терпение. Это не в моем духе. Такой непробиваемой девушки я еще на своем пути не встречал. Чтоб вот так яро демонстрировать свою неприязнь, граничащую с ненавистью — это нонсенс. Полнейшее отсутствие намека на женственность, шарм и слабость. А ведь женщина должна быть слабой, чтобы её хотелось защищать, лелеять и оберегать. Эту я хотел исключительно задушить.
Ровно до того момента, как увидел её в расстегнутом платье.
Пытаюсь припомнить случаи, когда меня накрывало такой же неудержимой волной похоти всего лишь от одного взгляда на обнаженную женскую кожу. Не на грудь, не на бедра, не на призыв в поведении! Ни на что другое! На непримечательный оголенный участок тела! Пусть и цвета наичистейшего благородного фарфора без единого недостатка в виде родинок, шрамов или других повреждений.
