Преподавательница (СИ) - Федченко Варвара
— Ээ, что за взгляд? О чем ты думаешь?
Я подмигнула девушке, и послала воздушный поцелуй.
— Ооо, мать, — протянула она. — Совсем плохо что ли? Может еще тебе за пивом сходить?
Нет, лесбиянкой мне не быть.
— Нет, пива точно больше не надо. Нужно остатки вещей собрать, самолет в 18:15.
Пока я упаковывала чемодан, Оля вызвала такси. Сама осталась у меня, чтобы моему воображаемому коту не было скучно. А я не говорила? Да, у меня есть воображаемый кот. Я очень сильно люблю кошек, но у меня аллергия на шерсть. Не такая, когда чихают и чешутся, а такая, что «твою мать, почему вся моя одежда в шерсти, как я пойду на работу?!».
Поэтому мы с Олей лет пять-шесть назад придумали кота, которого обе полюбили и по очереди кормили-гладили. Даже Влад после пары месяцев привык к коту. Однажды даже пошутил, что он не может заниматься сексом, потому что кот смотрит.
Хотя после разговора с доктором Германом, меня эта шутка больше печалит, чем смешит.
В аэропорт я прибыла во время, даже ждать не пришлось. Все время в самолете я старательно гнобила себя, клятвенно пообещала себе две вещи: никогда больше не пить и, неожиданно, более тщательно искать информацию о человеке в интернете.
Перелет (пусть и небольшой) прошел нормально, но я долго добиралась до сестры. Я просила меня не встречать, а лучше приготовить за меня все салаты, так как обычно это была моя обязанность. Ближе к ночи я наконец-то добралась до загородного поселка, где обитала семья Кукошко — моя сестра Эля, ее муж Егор, сын Антошка и маленькая-маленькая девочка Олеся. От родителей я везла кучу гостинцев, а обратно обещала привезти свежие фотографии детей и носочки Олеси (мама собирала первые носки всех детей в роду — у всех свои причуды). Малышка спала на руках у Эли, спрятав личико. Поэтому женскую половину семьи в первый вечер мне увидеть не удалось, зато с мужской я пообщалась будь здоров. С Антоном поиграли во всевозможные игры, с Егором попробовали всевозможные сорта домашних наливок (обещание больше не пить не распространяется на домашние наливки зятя!). «Как хорошо, что ты приехала», — одними губами прошептала мне сестра, когда я уходила спать.
31 декабря — с детства был моим самым любимым праздником. Родители очень много работали, и только новогодние дни были гарантом их нахождения дома. Мама была врачом, одна из первых в городе (а возможно и в стране) открыла частную медицинскую клинику. После этого в ней умер врач, и родился администратор. У меня были какие-то отрывочные воспоминания из детства о «маме в белом халате», но уже в школьные годы я знала маму «не мешай мне составлять отчет для минздрава». Нет, она была замечательной родительницей в плане реализации моих потенциалов: в детстве мне читались книжки на английском (мама его боготворила), мама же рассмотрела во мне способность к языкам, и отдала в языковую школу. Но внимания мне часто не хватало. И его восполнял отец: душа компании, балагур, знающий все анекдоты и умеющий их феерично смешно рассказывать, папа-сочувствущий, папа-понимающий,
папа-поддерживающий. И, как всегда говорила мама, «но папа-безработный». Да, так сложилось, что в 90-е он потерял работу, ушел с головой в процесс творческой самореализации — «папа-краснодеревщик». Творчество со временем переросло в работу, работа начала приносить хорошие деньги.
Папа мастерил такие волшебные предметы интерьера! У меня в квартире стоит торшер, сделанный отцом. Он как из сказки: выглядит как небольшое дерево, в кроне кроется лампочка, посередине ствола есть дупло (там у меня всегда хранятся запас конфет, и иногда там прячется мой выдуманный кот), стоит дерево на широких, основательных корнях. И все это из дуба! Именно его отметил Герман.
В общем, к началу первого десятилетия XXI века оба родителя ушли с головой в работу. Мы с Элей стали хранительницами домашнего очага: мы рано научились готовить, стирать, делать уборку, гладить, менять постельное, напоминать родителям оплачивать счета, и прочее. И за это я им даже благодарна: моя подруга Ольга, которая жила в других условиях, даже яичницу с трудом себе может приготовить. Все ее детство и юность прошли под эгидой «плыви, Сурова», так как на секцию плавания ее отдали еще в первом классе. И это притом, что девочка ужасно боялась воды. Но ее отца, который за счет ребенка реализовывал свои амбиции, это не смутило. Первые полгода тренер говорил родителям моей подруги:
— Заберите вы ребенка, не мучайте его. Она не способна к плаванию.
