Сулейман. Я выбрал тебя (СИ) - Беж Рина

– Э-э-э? – глубокомысленно выражаю своё недоумение.

На что получаю лишь отмашку подождать.

– И долг спишется? – не торопясь двигаться, уточняет Чудаков.

– Спишется, Петя, спишется, – подмигивает Катюха. – Еще вопросы есть?

– Не-ет, – качает тот головой и сбрасывает с плеча только сейчас мною замеченный рюкзак. – Всё, дамы, чешите отсюда и не стойте над душой.

Отдает команду, присаживается на корточки и начинает доставать инструменты: отвертки, рулетку и прочие мелочи.

– Вот и ладненько, – довольно потирает ручки Ионова и, подхватив собственный рюкзак за лямки одной рукой, а меня другой, утаскивает на кухню. – Так, Манюнь, не переживай, Петруччо -парень надежный. Все сделает в лучшем виде. Гарантирую.

– А что сделает-то? – задаю логичный вопрос, потому как дверь в квартире относительно новая, и никаких проблем с ней я не имела.

– Личину поменяет, Маш. Чтобы чудо в перьях двуногое, которое зовется Кравцовым, не смогло сюда вернуться, когда захочет. А он захочет, как пить дать. Поверь тете Кате на слово. И я больше чем уверена, что ключи от дома ты у него не забирала. Забыла же?

– Забыла, – киваю, действительно не подумав о такой мелочи.

– Ну вот, зато я подумала. И за деньги не переживай, Петька все бесплатно сделает, он мне желание проиграл. Карточный долг – дело святое.

– Слышишь, тётя Катя, – подкалываю подругу, раз уж сама себя так назвала. – Пошли уже чай пить, деловая ты моя колбаса.

– Вот еще глупости. Чай пусть Петруччо пьет, как работу закончит. А у нас сегодня есть повод, чтобы вкушать шампанское. Праздник же, – с пафосом в голосе выдает Ионова и, развязав тесемки на рюкзаке, вытаскивает из него пузатую бутылку из темно-зеленого стекла. – Доставай фужеры, хозяйка, я пока торт порежу.

– Вино и торт? – приподнимаю брови в изумлении.

Странное сочетание режет слух. Ладно бы про фрукты шел разговор.

– Конечно. А что? Ни разу не пробовала? – хмыкает Ионова и довольно потирает ладошки. – Оооо, Манюнь, я тебя научу.

И действительно учит.

Ребята уходят от меня спустя пару-тройку часов, но прежде Ионова берет с меня еще одно обещание.

– Маш, помощь нужна, – начинает Катя, как всегда, издалека. – Приюти одного классного парня на недельку, точнее, десять дней, а? Он, в отличии от твоего бывшего, к горшку и чистоте приучен и стопудово носки не разбрасывает.

– Парня? – переспрашиваю, медленно переводя взгляд на Петю, который, сменив замок, сидит и чувством собственного достоинства уплетает второй кусок шоколадного лакомства.

– Неее, не этого. У Чудакова дом есть, не переживай, – отмахивается подружка, проследив за моим взглядом. – Я про Семёна. Своего кота.

– Кота, – выдыхаю чуть спокойнее.

А то в голову какие только глупости не лезут.

– Ну да, – задорно кивает Ионова, – я же в отпуск со следующего понедельника иду, помнишь? Вот. Лечу к родителям на север, а Сёмку тащить с собой не хочу, но и оставить не с кем. Бабуля бастует и ни в какую не соглашается его приютить.

– Кать, я не кошатница, – пытаюсь откреститься от подозрительного соседства, да и еще такого длительного.

– Ой, не волнуйся, – отмахивается профессиональная манипуляторша, – корм и туалетный лоток с когтеточкой я тебе привезу. И не смотри на свой диван так жалостливо, ничего ему Семен не сделает.

– А вдруг загадит? – подначиваю, уже понимая, что соглашусь.

– Побойся бога, Прохорова, он же не Вадик.

Выдает чудо-брюнетка, и мы на пару заливаемся смехом.

Глава 7

Вторник радует солнечной погодой. И пусть просыпаюсь по будильнику, чувствую себя бодрой, выспавшейся и довольной жизнью. Правда, когда отключаю музыкальное «треньканье», замечаю, что кое чего на экране не достает. А именно ежедневной утренней открытки «С добрым осенним утром!» от Аллы Борисовны.

А это, прямо-таки, не камень, а целый булыжник в мой огород.

