Гремучая смесь (СИ) - Озолс Агата

— Ты знаешь, мы завтра поедем на детскую площадку, — продолжал рассказывать Ванька. — Хочешь с нами?

— Конечно.

И вот так он это сказал, так посмотрел на сына, что я готова была простить ему мерзкий характер, ровно до того момента, как Родимцев продолжил:

— С удовольствием поиграю с Екатериной Алексеевной.

Мне показалось, что от возмущения у меня пошел дым из ушей.

— Ваня, сбегай еще раз на кухню, — попросила, не отводя глаз от начальника, — очень пить хочется.

Ваня, просто прелесть, что за ребенок, умчался выполнять мою просьбу.

— Я приехала в ваш дом, чтобы исполнять обязанности гувернантки, — начала я, поднимаясь. — Я внимательно изучила и подписала контракт, в котором ни слова не было о том, что я должна терпеть от вас подобное хамство. Я очень благодарна вам за помощь, которую вы оказали мне, когда я была нездорова. Но я не позволю, вы слышите, не позволю вам оттачивать на мне ваши сомнительное остроумие и делать грязные и неприличные намеки.

— В противном случае? — вставая следом за мной, задал вопрос Родимцев.

— Я помню, что в случае расторжения контракта по моей инициативе, я должна буду выплатить внушительную неустойку. Но если вы еще раз позволите себе выйти за рамки деловых отношений, мне придется охладить ваш пыл.



— Каким же образом? — поинтересовался мой работодатель.

— Примерно вот таким, — взяла со столика стакан с соком и с огромным удовольствием выплеснула этому гаду в лицо.

— Прошу меня простить, — я чуть опустила голову, обозначая кивок, — у нас сейчас занятия.

И не дожидаясь, когда господин Родимцев обтечет в прямом и переносном смысле, поспешно удалилась.

7.

Я была готова к тому, что Родимцев явится на наши занятия, но он не пришел. Уже подумывала, как бы невзначай спросить у Ваньки, где его наглый папаша, но что-то удерживало. Мне совершенно не хотелось вмешивать шестилетнего мальчика во взрослые разборки. Все время, после того, как сбежала от Родимцева, мучительно пыталась вернуть себе душевное равновесие. Больше всего хотелось собрать вещи и улететь в Москву. Останавливали две вещи: огромная сумма, которую я должна буду выплатить этому гаду и … Ванька. Таких денег у меня не было, а это означало, что, если я все же решусь разорвать контракт, мне придётся брать кредит. А как я его буду возвращать?

Ваньку же мне было до слез жалко. Нет, я уже поняла, что отец его любит, но все равно, мальчик был одинок. Ему не хватало, если не любви, то внимания уж точно. Я понимала, уеду — и мальчик опять останется один с нянькой и охранной. И как мне быть?

А потом решила, что нужно взять себя в руки и идти к своему подопечному, а там, будь что будет. Все как-нибудь устаканится.

— Папа хотел посмотреть, как я занимаюсь, — заметил Ванька, старательно выводя палочки в прописи.

— Не смог? — спросила его.

— Не смог, — Ванька кивнул, не отводя взгляд от тетради. — У него срочная работа.

— Опять уехал?

— Нет, он в кабинете. Документы читает.

Этот неандерталец умеет читать? Вот уж это новость.

Этим вечером я сделала все, чтобы не встретиться с Родимцевым — старшим, даже специально уложила ребенка пораньше. Некрасиво, конечно, но мне до дрожи не хотелось встречаться с хозяином дома. Мне повезло, а может он тоже не хотел меня видеть, но встретились мы только следующим утром.

Была, была у меня малодушная мыслишка отказаться от завтрака, вот только в животе с рассвета предательски бурчало — ужин я простила, сославшись на срочный телефонный звонок и оставив Ивана под присмотром няни.

Поэтому утром есть хотелось, и очень. В большом доме за столом уже сидели оба Родимцева.

— Катюша, доброе утро, — заулыбался при виде меня мальчик.

— Екатерина Алексеевна, — Родимцев-старший поднялся из-за стола.

— Павел Петрович, — я выдавила из себя вежливую улыбку.

— А мы вас ждем, — сообщил Ванька.