Даже отказывался заниматься с ней, на что отец Оли ответил:
— Если вы не будете ее тренировать, то я ее отдам какому-нибудь шарлатану или сам буду учить, пока не утоплю.
Конечно, он просто рискнул взять тренера измором и нажимом на жалость. Что, кстати, подействовало. Теперь Оленька — мастер спорта по плаванию. Он не жалеет о потраченном на тренировки детстве, и сама занимается воспитанием будущих поколений пловцов.
Мое детство прошло тоже с перегрузками, но интеллектуального характера: языковая школа, притом самая престижная в городе, давала очень хорошую базу, но, если выражаться языком марксистов, надстройку ребенок должен был производить сам. Домашнее задание по английскому и немецкому отнимало всё время, и на другие предметы его порой не оставалось. Поэтому тогда, как и сейчас, мои знания, например, по математике равны нулю. Я даже не пытаюсь сама что-либо посчитать, в магазинах я не смотрю на цену — я ее все ровно не запомню, а если все-таки возникнет необходимость, то только калькулятор и при этом с проверкой на пять раз. Не так давно в вузах ввели бальную систему, при которой студент в течение семестра набирает баллы за ответы, контрольные, рефераты, а перед экзаменом они суммируются. И это самая сложная часть учебного процесса для меня: казалось бы, там счет в пределах 100, однако, я и там могу накосячить. Студенты, зная это, присутствуют при пересчете баллов, выглядывая из-за моей спины, и исправляют в случае чего. Выглядит всегда очень комично.
Сестра наоборот пошла в класс физмата. И в последствие стала весьма неплохим экономистом. Мне всегда нравилось наблюдать за ней в студенческие годы. Она готовилась к семинарам в нашей с ней комнате, и я тайно подглядывала за ней: тонкие длинные пальчики вели по строчкам цифр, мозг перемножал их, добавляя какие-то коэффициенты, и в итоге Эля получала тот результат, который нужен. Она с красным дипломом закончила вуз, поступила в аспирантуру, встретила там своего Кукошко, и на этом ее путь в науке завершился. Я знала много коллег-женщин, чьи мечты о научной карьере прервали роды и декрет. После рождения ребенка приоритеты в жизни женщины меняются.
Итак, в мой любимый день в году, 31 декабря, я, как обычно, вынуждена была готовить салаты с самого утра. Эля «отскочила» от готовки из-за Олеси, ее муж — из-за футбола. Остались мы с Антохой: мальчик чистил овощи, я резала. Дело шло медленно, зато я насладилась общением с маленьким поваренком. С каждым годом он становился все интереснее и интереснее, я уже представляла, как он будет сводить с ума одноклассниц: на следующий год он идет в 1 класс. Огромные глаза, от природы яркие губы, россыпь веснушек, рыжие кудряшки.
Вечером была традиционно истоплена баня, в семье была традиция — хотя бы символически ополоснуться в бане, как бы смывая всё плохое, что было в уходящем году. Я вызвалась помыть племянника, в бане он вызвался помыть мне волосы: результатом стал насквозь мокрый халат, полбутылки вылитого шампуня, плохо промывающиеся волосы. «Зато глазки не щиплет»,
— сказал Антон, радостно тряся бутылку детского шампуня. Отправив чистого ребенка в дом, я сама насладилась банным паром. Прабабушка, таскавшая меня в детстве с собой в баню, всегда говорила, что русской бане стоит думать о светлом. Я встала перед маленьким зеркалом, висевшим в предбаннике исключительно для того, чтобы брился Егор. Совсем крошечное зеркальце отразило мое раскрасневшееся от жары лицо, лоб был покрыт капельками пота, глаза задорно блестели. Я улыбнулась своему отражению, и неожиданно для себя подумала, что именно сейчас я счастлива. Все проблемы той, другой жизни, которая протекает вдали от этого поселка, от моей семьи, от этой бани, имеет значение только там, где она есть. И пока есть это, другое место, где я защищена от всех невзгод, я смогу справляться с любыми проблемами. «Что за всем этим следует? Следует жить, шить сарафаны и легкие платья из ситца» — прозвучала строчка известной песни у меня в голове.
