Запретные игры - Наталья Евгеньевна Шагаева
— Сюда, — указывает мне охранник, и я немного торможу, потому что меня ведут не в привычный кабинет для массажа, а совсем в противоположную сторону, минуя гостиную.
— А куда мы? — интересуюсь я.
— Олег Андреевич распорядился проводить вас сюда, — открывает для меня дверь, пропуская вперед.
— Зачем? — на нервах задаю глупый вопрос. Парень ухмыляется, качает головой, ничего не отвечая, словно ответ очевиден. Он и мне тоже очевиден, я просто не хочу его принимать.
Как только делаю пару шагов, переступая порог комнаты, за мной закрывается дверь.
Осматриваюсь. Эта комната явно не предназначена для массажа. Я даже не могу понять предназначения комнаты. У нас с бабулей всё просто. Кухня – для еды, спальня – для сна, зал – для просмотра телевизора. А здесь…
Темно-бордовая стена, словно созданная из граней, как оптическая иллюзия, кажется подвижной и объёмной, другие стены бежевые, потолочная подсветка по всему периметру, тяжёлые плотные шторы на большом окне во всю стену, мягкий ковролин на полу. Бежевый кожаный диван, низкий стол с круглой столешницей из светлого дерева. Но мое внимание привлекает необычное кресло или это софа. Не совсем понимаю. Она обита той же бежевой кожей и сделана в виде волны. Если в нее сесть, то попа провалится вниз, а голова и ноги останутся наверху. По бокам изголовья для чего-то приделаны ручки. Очень странное кресло. Снимаю пальто, аккуратно укладывая его на диван, ставлю на стол свой кейс и присаживаюсь на край дивана. Разогреваю руки, потирая ладони, но что-то мне подсказывает, что массажа не будет.
Ой, мамочка…
Прикрываю глаза, пытаясь успокоиться. Самое страшное, что мне сегодня грозит, – это секс. Это же не так страшно, как тюрьма. Пытаюсь убедить себя. Но холодные ладошки отчего-то начинают потеть, а сердце – биться в панике.
Литвин появляется минут через десять. Сглатываю, на секунды теряя лицо, когда он входит в комнату. На мужчине брюки, черная рубашка с закрытыми руками, вальяжно расстёгнутая на несколько пуговиц. Этим меня уже не смутишь, я видела его голым. В комнату врывается терпкий аромат парфюма и мужского тела.
— Добрый вечер, — встаю с места, как школьница.
Мы встречались несколько раз. Я, в конце концов, трогала его тело, но при каждом появлении этого мужчины волнуюсь. Сегодня особенно. Можно сказать, я в тихой истерике, ибо это не просто сеанс массажа.
— Присаживайся, — кивает мне на диван. Снова сажусь, складывая руки на коленях. Я хоть и девственница, но с парнями всегда общалась легко. Но это парни, ровесники или чуть старше, а это Литвин, и я сжимаюсь. Мужчина проходится по комнате, обходит диван, оказываясь за моей спиной. Расправляю плечи, пытаясь держать осанку. Он у меня за спиной, и я чувствую себя еще более уязвимой.
— Массаж будет проходить здесь? — нахожу предлог, чтобы развернуться. Но Литвин вообще не смотрит на меня, вопреки моим предчувствиям. Он смотрит в окно, отодвинув штору.
— Нет, Надя, массажа не будет, — отвечает, одергивая штору.
— Зачем тогда я здесь? — окидываю комнату глазами.
— Чтобы провести вечер, — снова обходит диван.
В дверь раздаётся тихий стук.
— Входи! — разрешает мужчина.
Дверь открывается, а там девушка с тележкой, как стюардесса в самолёте. Только она не улыбается лучезарной улыбкой, а с каменным лицом заносит шампанское, коньяк, бокалы, закуски в виде небольших канапе с сыром, маслинами, виноградом, фрукты, ягоды, шоколад. Все красиво составляет на низкий стол и молча уходит, прикрывая дверь.
— Зачем? — как заведённая, повторяю я, мысленно ругая себя. Соберись, Надя. Алкоголь – это хорошо, он поможет как-то пережить вечер без истерик.
Меня ведь сейчас могут трахнуть на этом самом диване, и я не имею права сказать нет. Не думаю, что Литвин позвал меня ради интимной беседы.
О чем вообще со мной разговаривать такому, как Литвин?
— Ну я же тебя привлекаю, как мужчина, — произносит с ироничной усмешкой, повторяя мои слова. — Не находишь этот вечер логичным?
Не нахожу…
Но киваю, как кукла, пытаясь улыбнуться.
— Кстати, тебе идёт белый цвет, — кивает на мой костюм. — И в общем, форма. Что-то в этом сеть.
— Спасибо, — киваю, наблюдая, как мужчина открывает шампанское. Закрываю глаза, ожидая хлопка, но мужчина открывает бутылку бесшумно.
— Любишь «Асти»? — наполняет мой бокал.
— Наверное, да.
— Что значит «наверное»? — плескает в свой стакан коньяк и садится на диван чуть подальше, чтобы откинуться с бокалом на угол дивана и вальяжно расставить ноги.
— Я редко пью и в общем пила только шампанское и мартини.
— Тебе понравится «Асти». Всем девочкам нравится.
Хочется сказать, что я – не все. Но… так нельзя по правилам нашей игры, да и не решусь я.
Беру бокал, отпиваю. Вкусно. Алкоголь совсем не чувствуется, пузырьки приятно щекочут губы.
— Итак, Надя. Давно ты увлекаешься состоятельными мужчинами, годящимися тебе в отцы?
Он что, только что намекнул, что я охотница за папиками?
Распахиваю глаза, но не озвучиваю свои мысли.
— Нет. Вы первый! — на нервах выходит дерзко. Я вообще, когда нервничаю, начинаю грубить. Дурная черта характера. А потом сама же пугаюсь своей дерзости.
— Наверное, мне должно это польстить, — снова усмехается, салютуя бокалом. Меня не покидает ощущение, что это не я с ним играю, а он со мной. Будто он всё про меня знает, и эта такая насмешка. — Знаешь, в моей жизни были сотни женщин, как постоянных, так и разовых. Разных возрастов и мастей. Что именно ты можешь мне предложить?
Я снова в шоке от его хамских, циничных вопросов.
— Я ничего вам не предлагаю. Просто озвучиваю свою симпатию. А так вы правы, я никчёмная, неопытная, глупая, заурядная, обыкновенная, в общем. Удовлетворить ваши пресыщенные потребности, скорее всего, не смогу, — выдаю, делая несколько больших глотков игристого.
Ой, Эдик оторвёт мне язык, если узнает.
— Низкая самооценка? — выгибает брови Литвин.
— Нет. Адекватная самооценка, — беру ягоду винограда, закидывая в рот.
— Может, в этом и есть твоя изюминка… Некоторым, знаешь, заходят мышки. Есть в них своя прелесть, — усмехается, словно сказал шутку.
И он туда же. Я не мышь!
— Какая прелесть? — опустошаю бокал, и Литвин тут же его наполняет. Хотя сам сделал лишь глоток из