Еще одна чашка кофе (СИ) - Лунина Алиса

Попивая кофе, фотограф Суворов наблюдал за приятелем и новой барменшей Теоной. У девушки была своеобразная внешность и не менее своеобразная манера держаться: резковатые жесты, но при этом прекрасная пластика (иногда казалось, что девушка сейчас затанцует), необычайно живая мимика и очень выразительные глаза. Данила даже подумал, что если бы он в принципе занимался портретной съемкой, то он хотел бы снимать эту девушку. Ее нельзя было назвать красивой, но она была больше, чем красива. В ней угадывалась, мерцала яркая индивидуальность, а именно это столь редкое в наше время качество фотограф Суворов больше всего ценил в людях вообще и в девушках в частности.

При этом, судя по всему, отношения у напарников не складывались, временами от Леши с Теоной начинали искрить некие, видимые даже для окружающих, электрические разряды. Улучив момент, Леша подмигнул приятелю и, указав на Теону, сделал выразительный жест в области шеи: дескать, вот она мне уже где!

Данила улыбнулся: «Ничего не поделаешь, старик, с девушками вообще непросто!» — и пошел к себе.

В то время как Данила просматривал сделанные за день фотографии, а Леша объяснял Теоне разницу между степенями обжарки кофе, на петербургский вокзал прибыл поезд.

Лина вышла на перрон, вдохнула сырой мартовский воздух. В Петербурге было по-зимнему холодно, дул колючий, пронизывающий ветер. Лина крепче прижала к себе чемодан. Толпа подхватила ее, понесла.

На выходе из вокзала к ней вдруг подошла женщина, закутанная в платок, из-под которого блестели только черные глаза, и завела классическую шарманку:

— Эй, красавица, давай я тебе погадаю, всю правду расскажу!

Лина удивилась (так вроде цыгане давно перевелись?!) и посмотрела прямо в эти черные бездонные глазищи.

Незнакомка — цыганка или не поймешь кто — ответила ей пристальным взглядом и вдруг покачала головой:

— Ох, милая, ты несешь свою беду, а беда у тебя большая. Смотри, утянет она тебя на дно.

Лина усмехнулась: «А правду говоришь, чернявая!» — и вышла в город.

Она несла свою беду, тяжелую, неподъемную ношу несколько лет, и вот теперь она в городе, который станет ее дном или могилой.

В следующие дни Леша с Теоной упорно старались друг друга не замечать, разве что им приходилось общаться по рабочим вопросам. Иногда Леша злился: «Ты все делаешь не так!», Теона — тоже на подзаводе — огрызалась и бурчала в ответ.

Манана с изумлением за ними наблюдала и только качала головой: вот ведь нашла коса на камень!

Бариста Никита теперь работал пожарником — старался вовремя гасить огнеопасные вспышки в отношениях коллег. То Леша поддавал жару, причитая «Нет, тебя вообще нельзя подпускать к кофеварке!», то Теона пыхтела, как закипевший чайник: «Белкин, да ты меня уже достал своими придирками!».

В свободное от работы время Леша с Теоной расходились по разным углам и делали вид, что друг друга не замечают.

…Если бы Теону спросили, что именно ей не нравится в ее новой жизни, она бы, не размениваясь по пустякам, честно ответила, что ей не нравится все. Абсолютно все. Ей не нравился здешний ужасный климат, этот холодный и высокомерный город, и ей не нравилось то, что происходило в ее квартире. Не то чтобы сама квартира вызывала негативные эмоции, но вот эти странности, которые в ней продолжались, Теоне никак не нравились.

Нет, она не ошиблась, когда в первое утро в этой чужой квартире ей показалось, что кто-то касался ее кукол и переставил их местами, потому что через пару дней история повторилась. Как-то, проснувшись утром, Теона увидела — о нет, опять! — что ее куклы снова сидят не так, как их усаживала она.

Встревоженная Теона несколько раз спрашивала Манану о хозяевах квартиры: кто здесь жил раньше, чем занимались эти люди? Но странное дело, обычно словоохотливая тетя Манана, услышав этот вопрос, предпочитала делать вид, что она ничего не знает и упорно отмалчивалась.

