Подонок (СИ) - Анастасия Леманн

Пролог

Я распахнула глаза, ощущая дикую, почти невыносимую боль во всём теле. Меня всю трясло. Чувствуя, что вот- вот свалюсь обратно, я с трудом схватилась за стену. Голова раскалывалась неимоверно. Господи, что со мной? Где я? Кто я? Оперевшись о стенку, попыталась что-то рассмотреть во тьме, но мои попытки не увенчались успехом. Я ничего не видела. Сделав пару шагов, отчётливо ощутила под ногами что-то мягкое. Страх моментально сковал всё тело. Нет, я никогда не была из, пугливых, но, то на что, я сейчас наступила, вызывало дикое отвращение. Под ногами отчаянно запищали и я, сделав шаг ещё, услышала новый писк. Слёзы непроизвольно потекли по щекам. Это крысы, злобные серые, а может чёрные и, по всей видимости, их здесь много, очень много. Крик застрял в горле, но, я, едва сдерживаясь, прижалась к холодному бетону, ощущая, как по мне что-то быстро и очень проворно, пытается забраться.

Внезапный лязг двери и яркий свет, исходящий из коридора, заставил меня, едва не заорать от ужаса. Под ногами была целая армия крыс, штук пятьдесят, не меньше. Слёзы в безмолвном молчании, градом текли по щекам.

— А ну пошли прочь, суки!

В помещение, а судя по всему подвал, заглянул молодой мужик в военной форме, с автоматом в руках. Посмотрев на меня хмурым недружелюбным взглядом, он сально усмехнулся.

— Ну что, подруга, в следующий раз сговорчивее будешь! Пошла! Хозяин ждёт тебя! Или хочешь ужином стать?

Я непроизвольно дотронулась до щеки. Воспоминания вчерашнего вечера и ночи, яркими слайдами открывалось передо мной. Завела руку за спину, там за поясом юбки торчал нож, моё единственное и последнее спасение, иначе меня ждала смерть, лютая адская смерть, от рук этого, головореза, и тирана.

ГЛАВА 1

НАШЕ ВРЕМЯ

АЛЁНА

— Можешь помидоры Кристинке забрать!

Татьяна участливо смотрела на меня, как я перебираю в руках несчастные бумажки, которые гордо именовались деньгами. Было противно от самой себя. Что я делаю в этой палатке, почему слушаю эти ничтожные оскорбления от урода?

— Виноград тоже девчонке положи, давай, Алёнка не стесняйся! Ты не робкого десятка! Этот чёрт всё продаст! Не постесняется людям говно вперить! А ты ребёнку забери, что она видит, ты одна стараешься, брат по тюрьмам, да Анька, совсем человеческий, облик потеряла, алкашка хренова!

Я, молча загружала фрукты и овощи в разные пакеты, под несмолкаемую болтовню Татьяны. Фрукты и овощи бы сильно не помешали младшей сестре, ей нужны были витамины, да и органы опеки не дремали, инспекторша, должна была, заявиться, со дня на день. Опять пустой холодильник и череда батарея бутылок и банок из-под водки и пива, которые, я выносила мешками.

— Алена! Почему такая маленькая выручка!??? Ты сливы вообще решила не продавать?

Голос Фарида, моего начальника, вывел меня из ступора.

— Фарид не кричи на девчонку! — тут же вступилась за меня Татьяна. — Побойся Бога, какие сливы! Они, как выглядят! Ты их вовек не продашь!

Фарид смерил мою сменщицу презрительным взглядом.

— Татьяна, не доводи до греха, ты на пенсии нахрен никому не нужна будешь! Выйди вон!

Татьяна, тяжело вздохнув и жалостливо по-матерински посмотрев на меня, вышла, а мы остались с Фаридом вдвоём. Он неприятно посмотрел на меня. Его сальный взгляд, масляных, поросячьих глаз, я замечала давно.

— Как вопрос решать будем, Алёночка, девочка?

Мне стало противно, какая я Алёночка и девочка, была этому старому козлу.

— Никак! — равнодушно, пожала я плечами.

— Что значит никак? — побагровел Фарид. — Опять недостача, целых семьсот рублей!

— Не может быть! — распсиховалась, я. — Что за бред? В основном рассчитываются по банковской карте или переводом! Налички, практически, нет! Переводом, вам много приходило!

Фарид сузил свои глазки.

— Всё равно не хватает, когда Азиз работает, выручка в два раза больше!

— Посмотрите камеры! — не унималась я.

Он усмехнулся.

— Не хочешь, значит по-хорошему?

— Что по-хорошему? Я спать с вами не собираюсь, мы уже это с вами обсуждали! Работаю я честно! Камеры у, вас повсюду стоят!

Он рассмеялся.

— Так значит, да? Умная, значит, у нас? Ну что ж, красавица моя, вали отсюда, сегодня работаешь бесплатно! Завтра не будешь такая сговорчивая, быстро тебе замену найду! Посмотрим, как побежишь ко мне, когда характеристики для сестры понадобятся!

У меня потемнело в глазах. Только ни это, терять работу когда, я хотела оформить опекунство над Кристиной, было никак нельзя.

— Вы настолько подлый человек?

Фарид распахнул ларёк и показал на выход.

— Вон пошла и пакет отдай!

— Верните мои деньги!

— Я сказал вон, или тебя в полицию сдать за кражу? Кому поверят, а? Кто твои родители и твой братик! Всю жизнь по тюрьмам! А я честный торговец, хурма не хурма, всё прикормлено! Забыла про свою условку? Кому ты нужна? Сестра в детдом попадет!

Этого, я уже вынести не могла, понимала, что нельзя, но уже не получалось остановиться. Размахнувшись с головы, ударила его в нос. Фарид дико закричал, а я, показав ему средний палец, схватила свою сумку вместе с курткой и вылетела на улицу, даже не попрощавшись с Татьяной. Вслед мне неслись ругательства и отборный мат, но я их уже не слышала, бежала что есть силы, натягивая на ходу, давно, вышедшую из моды куртку и судорожно, соображала, как нам дальше жить.

****

Чем ближе, я подходила к дому, тем сильнее портилось настроение. В окне горел свет, мелькали какие-то силуэты. У мамы опять, была гулянка. Значит Кристину забрала к себе соседка, а брата не было дома, иначе он бы всех разогнал. А может он попёрся в букмекерский клуб, а по-простому казино. Я тяжело вздохнула, страх, что Кристину заберут, ни на секунду не отступал, денег снять жильё не было, брат же всё проигрывал вместо выигрыша и сегодня, я была уверена, проиграет, если ещё не проиграл, наши последние деньги. У подъезда, я закурила и без сил опустилась на скамейку. Если бы не младшая сестра, то давно бы уже наложила на себя руки, такие мысли посещали регулярно, особенно после того, как меня чуть не изнасиловал мамин хахаль, и, прирезав, его, сел мой брат. Тогда меня отправили в детский дом, и я очень жалела, что когда вышла, то пустила маму в свою квартиру, ведь своё, точнее наше, она пропила. Папа давно сидел, и сидеть ему оставалось ещё много, а мама стремительно теряла человеческий облик на воле. Пустила я её только из-за маленького пищащего комочка, ребёнка, девочки, которую