Научись любить, если сможешь (СИ) - Евгения Ник
— Юлёк, ну что в парк? — заглядывая в лицо дочке, спрашивает он мягким голосом.
Но она только мотает головой.
— Устала? Поедем домой?
Девочка бросает на меня затравленный взгляд, и я понимаю, что она на грани того, чтобы расплакаться, но что делать, как поступить совершенно не знаю.
Подхожу к ней и сажусь рядышком.
— Э-эй, маленькая принцесса, ну ты чего? — тяну руку и ласково глажу её по голове, а потом и вовсе утыкаюсь носом ей в макушку и коротко целую. Сама не знаю, как так вышло. Просто порыв чувств.
— Пап, я хочу домой, — заикаясь произносит Юля, и из её глаз всё-таки падает слезинка.
— Конечно, солнышко, — Миша усаживает дочь себе на колени, второй рукой достаёт портмоне, пальцами извлекает несколько купюр и бросает на стол. — Домой сама доберёшься, — встаёт вместе с Юлей на руках и уходит, оставив меня в полнейшем непонимании происходящего, но с осадком вины, что я где-то допустила ошибку.
Перевожу взгляд на купюры и в душе становится ещё паршивее. Встаю и ухожу, оставив деньги на столе не тронутыми.
Оказалось, что я нахожусь в противоположной части города от дома подруги, поэтому дорога занимает не меньше двух с половиной часов с учётом одной пересадки и небольших заторов на дороге. Ноги в край отекли от обуви не по размеру, а мозоли уже не позволяли идти ровно, поэтому путь от остановки занимает добрых пятнадцать минут. Ко всему прочему, каждые пять метров останавливаюсь, чтобы перевести дух.
У подъезда, замечаю уже знакомую мне машину, из которой появляется Миша, как только я равняюсь с ней. Подходит и молча сканирует меня хмурым взглядом.
— Ты пешком из Китая шла?
Разговаривать сейчас абсолютно нет ни сил, ни желания, всё, о чём мечтаю, засунуть свои ноги, которые больше напоминают мясные ошмётки, в таз с холодной водой.
Коротко киваю и, обходя его сбоку, продолжаю идти к подъезду, но Миша не позволяет уйти, грубо дёргает за руку, и я вскрикиваю от резкой боли в ногах.
— Ай, больно! Ты что творишь?
— Послушай ты, идиотка! Из-за твоей тупости мой ребёнок плачет уже два часа, поэтому ты сейчас же едешь со мной и исправляешь свой косяк!
— Что? Какой ещё косяк? Михаил, вы совсем двинулись умом? — вновь перехожу в общении с ним на "вы". — Что я такого сделала?
Он с шумом выдыхает и прочёсывает рукой свои идеальные волосы, лохматит их, придавая новую, непослушную форму.
— У Юли нет матери. Да, представь себе, и такое бывает, — говорит он, заметив, мою вытянувшуюся от удивления моську. — Из-за этого она часто грустит, ведь у всех девочек вокруг неё мама есть. В садике, на кружках, во дворе, на детской площадке, в магазине, да везде! А ты, появившись, как ураган в нашей жизни, каким-то образом запала ей в душу. Моя маленькая дочь считала тебя подругой, может, и больше, я не знаю… А ты, безмозглая курица, просто сказала, что мы знакомые. А теперь пораскинь мозгами, что почувствовал после этого маленький ребёнок? — выхаркивает он каждое слово со звериным рыком.
Сердце пропускает несколько ударов, а затем начинает отстукивать, словно старый поломанный механизм. В голове сразу проносятся и мои собственные детские чувства, когда не стало отца. Когда мне казалось, что во всём мире папы нет только у меня. Когда каждый день я отчаянно мечтала, о полной семье. Представляла, как отец и мать держат меня за ручки и мы счастливым трио идём гулять. Как я радовалась, когда у нас на пороге появился Анатолий, мой будущий отчим и как мои мечты разбились вдребезги, когда он оказался настоящим уродом.
Всё так. Миша прав. Детские чувства очень тонкие, словно лакмусовая бумага. Они могут окрашиваться в яркие цвета от счастья и в тёмные, мрачные, от грусти, печали и боли. И кажется, сегодня источником чёрной краски стала я…
Не могу поднять взгляд, чтобы посмотреть на Мишу, не могу раскрыть рот, чтобы сказать хоть одно слово.
— В машину, — толкает меня в спину, и я безжизненной марионеткой повинуюсь его воле.
За окном мелькают дома, люди, деревья, кажется, что там кипит жизнь, а здесь, в этой бездушной металлической коробке, жизни нет. Царит до удушения тяжёлая атмосфера, и я уже не думаю о боли в ногах, а лишь о том, чтобы как можно скорее вывалиться на воздух, а еще увидеть малышку, которая грустит, и попытаться, как-то исправить ситуацию.
Чёрт! Я ведь даже не знала, что у неё нет мамы. Теперь многое становится понятным.
К счастью, дорога занимает всего пятнадцать минут. Останавливаемся около большого офисного здания. Неожиданно.
— Где мы? — решаюсь, наконец, задать вопрос.
— За Юлей приехали, идём, — бросает, не глядя на меня.
Это задевает.
Успеваю мазнуть глазами по вывеске на фасаде. Здание какого-то охранного предприятия. Но попав внутрь, я засомневалась и подумала, что возможно неправильно прочла вывеску. Ведь перед моими глазами открывается современная организация, с крутым и однозначно дорогущим ремонтом, постоянно снующими людьми, одетыми строго по дресс-коду. А ещё здесь много, много, очень много мужчин. Красивых, крепких, и каждый, замечая меня, обязательно задерживал недоумевающий и вместе с тем, заинтересованный взгляд, как на чужеродный организм, попавший в идеальный мир. Но что самое удивительное, долго их взгляд не задерживался, быстро перетекая на Мишу.
— Добрый день, Михаил Александрович, — подходит к нам молодой мужчина, микросекунду смотрит на меня и затем его внимание перетекает к Горе. — Все отчёты по тренировочным готовы. Мне передать вам на проверку или обсудим уже на планёрке?
— Не надо отнимать время на планёрке и мучать коллег ненужной для них информацией. Передай моему секретарю, потом посмотрю.
— Понял. Будет сделано, — рапортует он. Мужчины пожимают руки, и мы продолжаем движение дальше. Точнее, Миша идёт, а я словно старая хромая кляча волочусь за ним.
— Ты долго? — оборачивается, стоя около лифта.
— Иду, — бурчу в ответ.
Поднимаясь на самый верхний этаж, выходим и направляемся по просторному холлу, пока не упираемся в стеклянные двери. Миша прислоняет ключ-карту к электронному замку и открывает дверь. Проходит первым. Да уж. Манеры джентльмена ему точно чужды.
Проходим мимо секретаря, наконец-то это женщина. На вид ей около сорока лет, и она точно знает, как правильно подать себя. Сдержанный естественный макияж, идеально уложенное каре, лёгкий, ненавязчивый аромат парфюма.