У Теоны было ощущение, что ее испытывают. Постоянно испытывают на прочность — этот недружелюбный, надменный город, какие-то неведомые духи, обитающие в старой квартире, да и в кофейне ее все время проверяют — справится она с новой работой или нет. Даже этот дурацкий Белкин…

Теона метнула в коллегу угрюмый и острый, как дротик, взгляд. В этот миг Белкин как раз наворачивал десерт тети Мананы. Однако же пущенный Теоной дротик попал в цель — Белкин поперхнулся и перестал жевать.

— Что такое? — занервничал Леша.

— А что ты тогда говорил про призраков? — спросила Теона.

— К тебе приходят? — страшно заинтересовался Леша.

Теона пожала плечами: да как сказать?! Видеть, впрочем, никого не видела, врать не буду, но что-то не так… С этой квартирой, с этим городом, да и со мной тоже.

Леша понимающе кивнул:

— Обычное дело, я же говорил! Но ты не дрейфь, просто повторяй, если что, как я учил: «Спокойно, я свой, то есть, своя!»

Теона вздохнула — вот что с этим городом «не так». В нем все, через одного, чокнутые. А почему так — кто его знает. Может, йода им всем не хватает, а может, болота, на которых построен город, источают какие-то, вредные для мозга и нервной системы испарения.

В кофейню вошла постоянная посетительница — экскурсовод Мария, с которой Теона уже успела познакомиться. В Марии было что-то невыразимо располагающее и притягательное; Теоне очень хотелось с ней разговориться и даже напроситься к ней на экскурсию, но она не решалась. Всю свою симпатию к Марии Теона старалась выразить широченной и искренней — в пол-лица — улыбке.

— Да ты что творишь, бестолковая? — раскудахтался у Теоны под боком Белкин. — Ты же молоко перельешь, испортишь весь кофе!

Дружелюбная улыбка погасла, и на лице Теоны появилось привычное — зверское — выражение, какое было всегда, когда девушка разговаривала с Лешей.

— Ну ладно, вот тебе сейчас двадцать семь лет, и в этом возрасте вот это «подай-принеси» — нормальное занятие, а дальше-то что? Ты и в пятьдесят лет будешь работать барменом?! — не сдержалась Теона.

— Какое «подай-принеси»? — побледнел Леша. — Ты о чем?

— Да о том, чем ты занимаешься.

— Я «не подай-принеси», — отрезал Леша. — Я варю людям хороший, максимально хороший кофе, можно сказать, заряжаю их чистой энергией!

Он отвернулся и полдня с ней не разговаривал.

К обеду Теона не выдержала:

— Давай, что ли, мириться?

Леша пожал плечами:

— Я с тобой и не ссорился. А на счет «подай-принеси»… Я вообще-то скоро буду дипломированным дизайнером и начал, между прочим, с дизайна «Экипажа».

— Ты что, здесь все сам придумал? — изумилась Теона.

Дизайном «Экипажа» Леша занялся полтора года назад и тогда же поступил в университет на дизайнерский факультет. На самом деле Леша Белкин всегда хотел заниматься обустройством интерьеров, а тут все сложилось так удачно, что он мог совмещать учебу с любимой работой в кофейне, да еще и внедрять в жизнь свои дизайнерские идеи. Леша с увлечением взялся за дипломный проект «Дизайн кофейни», креативил от души и реализовывал идеи своего будущего проекта на практике.

Заручившись согласием Ники и согласовав с ней важные интерьерные преобразования, Леша условно разделил помещение кофейни на солярную и лунную часть. В интерьере «солнечной» части кофейни солярная тема по Лешиной задумке обыгрывалась свисающим с потолка золотистым муляжом солнца и огромным зеркалом в виде солнца на стене. Кроме того, в ее оформлении использовались светлые тона, особый текстиль и постеры картин. А «лунную» — затененную часть кофейни, по Лешиному проекту мастера отремонтировали в темных тонах; на ней расположили множество светильников с мягким рассеянным светом и такое же большое настенное зеркало, как в солнечной части зала, только выполненное в виде улыбающейся луны. В «лунной» части кофейни Леша повесил на стены черно-белые постеры с фотографиями знаменитых рокеров, джазменов, легендарных актеров и специально заказал текстиль в тон картинам.