Яшмовая долина - Девни Перри
4. ДЖАСПЕР
Брак.
Это слово не может не поражать.
Элоиза стояла у подножия ступеней и смотрела на меня своими удивительными голубыми глазами. В полуденном свете они сияли так же ярко, как небо над нашими головами.
Она была одета в темные джинсы и свитер с высоким горлом. Она выглядела теплой. Комфортной, но стильной. Красивой.
Такой, блять, красивой.
Между Элоизой и её старшими сестрами были некоторые сходства. Длинные темные волосы. Розовые губы и форма рта.
Но Элоиза выглядела молодо, что никак не было связано с разницей в возрасте между ней и её братьями и сестрами. Это была просто… она. В ней была жизнь. Энергия. Искра, излучаемая этими красивыми глазами.
Моя жена.
Я застонал.
— Какой же пиздец.
— Точно мои мысли, — пробормотала она, поднимаясь по лестнице. — Может, зайдем внутрь?
— Да.
Сегодня на улице было холодно. Зима крепко вцепилась в Монтану и не собиралась ослаблять свою хватку. Когда я уезжал из Куинси, я не собирался скучать по этой жестокой температуре.
Хотя, когда мой самолет приземлился сегодня днем в Миссуле, погода не так сильно беспокоила меня, как я ожидал. То ли я уже привык к снегу, то ли размышления о глупости своих поступков привели меня в оцепенение.
Элоиза остановилась рядом со мной на крыльце, оглядываясь по сторонам, чтобы все осмотреть.
А-образный дом имел два этажа. Спереди простиралось крыльцо. Над нами находился балкон, выходящий на чердак спальни.
Когда я приехал в Монтану в январе, владельцы накопили внушительную кучу нарубленных дров для камина. С тех пор, как я был здесь, количество поленьев уменьшилось, но, надеюсь, их осталось достаточно, чтобы продержаться до конца моего пребывания здесь. Бревна лежали у перил крыльца, обрамляя центральную лестницу.
Треугольный домик не был похож на те, что я видел раньше. Спереди не было массивных окон, заполняющих А-образную раму. Вместо этого эти окна были на задней стороне хижины, откуда открывался вид на пейзаж.
Зеленая жестяная крыша сливалась с окружающими деревьями. Обшивка из деревянных планок была того же цвета, что и земляная подстилка леса. Он был бы почти замаскирован, если бы входная дверь не была выкрашена в яркий оранжево-красный цвет ржавого металла.
Красный не должен был подходить, слишком уж это кричащий цвет, но я не мог представить, что эта дверь может быть другого оттенка.
— Симпатичный домик, — сказала Элоиза. — Никогда раньше не была в этом месте. Я видела некоторые другие владения Стюартов, но не это. Мне нравится.
— Как ты узнала, где я остановился? Ты же не спрашивала у Талии?
Твою мать. Если Талия знала о нас, значит, знал и Фостер. А я не был готов к этому разговору
— Нет. Боже, нет, — Элоиза покачала головой. — Талия упоминала, что некоторое время назад ты арендовал хижину у Стюартов. Другие их дома для отдыха находятся в городе.
— А.
— Маленький городок, — она пожала плечами. — Уединение в Куинси имеет другое значение
— Я начинаю это осознавать.
Каждый раз, когда я выходил в центр города, чтобы перекусить или купить выпечку в «Кофе у Иденов», кто-то махал мне рукой и обращался по имени. Кто-то, кого я раньше не встречал.
Это было… странно. Не обязательно плохо. Но и не совсем хорошо.
— На самом деле я здесь именно по этой причине, — она указала рукой в сторону входной двери. — Пройдем?
— Да, — я подошел к двери, придерживая ее открытой.
Она пронеслась мимо меня, и до моего носа донесся аромат ее духов. Ваниль и пряности. Цветочные оттенки и легкий дымок, как будто она была у камина. Сочетание было тонким, но соблазнительным. Это был аромат, о котором я не мог перестать думать в течение трех дней.
— Когда ты вернулся? — спросила она, обводя взглядом интерьер.
— Минут пятнадцать назад.
Я занес сумку и сразу же пошел разжигать камин. После того, как он был разожжен, я вышел на крыльцо, собираясь принести ещё дров на потом, когда услышала хруст шин по гравию.
— О. Хорошо.
Казалось, она почувствовала облегчение от того, что я вернулся недавно.
Я дёрнул подбородком, чтобы она следовала за мной через хижину.
Кухня располагалась в передней части дома, напротив небольшого обеденного уголка. Я направился в гостиную, к открытому потолку и большим окнам, выходящим на участок. Камин потрескивал, его тепло постепенно прогоняло холод.
В домике было плинтусное отопление, но я разводил огонь, когда был дома.
Элоиза покружилась, осматривая всё: от круглой железной лестницы, ведущей в чердак, до открытой двери ванной комнаты рядом с прачечной.
Домик-шалаш был маленьким. Уединенным. С мансардой и еще одной небольшой спальней он предоставлял мне достаточно пространства.
Хижина была построена в семидесятые годы, и в ней ощущалась винтажная атмосфера. Стены были обшиты шпунтованными досками. Медовый цвет сочетался с массивными балками, протянувшимися от пола до остроконечной крыши. Мебель представляла собой смесь фактурной обивки и кожи, некоторые предметы были новее других.
Ничего вычурного. Всё удобно. В самый раз для парня, которому нужна была аренда на пару месяцев.
Монтана была лишь временной остановкой.
Фостер переехал сюда насовсем, но я планировал остаться здесь только для того, чтобы подготовить его к бою. Затем я либо вернусь в Вегас. Либо найду что-нибудь новое. Если Фостер не уйдет на пенсию, я планировал путешествовать. Помотаться туда-сюда. Если он решит всё-таки уйти из карьеры, то у меня будут варианты.
Меня ждала моя квартира в Вегасе. Я вернусь. Или нет. Но сначала… Элоиза.
Молчание между нами затянулось. Она смотрела куда угодно, только не на меня.
Что случилось с женщиной, которая слишком много говорила, которая озвучивала каждую мысль в своей голове? Возможно, она так же не знала, что сказать, как и я.
— Мне жаль.
Мне показалось, что это достаточно хорошее начало.
— В субботу всё вышло из-под контроля, — на ее щеках появился румянец. — Мне тоже очень жаль.
— Это моя вина.
Три дня я прокручивал в голове каждый момент, начиная с субботы, и все еще не мог понять, что именно произошло. Но я помнил каждую секунду. От фонтана до часовни. Образ её — извивающейся подо мной, с шелковистыми прядями волос, разметавшимися по белой подушке, с приоткрытым в экстазе ртом — отпечатался в моем мозгу.
Кровь прилила к моему паху. Проклятье. Это тоже не давало покоя последние три дня. Казалось, я не могу думать об Элоизе и не возбуждаться. Я нахмурился, злясь на себя, и бросил взгляд на окна.
— Ты ведь хочешь аннулировать его? — спросила она.
— Да, — без вопросов. — Чем скорее, тем лучше.
— Фух. Слава
