Сама дура виновата - Ашира Хаан
— Я толстая, — сообщила я очевидное.
Брови Егора взметнулись вверх, он расширил глаза и покачал головой, словно не веря, что я говорю такую глупость.
— Ты охрененная, — сообщил он без тени сомнения. — Безумно красивая. Я тебя хочу так, что нихрена уже не соображаю, но…
Он застыл, тяжело дыша, а руки, в этот момент снова спустившиеся на бедра, замерли.
— Ты хочешь уйти? — сипло спросил он. — Дарина? Ты передумала?
— Что? Нет! — я выпалила это раньше, чем успела поддаться сомнениям и сбежать, пока дают.
Красивая?
Я?
Вот он красивый! Скулы, прямой нос, четко очерченные губы, широкие плечи, пластины мышц как у мраморных античных статуй — такие же твердые, плоские, безупречные. Его высекал Микеланджело, ну в крайнем случае Роден — не меньше.
А меня сшила из тряпочек школьница в кружке мягкой игрушки — слишком туго натолканная набивка выпирает со всех сторон, сквозь швы торчат куски бесформенной ваты.
Но он задыхается от возбуждения, глядя на меня, и бугор на его джинсах намекает, что это не шутка и не розыгрыш.
Он не издевается.
Он…
Он толкнул меня на кровать, и я приземлилась на покрывало — перед ним. В одних чулках, трусах и туфлях, с обнаженной грудью, пересохшими от волнения губами и дрожащая от всего происходящего.
Перед мужчиной, которого я знала меньше часа.
Ох, плохо на меня Элка влияет! С кем поведешься, от того и наберешься.
Но я не чувствовала, что делаю что-то неправильное.
Особенно когда Егор воздвигся надо мной и принялся расстегивать ремень на джинсах.
Звон пряжки, вжиканье молнии — голова закружилась от этих однозначных звуков, пульс застучал в висках.
Я сама помогла ему дрожащими пальцами оттянуть резинку трусов и когда он выпустил на волю упруго дернувшийся стоячий член, не удержалась — и обняла его губами.
Никогда особенно не любила минеты, но это была вроде как обязательная программа с бывшим. Я просто скользила губами, мысленно ведя отсчет от ста до единицы и обратно, занятая своими мыслями, пока он не решал, что хватит. Ему нравится — и ладно. В чем прикол для меня я за год отношений так и не поняла.
Сейчас зато поняла!
С момента, как он скинул футболку, мне до безумия хотелось коснуться губами плоского живота Егора, лизнуть перевитые канаты мышц, уходящих к паху, почувствовать вкус его кожи… И когда перед моим лицом оказалась глянцево блестящая головка и жилистый ствол, я даже не задумалась, что делаю.
Это был самый естественный порыв — облизнуть желанное угощение.
Скользнуть губами по стволу, пропуская его внутрь как можно дальше, сжать ладонью у корня, вцепиться пальцами в мужское бедро, чтобы удержать его на месте, не дать отстраниться.
Мы застонали одновременно — Егор, запрокинув голову назад и запуская пальцы в мои волосы, я — почувствовав его вкус, такой же обалденный, как вкус его поцелуев.
— Дарина-а-а… — выдохнул он мое имя, и я поняла, что никогда в жизни не слышала ничего более возбуждающего.
Я прошлась языком по каждой пульсирующей жилке на затвердевшей плоти, обвела головку по кругу, присосалась губами к уздечке — и еле-еле перевела сорванное дыхание.
У Егора был совершенно потрясающий член — ровный, гладкий, с шелковистой кожей, звеняще-упругий, словно стальной изнутри.
Никогда раньше не задумывалась над красотой членов — какая разница-то?
Есть разница, есть… Когда хочется сжимать его пальцами, облизывать, обсасывать, скользить кольцом губ до упора, почти утыкаясь в гладкий лобок и впервые в жизни жалея, что никогда не училась горловой минет.
— Охренеть… — простонал Егор, когда я сделала еще несколько попыток надеться на него глубже и, наконец разочаровавшись в себе, выпустила с влажным чмокающим звуком, чтобы хотя бы пробежаться языком по всей длине.
Егор не дал мне шанса попытаться еще разок. Наклонившись, он оттянул меня за волосы назад, чтобы впиться губами в мои губы. Снова звякнула пряжка и он окончательно избавился от джинсов и, не прерывая поцелуя, помог мне забраться на кровать с ногами.
Опрокинул меня на спину, нависая сверху, и подцепил пальцами край трусиков.
— Сама снимешь? — коварно поинтересовался Егор. — Или… — он проскользил всем телом по мне, не отрывая взгляда от моего лица, коснулся горячим кончиком языка живота и договорил: …Мне сделать это зубами?
Глава девятая, которую совершенно точно нельзя читать в автобусе
Зубами…
И этот взгляд снизу вверх — обещающий, что зубы только начало.
Интересно, когда я успела заработать такую хорошую карму?
Неужели та бабушка, которой я помогла выбраться из чертового третьего трамвая на Марсовом поле с его высоченными ступеньками — ангел?
И в награду выдала мне Егора?
Я тогда на Марсовом буду каждый день дежурить, как штык.
— Дарина-а-а-а… — протянул Егор, цепляя двумя пальцами по бокам мои трусы и стягивая их до колен. — Не отвлекайся. У нас тут интереснее, чем у тебя в мыслях.
Я набрала в грудь воздуха, чтобы достойно ему ответить, но он быстро наклонился и провел языком у меня между ног — долго, длинно, от самого входа и до набухшей точки клитора, разведя пальцами одной руки большие губы. А пальцы другой в этот момент медленно проникли в меня.
— Ухххх… чувствуешь, какая ты мокрая? — восхищенно выдохнул Егор, так же медленно, с хлюпаньем, вынимая пальцы и слизывая с них мою влагу.
Не отрывая от меня бесстыдного взгляда, от которого меня всю заливает жаром.
Насладившись моим смятением и возбуждением, он снова накрыл меня своим твердым горячим телом. Балансируя на одной руке, от чего мышцы на его груди и прессе напряглись, невероятно четко вырисовывая узоры из анатомического атласа, он дотянулся до тумбочки у кровати, выдвинул ящик и достал оттуда презерватив.
Ох!
Вот теперь все по-настоящему.
Немного поздно пугаться, мы уже перешли все границы приличий, да и трусы я окончательно сняла вот только что, в то же мгновение, когда у меня захватило дух, но все равно…
То, как Егор быстро и ловко вскрыл и натянул презерватив, на мгновение кольнуло меня ревнивым любопытством — где и как вырабатываются такие навыки?
Но только на мгновение.
Потому что он не дал мне загрузиться лишними вопросами. Задрал мои ноги себе на плечи — не забыв с тихим урчанием прикусить лодыжку — засунул под попу парочку декоративных подушек и встал на колени, нависая надо мной.
Его член скользнул вдоль промежности, потерся о влажные складочки, но не стал
