После развода. Новая семья предателя (СИ) - Арина Арская
— Она приедет, если я позвоню сейчас? — голос у Вари тонкий, надорванный, но в нем все же дрожит надежда. — Приедет?
Глава 12. Ты ошибаешься
Алина и Варька заперлись в комнате.
Конечно же, Алинка примчалась, когда Варька позвонила ей и шепотом попросила приехать. Зареванная, в красных пятнах на опухшем лицу и поникшая.
Привез ее Роман.
Это следовало ожидать.
И я впустила его, потому что крики “проваливай и тебя никто не звал” контрпродуктивны в борьбе за дочерей, которых мне надо опять связать тонкой ниточкой.
Крики на Романа все испортят.
Я не могу сейчас себе позволить трясти Варю своей обидой и гневом на ее отца. Мы должны сейчас вырулить из ситуации осторожно и тихо, как на горном серпантине, иначе дочери полетят в пропасть.
Как-то умалчивают о таких сложностях материнства. Не говорят о том, сколько сил требуется детной женщине в момент развода.
Свое орущее эго надо задвинуть в уголочек: не время обижаться и злиться на неверного мужа, который сейчас сидит за столом, скрестив руку, и молча смотрит на меня.
А я на него.
Спросить его, как там Наташа и ее животик? Она уже точно должна была округлиться. Странно, что эта сучка так и не заявилась ко мне со слезами и словами о том, что я должна ее понять и простить. И давайте, Валерия, дружить.
Я думаю, что ей бы хватило наглости, но она не пришла.
Почему?
Рома запретил?
Я так-то не знаю, что у него сейчас в жизни происходит. К Алинке я с такими вопросами не лезу, потому что я ее жду домой не для допросов, а она сама ничего не говорит. Она, вообще, мало говорит теперь.
— Как у тебя дела?
Вопрос Романа выходит тихим и зловещим в тишине, что воцарилась на кухне. А еще этот вопрос глупый, поэтому с моих губ срывается смешок.
Прижимаю пальцы ко рту и не моргаю, глядя на Романа. У него на виске опять бьется венка.
И зрачки расширяются.
— Дела не ахти, — шепчу в пальцы, испугавшись, что Романа сейчас опять накроет, и он кинется меня душить, если я ему не отвечу. — Варя вся в раздрае.
— Я знаю.
Опять молчим.
Знает он.
И все?
— Я думаю, придется ее переводить в другую школу, — через несколько минут говорит Роман.
— Почему?
Я напрягаюсь. Я чего-то не знаю? Варька что-то скрывает от меня.
— Она говорила, что я приезжал к ней в школу?
— Да. Она сказала, что сорвалась на тебя… Накричала…
— При одноклассниках, Лер, — Рома хмурится, — кое-кто снял на видео ее истерику…
Меня прошибает потом.
Для Варьки это жопа. Глубокая жопень, как бы она выразилась.
— И они смеялись, и она убежала, — Рома вздыхает. — Конечно, я за ней водилу отправил, а сам остался с мелкими говнюками пообщаться.
— Пообщался?
— Пообщался, — кивает. — Видео удалили, извинились и разошлись, но… школу все же придется менять, Лер. Может, в открытую травить не станут, но насмешки…
— Господи, — накрываю лицо вспотевшей ладонью. — Бедная моя девочка.
— Вместе с ней и Алинку переведем, — тихо продолжает Роман, — да, они сейчас в ссоре…
Опускаю ладонь и в немом возмущении смотрю на него:
— В ссоре? Ром, это не ссора…
— Я понимаю, Лер.
— Нихрена ты не понимаешь.
И опять смотрим друг на друга в напряженном молчании, в котором много укора, гнева и разочарования.
— Это твоя вина, — сдавленно шепчу я.
— Да, — взгляд прямой и пронизывающий. — Я знаю, Лер, и я не думал, что Варя и Алина…
Вена на виске пульсирует чаще.
— Я не думал, что Алина уйдет со мной.
— Но ты рад, что она ушла с тобой и что она выбрала тебя? — усмехаюсь я. — Это, наверное, льстит.
— Нет, во мне сейчас нет радости, Лер, — глухо отвечает Роман. — И я тоже обеспокоен тем, что происходит между нашими дочерьми. И нет, Алине рядом со мной тоже нерадостно, но другой выбор она не могла сделать. Уверен, что ты в своих домыслах, почему она так сделала, ошибаешься.
— О, ну так поясни, что происходит? — насмешливо вскидываю бровь. — Папаша года.
Глава 13. Пусть это станет твоим искуплением
— Папаша года? — Роман усмехается. — Лер, давай ты свой сарказм снизишь, м?
Я аж задыхаюсь от его ответа и буквально выпучиваюсь на него.
Вот это наглость.
— Стоп, — у меня голос вздрагивает яростью, — ты ждешь, что я буду с тобой заискивать? Или что? Может, мне тебя в жопу поцеловать за то, что ты трахался на стороне.
— Тон сбавь, — цедит сквозь крепко-сжатые зубы. — Мы с тобой пришли к тому, что разговора у нас не получится, поэтому давай-ка учиться вести беседу с нейтральной позиции. Да, больно и обидно, Лера, но иди и обсуждай это с психологом. Или с подружками.
Охренеть.
Вот это мой муж, который в свое время вытирал мне слезы, целовал глаза и прижимал к себе со словами, что все будет хорошо? Что я его сокровище?
— Что происходит? — Я все же решаюсь задать этот вопрос. — Что с тобой? Почему ты сейчас такой?
Он меня разлюбил? Нелюбовь она ближе к равнодушию, а тут, я бы сказала, расцвела ненависть ко мне.
Презрительная ненависть, будто это я изменила, залетела от другого мужика и разрушила семью.
— Ты о чем конкретно, Лер? — Роман изгибает бровь. — Уточни, будь добра.
— Я про твое отношение… — чувствую себя неловко под тяжелым и прямым взором Романа. — Про то, как ты со мной говоришь…
Раньше взгляд Романа согревал, а сейчас я его страшусь.
— Мы почти в разводе, Лер, — Роман пожимает плечами. — Скоро ты перестанешь быть мне женой, а с бывшей женой я буду стараться говорить нейтрально и потребую того же от
