Сейчас или никогда (СИ) - Май Алена

— Делать мне больше нечего.

— Есть что скрывать? — лицо Давида не изменилось, его грязно — серые глаза даже не дрогнули. В этот момент Карина даже засомневалась в том, что собиралась сделать.

— Чего тебе от меня надо?

— Хочу посмотреть, с чего ты так ухмыляешься.

— Смотри.

Давид протянул Карине свой телефон.

— Разблокируй.

— Что еще сделать? Успокойся и иди проспись, — Давид выхватил телефон из рук Карины и быстро вышел из их комнаты.

Карину трясло. Когда Давид вышел, всё, что она так сдерживала, вырвалось наружу. Она упала на колени, и слезы градом полились из глаз. Она попыталась встать, но сил в ногах не было, поэтому пришлось приложить усилие, чтобы дойти до кровати. Карина легла, накрывшись с головой одеялом и заплакала навзрыд, приглушая звук подушкой. Слезы не прекращали литься ни на минуту.

«За что мне всё это? Почему он такой? Неужели такая вот должна быть любовь…»

Она плакала так сильно, и так долго, что не заметила, как уснула.

***

Звонок Карины прозвучал сразу же, как я ей написала. Сонным голосом она извинилась за то, что пропала.

— Я что — то совсем замоталась и забыла, что надо позвонить…

— Что случилось? Ты, конечно, умеешь интриговать.

Поговорить спокойно в квартире чаще не удается: либо кто — то отвлекает, либо разговор не требует лишних ушей. Сейчас был второй вариант. Я накинула куртку и вышла на общественный балкон.

— Да я даже не знаю. Столько всего в голове…

— Давай рассказывай, раз позвонила.

Карина пересказала мне события прошлой ночи, о том, как она бездумно побежала в воду, как ее спас незнакомец. Голос у нее был невеселый. Я привыкла, что, рассказывая такие истории, мы смеемся над нашей глупостью и удивляемся, как дожили до своих лет. Но сейчас было совсем не смешно.

— Жесть, Карина, почему у тебя вечно такие истории?!

— Я не знаю!

— Как ты себя чувствуешь сейчас?

— Да нормально. Немного першило горло утром. А сейчас я вообще спала, но ты написала, и я вышла позвонить.

— Что за парень — то был? Симпатичный?

— Ой, ты думаешь я запомнила? Темно же было. Ну, вроде, ничего такой. Не знаю… Ох, Алина — Алина…

— Что? Даже имя не спросила?

— Даже имя не спросила! Мне, знаешь ли, как — то не до этого было, — мы засмеялись.

Карина перешла на шепот.

— Мне кажется Давид… мне изменяет.

Не буду врать: я не удивилась. Были в моей памяти пара случаев, когда у Карины уже были такие подозрения, но ничем они не закончились. Не пойман, не вор.

— С чего ты так решила?

— Я даже не знаю. Ведет себя странно. Почти не разговаривает со мной. Хихикает, смотря в телефон. Поздно возвращается. И сегодня показалось, что его рубашка пахнет женскими духами.

— Ну, может, он там с коллегой рядом стоял, не знаю… Что думаешь?

— Не знаю, что думать. В голове нет мыслей. Точнее они и есть, и их нет. Не могу собраться. Я телефон с психу у него попросила, но он мне его не разблокировал.

— А это уже звоночек.

— Вот и я об этом говорю!

На балконе было холодно. Ветер гулял в нашем районе практически без остановки. Я уже начала трястись, но мне намного больше нравилась идея мерзнуть, разговаривая с Кариной, чем идти домой.

— Мне кажется, тебе надо отдохнуть.

— Да, наверное. Коллега пригласила на выходных погулять, я еще не дала ответа.

— Соглашайся. Если Давиду все равно, то какая уже разница?

— Может, ты и права. Но я прямо вот… Чувствую, что что — то не так. Ну, знаешь, как у меня бывает.

— Да, знаю.

Карина была не то, чтобы экстрасенсом, но интуиция её никогда не подводила. Еще достаточно часто её преследовали вещие сны. Снятся какие — то давно забытые люди, потом они возвращались в её жизнь каким — то неведомым образом, или она могла предсказать, что кто — то заболеет. Это происходило не часто, но мы с ней всегда смеялись, что она ведьма, и лучше её не злить.

— Ты как? Я что — то даже не спросила.

