Три дня я буду с тобой - Диана Лазари
Я чуть не давлюсь соком. Это она сейчас о чем? Уже и замуж меня за Максима выдает? Делить со мной семейные рецепты собралась? Ой, мамочки…
— Было бы здорово, — выдавливаю я, украдкой косясь на Максима. Тот как ни в чем не бывало жует свой бифштекс, будто и не слышал маминых откровений. Ну конечно, чего это он будет смущаться? Для него-то все это лишь игра, сплошной театр. А мне вот приходится выкручиваться и юлить, аки уж на сковородке!
— Ой, Машенька, я тебе такие пироги научу печь — пальчики оближешь! — щебечет меж тем Елена Сергеевна, подкладывая мне поджаристую картошечку. — Максимка, помнишь мой фирменный пирог с капустой? Тот самый, с хрустящей золотистой корочкой, м?
— Еще бы не помнить! — подхватывает Максим с набитым ртом. — Объеденье! Я, кажется, километры этого пирога умял за годы. Было время, мама пекла его специально для меня каждые выходные.
Он мечтательно прикрывает глаза и облизывается. А я не могу отвести взгляд от его губ. Кажется, даже представляю этот вкус — сдобное тесто, сочная капустная начинка, легкий аромат пряностей… Интересно, а Максим любит, когда его целуют после такого пирога? Стоп, о чем это я? Тьфу ты, Маша, соберись! Что за дурацкие мысли лезут в голову?
Обед продолжается в том же духе. Елена Сергеевна без умолку щебечет о блюдах, делится со мной рецептами и кулинарными хитростями, будто я и впрямь ее будущая невестка. Я вежливо поддакиваю, улыбаюсь и киваю, стараясь не ляпнуть чего лишнего. А Максим вроде бы и не при делах — ест себе спокойно, изредка вставляя реплики. Ловко это у него получается, надо признать — сидеть в сторонке и наблюдать, как твоя псевдо-невеста выкручивается.
Когда с десертом покончено (а это был умопомрачительный чизкейк с ягодами!), я со вздохом откидываюсь на спинку стула. Все, сыта по горло. И вкусной едой, и двусмысленными разговорами. Хочется сбежать к себе и закрыться от всех на сто замков. Но не тут-то было!
— Машенька, милая, не уделишь мне еще несколько минут? — Елена Сергеевна лукаво улыбается, поднимаясь из-за стола. — Я тут на днях разбирала наши семейные альбомы и нашла чудеснейшие фото Максимки в детстве. Хочу тебе показать, ты ведь не против?
У меня сердце уходит в пятки. Детские фотографии Максима? Это еще зачем? Она что, хочет меня растрогать, показать своего сыночка с неизвестной стороны? Вот же незадача…
— С радостью посмотрю, — выдавливаю я, бросая беспомощный взгляд на Максима. Тот лишь пожимает плечами и ухмыляется. Мол, держись, подруга. Сама вляпалась — сама и выпутывайся.
Мы с Еленой Сергеевной поднимаемся на второй этаж и заходим в ее спальню. Пока я осматриваюсь, разглядывая старинную мебель и дорогие гобелены на стенах, Елена Сергеевна достает из шкафа объемный альбом в кожаном переплете.
— Вот, смотри, — она открывает первую страницу и тычет наманикюренным пальчиком в один из снимков. — Узнаёшь?
Я вглядываюсь в фотографию и невольно улыбаюсь. С пожелтевшего снимка на меня смотрит кучерявый мальчуган лет пяти. У него знакомый упрямый подбородок, яркие синие глаза и очаровательные ямочки на щеках. Сомнений нет — это Максим. Такой забавный, лохматый и донельзя серьезный.
— Надо же, совсем не изменился! — хихикаю я. — Уже тогда видно было, что характер ого-го.
— Еще какой! — подхватывает Елена Сергеевна. — Максимка с детства был ужасным упрямцем. Если что задумывал — всё, не сносить головы. Бывало, затеет какую-нибудь шалость, напроказничает — а потом сидит, надувшись, никакие угрозы и уговоры на него не действуют. Ох и намучалась я с ним!
Она перелистывает страницу за страницей, то и дело принимаясь рассказывать о проделках юного Максима. Я слушаю вполуха, разглядывая снимки. Вот он на велосипеде, гордый и растрепанный. А тут — на качелях, заливисто хохочущий, запрокинув голову. А здесь в окружении друзей — такой уверенный, сразу видно лидера.
С каждой новой фотографией я чувствую, как что-то теплеет внутри. Просто удивительно, насколько этот мальчик и впрямь похож на взрослого Максима. Та же порывистость, тот же авантюризм во взгляде. И в то же время — какая-то детская непосредственность, что ли. Счастье, не омраченное взрослыми проблемами и заботами.
На одной из последних страниц я замечаю вклеенную в альбом грамоту. "За активное участие в жизни школы и организацию благотворительных акций" — гласит витиеватая надпись. Ого! Выходит, Максим еще и меценатством в юности баловался?
— Помню-помню эт у грамоту, — кивает Елена Сергеевна, проследив за моим взглядом. — Максимка тогда в выпускном классе учился. Вбил себе в голову, что хочет помогать детям из неблагополучных семей. Сам организовал в школе сбор вещей, игрушек, устраивал благотворительные концерты и ярмарки. Такой ответственный был, так горел этой идеей! Я тогда еще подумала — вот вырастет, будет обязательно каким-нибудь благотворителем или волонтером.
Я слушаю ее рассказ, и в груди разливается странное чувство. Гордость? Умиление? Не знаю, как назвать. Просто в этот момент я вдруг вижу Максима совсем в ином свете. Не как избалованного мажора, помешанного на деньгах и статусе. А как человека с огромным, отзывчивым сердцем. Как того мальчика с фотографий, способного на искренний благородный порыв.
Елена Сергеевна продолжает показывать мне снимки и делиться воспоминаниями, а я погружаюсь в какой-то сладкий теплый туман. Максим, оказывается, умеет удивлять. Причем приятно удивлять. И чем больше я узнаю о нем, тем сильнее мне хочется… Чего? Узнать его еще лучше? Стать ближе? Понять, почему он такой, какой есть?
"Люди не меняются, — вспоминаются вдруг слова моей бабушки. — Кем человек был в детстве — таким в душе и остается. Просто взрослая жизнь иногда очень уж сильно нас закаляет, заставляет надевать маски и притворяться. Но детские черты — вот они, сидят внутри и ждут своего часа".
Неужели и с Максимом так? Неужели за всей его бравадой, напускным цинизмом и жестокостью прячется вот этот мальчик? Ранимый, мечтательный, готовый сделать мир лучше? От этой мысли у меня почему-то щемит сердце. Как будто я только что подсмотрела за чем-то очень личным, почти интимным. За настоящим Максимом.
Елена Сергеевна наконец закрывает альбом и смотрит на меня с лукавой улыбкой:
— Ну что, открыла для себя что-то новое? Зацепило небось, а?
Я смущенно мотаю головой, пряча глаза:
— Да, пожалуй… Не ожидала, что Максим был таким… ну, не знаю… Хорошим, что ли.
Елена Сергеевна понимающе хмыкает:
— Он и сейчас хороший, поверь. Просто тщательно это скрывает. Мужчины — они ведь как звери, стараются казаться опасными и грозными. Но нам,
