До последнего вздоха - Алиса Ковалевская
— Стэлла, давай отойдём, — Дэн силой отвёл меня в сторону.
Говорить с ним мне было не о чем. Я не боялась ни грязи, ни крови. Правда давно отпечаталась шрамами на моей спине и заключалась в одном: я принадлежу Алексу. И если он решит сунуться в адово пекло, я пойду с ним.
— У тебя дочь, мать твою, — Денис не церемонился. Рывком повернул меня к себе. – Ты что, думаешь, Алекс отправил вас подальше развлечения ради?
— Понятия не имею! – огрызнулась зло. – Меня никто в известность не поставил, зачем он отправил нас подальше.
Жизнерадостный смех Надии резанул по нервам. У меня дочь. Да, у меня дочь. У нас дочь.
— Если Алекс хотел, чтобы я уехала, он мог сказать мне об этом сам.
— И ты бы уехала?
Я отвернулась, рассеянно отмечая давно знакомые детали: несколько столиков в углу возле кофейного аппарата, панорамное окно, сквозь которое виднелось взлётное поле, привычную форму работницы аэропорта, идущей к Надии со стаканом сока. И Дэн, и я знали ответ. Не уехала бы. Нет силы, способной вынудить меня оставить Алекса в опасности по собственной воле. Нет силы, способной заставить меня сидеть и малодушно надеяться.
— Я должна быть с ним.
— Ты должна быть с дочерью, — резанул словами Дэн.
Я набрала в грудь побольше воздуха и выдохнула. Ничего больше не сказав, пошла к выходу, возле которого нас уже ждала машина. Услышала, как меня догоняет Надия, и остановилась. Молча подала ей руку. Она тронула мои пальцы. Сжала их с уверенностью своего отца.
— Мы не будем кататься на пони, да?
— Почему?
— Папы же нет. Как мы будем кататься на пони без папы?
В её глазах отражалась моя душа. Те детские наивность и вера, которых я не знала, но которые когда-то жили и во мне. Дэн был прав. Прав, будь он неладен! Я должна думать о дочери. Потому что Алекс может разрядить обойму в тварь, решившую поиграть с ним в игры. Она – нет. Защитить её, кроме нас с Алексом, некому. И если по какой-то причине он решил, что это должна сделать я, значит, так надо. Я слишком хорошо выучила уроки, преподанные мне улицей и ублюдками, растерзавшими моё детство, чтобы позволить Надии пройти через подобное.
— Папа просто… — я стиснула её пальчики. Голос сипел. – Папа просто занят. Мы с тобой сами покатаемся на пони. А потом папа… он приедет, и мы будем кататься все вместе.
Она не верила мне. Или верила, но чувствовала что-то, объяснения чему я и сама не знала. Я сжала её пальцы ещё крепче. Она прижимала к себе игрушку и внимательно, по-взрослому, смотрела на меня.
— Если не будет пони, это ничего страшного, мам, — сказала Надия тихонько. – Я не очень хочу пони.
— А что ты хочешь, котёнок?
— Хочу… Чтобы папа приехал. И чтобы мы все вместе пошли купаться. А ещё, чтобы папа меня кинул в воду… Вот так, — забывшись, махнула игрушкой. Спохватилась, выпустив её из рук, и подобрала. Подняла голову.
Я судорожно втянула воздух. Я тоже хотела этого. Но всё, что мне оставалось – малодушно ждать.
Дэн открыл нам дверь, и мы прошли к машине. Наши вещи уже лежали в багажнике. Только пантера примостилась между мной и дочерью. Её длинный чёрный хвост щекотнул меня по ноге. Надия залезла на сиденье и, расстегнув ремешок, скинула сандалии на коврик внизу.
Яркое сицилийское солнце светило сквозь стёкла. От работающего в машине кондиционера исходила прохлада, но я всё равно спустила стекло. Глядя на Надию, я не могла представить, что была немногим старше, когда в тёмную, пронзённую вспышками молний и грозовыми раскатами ночь бежала по лесу, спасаясь от смерти. Мама волчица защитит своего детёныша. А папа барс защитит волчицу. Закрыла глаза и словно наяву услышала рокот грома. Вдохнула пахнущий сырой землёй воздух. Беги, Стэлла! Беги! Беги, детка…
Под ногами была мокрая трава. Холодные струи били по плечам, в стопы врезались палочки, ветки царапали руки. Я бежала прочь от смерти, а она осталась. Моя мама. Осталась. Там, в доме, с истекающим кровью смертельно раненным отцом, чтобы разделить с ним не только жизнь, но и смерть. Осталась с ним. Осталась его. До последнего вздоха. И я тоже останусь. До последнего вздоха. Его.
— Мил, если узнаешь что-нибудь, сразу дай мне знать, — попросила я и, получив ожидаемый ответ, попрощалась.
Закончив разговор, упёрлась в колени подбородком. Надежды на то, что Вандор проболтался Миланке, не оправдались. Что бы там ни было, муж подруги наверняка идёт с моим единым фронтом. Куда один, туда и другой. Как всегда. Вот только Милана, как и я, ничего не знает. Если меня не соизволили поставить в известность, с чего бы поставили её? Зря я её втянула. Мало того, что сама себе места не нахожу, так и она теперь начнёт нервничать.
Море давно проглотило рыжий апельсин солнца, а я так и сидела на берегу, обхватив руками согнутые в коленях ноги. Накатывающие волны порой касались ступней, песок под ними был прохладным и мокрым.
Я отодвинулась дальше. Песчинки сразу же прилипли к коже. Пошевелив пальцами, я отряхнула ладони. Встала и пошла к стоящему позади дому. Сквозь его стеклянную стену был виден огонёк светильника и очертания кровати, на которой лежала Надия. Когда я уходила, она, набегавшаяся и вдоволь нарезвившаяся с волнами, спала, раскинувшись морской звездой прямо посередине.
Разговаривать Алекс со мной не рвался. Несколько раз не взял трубку, а когда всё-таки удосужился это сделать, отделался парой фраз.
От оставленной на
