Зверь. Мое наваждение - Лана Легкая
– Только не упрекай меня. А молчать я больше не могу, – я отвожу взгляд. – Мне так противно.
– Та-а-ак, – Ната вытирает руки салфеткой.
– Не расспрашивай меня о подробностях! – прошу я.
– Я и не собиралась. Я хотела спросить, тебе противно по какой именно причине? Чтобы понять, какой совет ты хочешь услышать.
Я хмыкаю и прикусываю губу.
– Противно, что я повела себя как шлюха. Женя не простит меня, а я не могу промолчать, – смотрю на свои сцепленные в замок руки. – Кем я тогда стану? Он ведь помогал мне. Поддерживал. Находился эти два года рядом. И чем я отплатила?..
– Подожди. Дай каплю подумать. Ты меня удивила, честно говоря, – Ната посмеивается надо мной.
Я грустно улыбаюсь в ответ.
– Я сама себя удивила.
– Ты могла найти мужчину только на работе, – подруга делает вывод после нескольких минут раздумий. – Тебе просто негде больше подцепить мужика, – рассуждает. – Я знаю тебя, это был осознанный, сто раз обдуманный шаг. Тогда о чем можно жалеть? Что, нет?! – она удивляется.
– Нет, – я качаю головой. – Я сама не понимаю, как позволила ему… – я запинаюсь и замолкаю.
Воспоминаний о Звере хватило, чтобы меня бросило в жар.
Хищный. Опасный. Сильный.
Уже две недели он не давал мне спокойно жить. Бесцеремонно вторгался в привычный уклад, разрушая его. Не позволял себя забыть. Полностью занял мои мысли, отодвигая все остальное на второй план.
Я со страхом шла обслуживать ВИП-комнаты, каждый раз с замиранием сердца открывая дверь и шагая в темноту. А что, если Зверь там?! С очередной красоткой… В Первом зале я не отрывала взгляда от своих рук и не смотрела по сторонам. Но я не встречала Зверя. Он не приходил. Или посещал «Элиту» не в мои смены. И я совру, если скажу, что не гадала, где он и с кем.
– И-и-и? – протягивает подруга, встает из-за стола и проходится по кухоньке.
– Что «и»? – переспрашиваю я.
– Вы больше не виделись, ну с тем… – она понижает голос. – С тем… многозначительно округляет глаза.
– Нет.
– Тогда молчи! Не говори ничего Жене. Ошиблась. Есь, все ошибаются.
– Я не могу смотреть ему в глаза, – произношу я на грани слышимости.
Егорка входит на кухню, набирает стакан воды и жадно выпивает.
В помещении повисает тишина.
– О чем-то секретничали? – спрашивает, возвращая стакан на место.
– Мы… нет… – я невнятно бормочу, не поднимая глаз на брата.
Ната в очередной раз приходит мне на помощь.
– Это взрослые разговоры, – поддевает она Егора. Знает, что тот сейчас разозлится и уйдет.
– Ясно. Я еще не дорос до них. Пойду поиграю, как и положено ребенку, – отвечает он вспыльчиво.
Брат недовольно смотрит на Нату, потом переводит взгляд на меня и выходит.
– Когда-нибудь он прибьет меня, – она дожидается хлопка двери. – Есь, мой тебе совет: не говори ничего. Ты же хочешь сохранить отношения с Женей? Если да, то молчи.
А я не знаю ответа на вопрос. Не могу ответить на него с полной уверенностью. Наши отношения с Женей… они ровные, стабильные, надежные. Без эмоциональных взлетов, без потрясений. Они есть.
– Слушай, если ты с ним только из чувства благодарности, то это тоже неправильно. Ты так можешь прожить не свою жизнь. Совершенно чужую.
Ната словно читает мои страхи.
– Нат, у меня нет другой жизни, – говорю я тихо.
Подруга эмоционально вскидывает руки.
– Это сейчас, Есь. Период такой. Тебе двадцать два! Ты еще совсем девочка. Просто тебе пришлось слишком рано повзрослеть, – она берет меня за руки и сжимает ладони в своих. – Не говори! Ты уже достаточно наказала себя. На тебе лица нет.
– Но это подло.
– Жизнь вообще подлая штука, – хмыкает Натка.
И я убеждаюсь в этом совсем скоро. Жизнь в очередной раз указывает на мое место и ставит перед выбором. Буквально этим же вечером.
Я прохожу в ВИП-комнату и произношу дежурную фразу:
– Добрый вечер, ваш заказ.
– Кузьмина, – я слышу голос Ольги Сергеевны, – неси быстрей, я с утра ничего не ела.
Я захожу за плотную штору.
И нет, я не ошиблась. Ольга Сергеевна сидит на постели, поджав ноги и завернувшись в темную простынь.
– Неси сюда, – управляющая ведет себя свободно, без стеснения. – Сереж, ты идешь? – кричит, когда звук льющейся воды стихает.
Я ставлю поднос на указанное место и произношу дежурную фразу:
– Приятного аппетита. Возможно, вы хотите что-то еще?
– Да брось ты, Кузьмина, – Ольга Сергеевна отвечает вполголоса. – Не смотри на меня так, словно увидела привидение. Представь, я тоже занимаюсь сексом, – она хмыкает и придвигает поднос ближе. – Принеси воды. Сергей не пьет сок, у него сахар.
Я коротко киваю и хочу побыстрей покинуть комнату.
– Оль, надеюсь, ты заказала мясо. Я скоро сдохну на овощных запеканках жены.
Когда я узнаю мужской голос, меня словно швыряют в ледяную прорубь.
По спине скатываются бисерины пота, и я молюсь, чтобы любовник Ольги Сергеевны не обратил на меня внимания.
– Говядина, Сереж.
Боже! Боже! Боже! Склоняю голову и вижу только крупные босые ступни. Не здороваюсь и не произношу ни слова, но мужчина сбивается с шага, проходя мимо меня.
Заметил! Узнал!
Я выбегаю в коридор.
Как я теперь смогу посмотреть в глаза Натке? Как?!
Ее отец и Ольга Сергеевна – любовники!
Боже!
«Даже в идеальных с виду семьях все далеко не идеально…» – эта мысль забирает весь кислород из легких и приносит боль.
На Земле вымерли настоящие мужчины?! Не просто люди с членом в штанах, а мужчины! Уважающие свою женщину и семью, что они создали, сильные, любящие, добрые. Возможно, и в нашей семье было все не так гладко, как могло показаться на первый взгляд. И кто-то тоже носил и продолжает носить тайну, способную разрушить светлый образ родителей в моей голове. Нет! Я точно не хочу этого знать!.. И вряд ли Ната захочет узнать, что ее отец имеет любовницу.
«Не расскажу, – зарекаюсь я. – Не расскажу!»
И нельзя и намеком выдать перед Ольгой Сергеевной, что я знаю Сергея Дмитриевича. Если он ей расскажет, что мы знакомы, буду разыгрывать недалекую дурочку – ничего не видела, ничего не помню.
Все взрослые люди. И каждый решает за себя, как ему жить. А уж я не вправе осуждать Сергея Дмитриевича… сама ничем не лучше.
Я некоторое время прячусь в раздевалке. Привожу свои мысли в порядок. Просто сижу на скамье, опершись на металлическую дверцу шкафчика.
Какая же сложная взрослая жизнь. Надеюсь, что моих детей не коснется подобная грязь, что у них будет прекрасный отец. Он