— Да никак. Как обычно, — после вопроса подруги, я поняла, что мне тяжело рассказывать про ссору с мужем.

— С Сашей поругались опять?

— Всё — то ты знаешь. Ну есть такое.

— Как обычно? Ничего не меняется?

— Да не знаю. Я уже думаю, что это я, реально, какая — то неадекватная. Ору что — то, психую опять без конца.

— Ой, а кто в этом мире адекватный.

— Ну точно не мы с тобой. Утопленница и истеричка — прекрасная компания, — мы засмеялись. Напряжение от сегодняшнего дня после разговора с ней постепенно начало уходить.

— Часто вспоминаю, как мы раньше отрывались по выходным. Хорошее было время, а сейчас мы так далеко… Сколько мы не виделись? Два… три… четыре года?

— Два. Но ты у меня не была ни разу, между прочим.

— Ох, Алин… Сама всё знаешь.

— Что у тебя неадекватный муж, который тебя никуда не пускает?

— Ой, а твой? Сама, когда последний раз одна была.

А ведь и правда. С рождением Вероники я совсем потеряла «свободу». Так мне ощущалось. Я стала носить гордое звание «мать», которое подразумевало заниматься ребенком всё свое свободное время. Ведь если ты этого не делаешь — ты автоматом переходишь в разряд «плохая мать». Не гуляешь два раза в день с ребенком — плохо. Покупной прикорм — ужас. Я уже молчу о том, что переживают те, которые не кормили своих детей грудью, если их, не дай бог, занесло на какой-нибудь женский форум.

Что я поняла за время декрета: тебе должно быть комфортно. И не важно, что думают и говорят другие. Но без вредительства, разумеется. Редко какая мать — враг своему ребенку. Это частные случаи, о которых мы рассуждать не будем.

Каждая мать желает добра, в той или иной степени. Но все мы любим так, как любим. Даже если со стороны кажется, что это не так. Мы даем то, что можем дать. Кто — то больше, кто — то меньше.

И что в итоге с моим комфортом? А ничего. Осознавать и делать — разные вещи. Пока мой комфорт выглядит, скорее, как попытки сбежать от новой реальности. Мои ожидания от материнства не оправдались ни на процент. Всё тяготило. Чувство вины от этого захлестывало так, что невозможно было дышать.

«Ты же хотела семью, детей. Это теперь твоя жизнь. Это то, что тебе было нужно».

Голос в голове постоянно повторял мне эти слова, но правда в том, что я совершенно не знала, чего я хочу. Это ни в коей мере не отменяет моей любви к дочери и мужу. Но мне душно. Душно в своем собственном теле. Душно в своей жизни.

Изо дня в день я провожу в попытках понять и принять себя. Понять и принять окружающих меня людей. И если где-то получается, то где-то упираюсь в стену.

— Не знаю, когда я последний раз была одна. Ну, на работу я езжу же — вот одна. Хоть какое-то разнообразие.

— И тебе легче от этого?

— По началу было легче, а теперь меня бесят люди на работе.

— Ха — ха — ха. Кому — то тоже надо отдохнуть?

— Видимо. Всем! Всем по отдыху за мой счет. Хотя нет, я не настолько богата.

Остаток разговора мы провели смеясь, вспоминая разные случаи из нашего прошлого. Меня немного отпустило то уныние, что накатывало в течение дня. Когда вернулась домой, Верника уже спала. Саша сидел на кухне и ждал меня.

— С кем разговаривала?

— Карина позвонила.

— Нам надо поговорить. Я так больше не могу, — лицо мужа не выражало эмоций, а взгляд был холодный.

— О чем ты?

— Проблема. У нас большая проблема. И имя этой проблеме — ты.

«Опять старая песня».

— И что на этот раз? — я не могла не съязвить. Это разговор не первый, и уж точно не последний. Каждый раз он начинался и заканчивался одинаково. — Я не приготовила ужин? Я не прибралась? Я не погуляла с Вероникой?

— Давай выключай этот тон.

— Так как ты начал разговор, такой тон я и включила.

— Алина, я не знаю, что еще сделать. Ты отключаешься от семьи, от жизни. Я вижу тебя только с телефоном в руках последние недели… ты… я… устал… делать…

Голос Саши расплывался. Я его не слушала. Я отключилась. Меня абсолютно не интересовало, что он говорит. Достаточно было дождаться, когда он закончит, согласиться со всеми его претензиями, и это прекратится. Если я не начну ничего отвечать.