Однажды ты пожалеешь (СИ) - Шолохова Елена

– Понятно, – улыбнулась я. – Ну, тут я и сама дойду. Спасибо.

– Ну давай. До встречи в аду. В смысле, на английском.

Он усмехнулся, коротко махнул рукой и пошел обратно. Не спеша, вальяжно, будто по парку гуляет. И ни разу не оглянулся, а я, пока он не скрылся за углом, смотрела ему в спину.

Что ж, не знаю, какой там будет новый класс, но, по крайней мере, этот одноклассник мне понравился. Как он назвался? Кажется, Андрей. Да, Андрей Исаев.

8.

На дверях приемной я прочла табличку «директор Лиддерман Эльза Георгиевна» и сдержала смешок. Не из-за её клички, просто нервы. Ну а когда я увидела её воочию, то всякое желание смеяться отшибло полностью.

Никакая она не безобразная, а для своих лет – так вполне себе красивая. Только надменная, суровая и холодная. Глаза вообще как льдины – светло-голубые, почти прозрачные с крохотными точками зрачков. Она на меня лишь взглянула, а мне сразу захотелось поежиться.

Особо разговаривать директриса со мной не стала, отправила к своей секретарше. Пока та возилась с документами, я разглядывала приемную. Идеальный порядок на полках, на подоконнике, на столе. Нигде ничего лишнего, ни единой бумажки или скрепки. И сама секретарша как робот – ни одной эмоции на лице. Можно подумать, директриса подобрала её под стать себе.

Раздался звонок с урока, резкий и пронзительный, и спустя пару-тройку секунд за дверями постепенно поднялся гвалт. Но здесь, в приемной директора, по-прежнему стояла неживая тишина, которая теперь, когда в коридорах так шумели, казалась ещё разительнее.

– Ну всё. Иди, знакомься с классом. У одиннадцатого «А» сейчас английский. Двадцать четвертый кабинет. На этом же этаже, – равнодушно произнесла секретарша.

Я кивнула.

– Классный руководитель Вероника Владленовна. Ведет у вас математику. Все остальные вопросы будешь решать с ней, ну она тебе сама все скажет. Сегодня… – секретарша уставилась в монитор, пару раз щелкнула мышкой, – ну вот как раз после английского третьим-четвертым будет алгебра. Но можешь подойти к ней прямо сейчас, она должна быть в учительской. Это следующая дверь по коридору. Проводит тебя…

– Да нет, я сама.

Я вышла из приемной. Хорошо, что теперь знала, куда идти. Но у дверей кабинета снова на миг замерла.

Черт, до сих пор немного страшно. Но не так, как вчера или утром. Даже не страх это, а, скорее, волнение. Тот парень, Андрей Исаев, всё-таки приободрил меня и успокоил, сам того не ведая. Просто супер, что он – мой одноклассник.

Поглубже вдохнув, я открыла дверь и почти сразу выдохнула с тихим возгласом. Этот самый Андрей стоял у порога, ко мне лицом, как будто собирался выйти в коридор. И если бы я рефлекторно не остановилась как вкопанная, мы бы с ним точно столкнулись.

Он тоже вскинул брови от неожиданности, но почти сразу улыбнулся и, совершенно по-свойски взяв меня за руку, втянул в класс.

– Э, народ, этеншн! – объявил он. Все сразу замолкли и воззрились на нас. – В нашем полку прибыло.

– Новенькая, что ли? – услышала я женский голос справа.

Повернулась на звук и сразу же узнала «звезду», которую наблюдала перед уроками у зеркала. Сейчас она стояла у окна вместе с теми же подругами.

Красивая она все-таки: правильные черты, волнистые каштановые волосы как с рекламы шампуня, осанка как у царицы… Только глаза какие-то рыбьи, большие и блеклые.

– Катрин, медаль тебе за сообразительность, – съёрничал Андрей, но она лишь снисходительно ему улыбнулась. Потом медленно и плавно приблизилась ко мне.

– Как зовут тебя, новенькая? – окинув меня сверху вниз взглядом царицы, спросила она полунасмешливо.

Черт, в Зареченске за такой тон и такой взгляд я бы её уже послала, не стесняясь в выражениях. Но здесь я была чужой, и в первый же день начинать со скандала не хотелось. Поэтому ответила спокойно:

– Даша.