— И совершенно напрасно, — я села за стол и потянулась налить себе кофе. — Ты вполне можешь кушать и без меня.

Меня опередили: Павел Петрович налил мне кофе из большого кофейника. Я поблагодарила кивком головы.

— Папа сказал, что без тебя завтракать не будем.

— Ну, если папа сказал, — пробормотала и принялась за еду.

— Какие у вас планы? — поинтересовался Павел Петрович, когда с завтраком было покончено.

— У нас занятия до одиннадцати, потом бассейн, обед, послеобеденный сон, — доложила работодателю.

— А возможно перенести время занятий? На послеобеденное время? — задал вопрос Родимцев.

— Если у вас есть планы …

— Есть. Во-первых, мне нужно переговорить с вами. Это не займёт много времени.

— А во-вторых?

— Вчера я проиграл Ивану в шашки, поэтому предлагаю поехать в торговый центр за призом. Заодно и погулять.

— Вы играете в шашки? — удивилась.

— А что в этом такого? — усмехнулся мужчина. — Вы не поверите, но я еще и грамотный, читаю и пишу. И даже на нескольких языках.

— Простите, — ответила почти искренне, — я не хотела вас обидеть.

— А вы и не обидели. Так что же, мы можем переговорить?

— Конечно.

— Тогда жду вас в кабинете.

— Вань, пока я буду у папы, убери постель, — обратилась я в мальчику.

— А мы уже все убрали, — отрапортовал Родимцев-младший. — Постель убрали и зарядку сделали.

— Какие вы молодцы.

— Я вас здесь ждать буду, — сказал Ванька и обратился к отцу: — Мы ведь сейчас за подарком поедем?

— Конечно, — Павел Петрович встал из-за стола. — Мы с Екатериной Алексеевной освободимся через несколько минут.

Меня провели в кабинет хозяина дома и предложили стул. Я с интересом огляделась и была приятно поражена огромным количеством книг.

— Это вы читаете? — сорвалось с языка.

— Я, — усмехнулся Родимцев. — Я же вам говорил, что грамотный.

Решила не продолжать эту тему и выжидающе посмотрела на собеседника.

— Екатерина Алексеевна, — начал Родимцев, — я пригласил вас для того, чтобы извиниться. Возможно, мое поведение показалось вам вызывающим или даже оскорбительным, поэтому простите меня. Единственным оправданием может быть только то, что я несколько дней провел без сна, поэтому и вел себя… как идиот.

Я молчала.

— Это плохое оправдание, но уж какое есть. Ну так что, вы можете простить дурака?

— Могу, — ответила я.

А что я еще могла сказать? Нет, никогда. И гордо уйти. Но как после я буду с ним общаться?

— Прекрасно. Могу заверить вас, что подобное не повториться.

— Надеюсь. Я могу идти?

— Нет, у меня к вам еще один вопрос. Дело в том, что мне предложили работу.

Я вопросительно посмотрела на начальника.

— В другой стране, — продолжил он. — Я должен буду уехать на несколько месяцев.

— А Иван?

— Иван останется с вами.

И вот тут-то я разозлилась по-настоящему.

— Вы собираетесь оставить шестилетнего мальчика с чужими людьми на несколько месяцев?!

И дав Родимцеву ответить, продолжила гневно:

— Вы в своем уме? Ребенок предоставлен сам себе! Он живет практически в изоляции! Несколько недель назад единственным развлечением для него стал мой приезд! Вас никогда нет, вы даже звоните не каждый день, а мальчик, между прочим, скучает! А теперь вы собираетесь просто уехать из-за какой-то дурацкой работы?

Я остановилась, чтобы перевести дух, но Родимцев перехватил инициативу:

— Достаточно, — оборвал меня железным тоном. — Я понял вашу точку зрения. Конечно, я очень благодарен вам за помочь в воспитании моего сына и за столь горячее участие в его судьбе, но вынужден напомнить вам — вы наемный работник, а не мать Ивана.

— Наемный работник проявляет гораздо большую заинтересованность в судьбе Ивана, чем его мать, которая до сих пор не удосужилась познакомиться с воспитательницей собственного ребенка, — огрызнулась в ответ.

От моих слов Родимцев как-то болезненно скривился, но отвечать не стал.