Как только не-свекровь в марте освоила WhatsApp, так сразу превратилась в жуткого спамщика, заваливающего меня всяким хламом, точнее, «интересными» картинками и короткими видеороликами из тик-тока, без которых мой день однозначно был бы прожит зря. Переубедить этого не делать, так чтобы не поругаться, не вышло, и я смирилась. Тем более, улыбающийся смайлик в ответ ее вполне устроил, и большего не требовалось.

И вот наступает вторник… и вместе с ним затишье.

Подозрительное.

За первую половину дня, пока плотно занимаюсь формированием пригласительных писем на очередные соревнования, умудряюсь позабыть о тревожном «звоночке», но в обеденный перерыв приходится всё оперативно вспомнить.

Не успеваю дожевать бутерброд и допить кофе, как раздается вызов от абонента «А.Б. Кравцова». Настойчивый такой вызов, который очень хочется проигнорировать, потому что заранее уже понимаешь, будут давить и поучать, но не можешь. Все равно ведь мозг вынесет, не по телефону, так еще и домой придет.

Нет уж.

Лучше пообщаться «на удаленке», принимаю тяжелое решение и с печалью в глазах откладываю надкусанную колбасно-сырно-хлебную прелесть на салфетку.

– Добрый день, Алла Борисовна.

Жизнерадостно приветствую не состоявшуюся свекровь.

Ну не рыдать же мне заранее, право слово.

– Добрый? – вопросительно хмыкает трубка слегка язвительным голосом Кравцовой. – Что-то я сильно сомневаюсь, что он добрый, Мария.

Ну, понеслось… Сейчас А.Б. действительно приложит все силы, чтобы доказать свои слова. Уж я-то ее неплохо изучила.

– А что так? Есть причины сомневаться?

Не собираюсь позволять себя задавить сомнительным авторитетом и нравоучениями из тех, что начинаются со слов: «А вот я в своё время…».

– А то ты не знае-ешшшь, – тянет не-свекровь, сильно смахивая своим «шшшш» на кобру, готовящуюся к броску.

И не зря я так думаю. Не дождавшись от меня ни одной реплики, следует продолжение с наездом.

– Вадичка вчера пришел домой пьяным! Совершенно пьяным! Еле на ногах стоял. Хорошо еще, что прихожая узкая, он о стену держался, а так бы точно упал. И мне… мне пришлось его тащить на себе до спальни. Мария! Это ни в какие ворота не лезет! Я хотела тебе позвонить, предупредить, что сын дома, чтобы ты не переживала… Но… но… он мне такое сказал… Такое!

Боже ж ты мой, какой талант пропадает.

Флегматично вздыхаю, а потом тянусь за бутербродом. И тихо-тихо, чтобы не причмокнуть, делаю глоток кофе. А потом еще один. Пока Алла Борисовна закончит, он точно остынет. А мне жалко, вот еще добро выливать из-за алкоголика.

– Вот ответь мне, Мария, как ты могла выгнать мужа из дома в ночь?! – гневно вопрошает тем временем трубка.

И я чуть не давлюсь хлебной крошкой, попавшей не в то горло.

Кого?

Куда?

Когда?

Ох, ну ни фига себе!

Нет, то что меня без меня замуж выдали, я смирилась. А теперь оказывается, что Кравцов где-то больше суток тусил и отжигал по полной, судя по состоянию нестояния, а виноватой выставил меня.

Красавчик. Что еще могу сказать.

– Совести у тебя нет! И сердца тоже! Вадичка всю ночь где-то ходил, мерз, пока ты спала в теплой постели. А все почему? Чтобы меня, мать, не волновать и не будить потемну.

Да чтоб тебя!

Сейчас разрыдаюсь от умиления.

– А пил он исключительно, чтобы согреться, – шиплю под нос, собирая услышанные факты воедино.

Хватит. Достала с глупыми обвинениями.

Решительно отодвигаю чашку подальше, делаю вздох поглубже и резко, чтобы меня услышали с первой попытки, чеканю:

– Ваш сын в субботу вместе с другом напился до поросячьего визга и вел себя агрессивно. Из-за этого мне пришлось сидеть весь вечер в ванной. Да, я попросила его уйти, и он это сделал. Но! ТРЕЗВЫМ. В воскресенье. В обед.

Минута тишины после того, как заканчиваю, вселяет надежду, что меня услышали и сейчас пытаются осознать все вранье любимого чада.

Однако…

– Ты мне никогда не нравилась! Высокомерная, вздорная хабалка с раздутым самомнением! – летят обвинения.