Она непонятно чему фыркнула и, продолжая разглядывать меня с затаенной насмешкой в глазах, изрекла:

– Значит, ты теперь будешь учиться с нами.

Я промолчала.

– И откуда ты к нам прибыла?

Я вдруг поймала себя на мысли, что мне не хочется говорить правду. Наверное, потому что она и так смотрела на меня свысока. Разозлившись на себя за малодушие, я выпалила с вызовом:

– Из Зареченска.

– Господи, это вообще где? – развеселилась она.

– Гугл тебе в помощь, Катрин, – вмешался Андрей, и я мысленно его возблагодарила.

– Пфф, вот делать мне больше нечего.

Но он повернулся ко мне и как будто перестал её замечать.

– Ну, выбирай, куда сядешь.

– Да где свободно, туда и сяду, – пожала я плечами, мазнув взглядом по кабинету, относительно небольшому, но уютному. Здесь было много зелени на подоконниках и полках стеллажа, а на стенах, обшитых панелями под дерево, висели фотографии с достопримечательностями Лондона. Вестминстер, Тауэр, Биг-Бен.

Мои будущие одноклассники, то есть уже не будущие… продолжали меня разглядывать. Это немного нервировало.

Надо уже скорее куда-нибудь приткнуться, чтоб не стоять здесь как на сцене, подумала я, и Андрей тут же подтолкнул меня к последней, третьей, парте среднего ряда.

– Тебе повезло. Вот здесь свободно, со мной будешь сидеть.

Он уселся и кивнул на соседний стул, на спинке которого вообще-то висела чья-то сумка с логотипом крокодильчика, а на столе с той стороны лежал учебник английского. Андрей взял его и перекинул на соседнюю парту.

– Э! Алё! В смысле – здесь свободно? Исаев, ты офигел? – возмутилась «звезда» и, оставив подружек, устремилась к нам.

– Катрин, ты же любишь перемены, сама говорила. Так что какие претензии? – беззаботно ответил он.

– Придурок, – прошипела она обиженно, сдернула сумку и, метнув в меня злющий взгляд, села за другую парту, через проход от Андрея.

– Остынь, – хмыкнул он.

Она развернулась к нему, но сказать ничего не успела. Раздался звонок, и тут же в кабинет влетела женщина, миниатюрная блондинка лет сорока. Светлые волосы, гладко зачесанные и собранные в пук на макушке, скучная блузка с воротником под самое горло и очки ненавязчиво намекали, что она – дама строгих правил. На деле оказалось всё ещё хуже.

С порога она начала тараторить на английском. В общем-то, прежде проблем с языком у меня не было – мама следила. Но речь этой «англичанки», больше похожую на пулеметную очередь, мой слух попросту отказывался воспринимать. Я успевала выхватывать лишь отдельные слова и сидела как пень, уповая на то, что меня, новенькую, ни о чем пока спрашивать не будут.

Но нет. Едва она заметила меня, как сразу же велела подняться и… забомбила вопросами, из которых я только и уловила: как тебя зовут, откуда приехала и расскажи о себе.

– My name is Dasha, I’m seventeen, I’m from Zarechensk[1], – облизнув пересохшие от волнения губы, произнесла я и замолкла. Что еще сказать? Я и по-русски на такое: «расскажи о себе» всегда теряюсь, что ответить.

Англичанка несколько секунд ждала, потом начала раздражаться, а затем и вовсе разразилась недовольной речью. Видя, что я ее не понимаю, она вдруг перешла на русский:

– Плохо, очень плохо. И что за жуткое произношение?

– Зареченское, – высказалась с места «звезда». Ее подруги негромко прыснули.

Неприятно, конечно, но зато англичанка сразу переключила свое внимание с меня на нее.

– I see you’re dying to answer[2].

Однако позлорадствовать мне не удалось. Она отвечала быстро, бойко и наверняка правильно. Англичанка, хоть и выглядела по-прежнему раздраженной, но её не поправляла, а в конце процедила:

– Садись, Черемисина. Хорошо. Но впредь открывай рот только тогда, когда я спрашиваю.

После «звезды» англичанка устроила блиц-опрос всем остальным. И при каждом неверном ответе выходила из себя. Слава богу, меня она больше не трогала, но до конца урока я находилась в диком напряжении, как, впрочем, и большая часть класса.