Измена. Не прощу - Анастасия Леманн
«Свадьба известного бизнесмена Ярослава Будницкого и красавицы Юлии Озеровой, дочери магната Фелекса Озерова, обошлась в полтора миллиона евро».
Я отбросила телефон в сторону, на него такого красивого, нарядного и счастливого смотреть не хотелось. Тошно было. Он даже не знал, что подрастает у него дочь, что она копия он, он всё это не знал, быть может просто не хотел знать. Ведь у него новая семья, дочь магната, а ни алкашка, нищая деревенщина.
Устало вздохнула. Вот только в глазах Будницкого счастья не было, это я точно знала, когда он счастлив был, его глаза огнём особенным сияли и скрыть это было невозможно, а сейчас всё ни так, в них читалась пустота, дикая гнетущая пустота, давящая на него.
Я знала, что даже если он упадёт передо мной и дочерью на колени, я никогда не смогу его простить, быть может дочь и сможет, а я нет. Никогда.
Я этот урок усвоила навсегда и понимала я не смогу его простить, слишком сильно я любила его и слишком жестоко он меня растоптал, убив всё даже то что ради него я когда-то готова была отдать свою жизнь.
ЯН
Удар. Второй. Третий. Четвёртый. Сука. Я яростно бил по груше ненавидя его за всё. За то, что богат, что бабки у него есть, что дочурку свою сеструху мою замуж выдаёт, а мама на грани миров и кроме меня у неё никого нет. Зато у него молодая, которую он трахает каждую ночь, совершенно не вспоминая что мама ему двоих детей родила нас. Ещё сука один удар и груша падает на пол. Фрол с удивлением смотрит на меня.
- Туман ты гонишь? Сила есть ума не надо!
Я усмехнулся и сплюнул, снимая с себя чёрную майку алкоголичку и направляясь в душ. Меня водили под конвоем твою мать, но сейчас мне не требовалось разрешения что-то спрашивать. Свобода. Запахло весной, хотя начиналась только зима, первый месяц декабря. Свобода здравствуй. Я выхожу, четыре дня, и я на воле. Я это хорошо знал. Первой к кому собирался это мать. За неё я ненавидел отца и всё ждал, когда он сдохнет, настолько сильно ненавидел его, как и его шлюху жену. Общественный туалет куда он нужду справлять ходил, стала мадам Озеровой и теперь в этой нелепой шляпке на деревенской голове и колхозном лице, зато с роскошным телом от которого тащился отец, что-то вещала с экранов телевизора, сидя по левую руку от него. Что-то про благотворительность. Да что ты знаешь про благотворительность, цветок помойки…. Благотворительно, ты только минет сделать можешь… Сплюнул, вспоминая отца, который ещё и восхищался умственными способностями своей жены, наверное, Феррари ей подарил за то, что недоразвитая букварь освоила, как она что-то понимать могла, состоя наполовину на пятьдесят процентов точно из силикона, а пятьдесят из всяких наращиваний. Встал под горячие струи душа и закрыл глаза. Чёрт, как ненавиде её, и его нанавидел. Ведь моя была, моя девчонка которую я в дом привёл, а теперь лишь дешёвая подстилка отца, да лучшая подруга моей такой же продажной сучки сестры, которая за всё время даже ни разу не навестила маму. Ну что дрожите суки, срок не вечен и вот его конец настал. Я выхожу на свободу, на долгожданную свободу, чтобы творить правосудие.
ДЕНИС
Настал этот день. День этой суки. А я не спал с 6 утра и всё курил одну за другой на грёбаном панорамном балконе вдыхая аромат дыма и упиваясь им твою мать.
- Ты почему не спишь?
Я обернулся. В дверном проёме стояла заспанная Мира. Хорошая, слишком хорошая. Мне иногда хотелось ей всё рассказать. Взять её лицо в свои ладони и всю правду ей сказать, рассказать, как сильно мать её суку и отца её ненавижу за то, что с семьёй моей сделали, которая ночами мне снится, но сдержался. Зов крови был превыше всего, Мира слишком тесно связана со своей матерью.
- Что с тобой? Почему, ты не спишь? Ярик за нами заедет!
Я просто молча прижал её к стене и ни говоря ни слова, повернул к себе и задрав полы ночного халатика, грубо врезался в неё. Раз толчок, второй, третий, четвёртый и ей было хорошо. Мать её, как ей было хорошо. Дикие стоны наполняли наш панорамный балкон, а я быстро излившись и относясь к этому, как к разрядке застегнул штаны. Мира безвольно опустилась на диванчик смотря на меня.
- Мне так хорошо было!
- Я знаю! – усмехнулся я и вновь закурив посмотрел вдаль, на город, который только просыпался.
Скоро Новый Год, ёлка, праздник, а у меня боль, тупая отчаянная боль от которой кости ломит. Я очень устал, устал так жить, выдавая своё прошлое за будущее, выдавая себя за другого человека, я больше так не мог и знал, сегодня мой выход, сегодня моя месть.
- Мне кажется, я не дождусь от тебя предложения! – устало вздохнула Мира.
Я посмотрел на неё. Её было жаль, но она была права. Это, как книжный герой, один весь такой положительный ванильный, но он пресный и скучный и он не цепляет, а второй циничный ублюдок, поддонок, но от него крышу сорвало. С Мирой было также, крышу не сорвало, и я мог сказать со сто процентной уверенностью одну тяжёлую вещь, если крышу в начале не сорвало, значит и не сорвёт её уже дальше, такого не бывает, что ты любишь и всё ванильно так, бред это, самый настоящий бред. Не нужна эта ваниль никому. Грубо жёстко и сильно, врезаясь до беспамятства. Так надо было. Так нравилось женщинам. Грубость, от которой крышу сносило.
- Мир, давай торопиться не будем, я ещё толком твоих родных не знаю, они меня, а ты про свадьбу!
- Мы пять лет вместе, и ты даже не соизволил с ними познакомиться!
Я тяжело вздохнул.
- Сегодня познакомлюсь, я спать, Мир!
Отбросив окурок за балкон, закрываю его и иду в кровать, если бы ты знала Мира, как хорошо я знаю твоих родных, ты никогда бы не задавала мне эти хз вопросов…
ГЛАВА 6
ЯРОСЛАВ
Вспоминание
*******
Я стоял в приёмном покое с отчаянием смотря на белую дверь, отделявшую меня от неё.
- Ребёнка спасли, вашу жену перевели в палату интенсивной терапии! У неё сотрясение и сломана рука! Малыша тоже
