Лариса Шкатула - Лягушка в сметане
— Вообще-то я мог бы тебе занять, — бормотнул Вадим и потом понять не мог, кто потянул его за язык.
Он ведь толком и не знал Бориса, а ну как тот бы его кинул? Мало ли было случаев. Но отступать стало поздно, тем более что тот так обрадовался!
— Ты не пожалеешь, братела, — говорил он и хлопал Вадима по плечу. — Мне нужно только четыре с половиной, а расписку я напишу тебе на пять! Меньше чем через месяц ты станешь богаче на пятьсот баксов. Не пошевелив и пальцем! Сумма, понятно, не ахти какая, но тоже на дороге не валяется.
Он довольно заржал.
Когда Вадим узнал, что Борис погиб, он чуть не поседел. Он считал, что ему и так-то в жизни не слишком везло, а тут еще деньги пропали. Вадим, между прочим, эту сумму не один месяц зарабатывал.
Насчет «не слишком везло» он теперь поневоле частенько вспоминал.
Два месяца назад Вадим еще работал телохранителем у одного нефтяного магната. В его собственности было несколько бензоколонок и, по слухам, один региональный банк, но даже и без банка мужик был упакован под самую завязку.
Круглосуточно его охраняли четверо ребят, которых через сутки работы меняла такая же смена. И всего смен было четыре.
Телохранители работали сутки через трое. И платили каждому четыреста баксов в месяц. На Западе, может, это и копейки, а попробуй поищи такую зарплату в нашем городе.
И вот надо же — это к вопросу о везении, — у одного из парней из смены Вадима намечалась свадьба, и он позвал товарищей на мальчишник. В ресторан.
На четверых у телохранителей имелись три девчонки, но это не мешало парням веселиться на полную катушку.
И тут к ним, вернее, к их девчонкам стали привязываться какие-то наглые мужики из-за соседнего столика. Уж неизвестно, что они там себе напридумывали. Может, решили на спор увести у них женщин.
Понятно, в конце концов завязалось махалово. К сожалению, наглюков было гораздо больше, чем телохранителей, и все шло к тому, что драка могла закончиться поражением последних. Этого хранители тел, само собой, допустить не могли. И они достали оружие. И даже успели несколько раз выстрелить.
Приехавшие омоновцы живо успокоили хулиганов «демократизаторами», то есть резиновыми дубинками, и отвезли в ментовку.
Выручать провинившихся в милицию приехал сам шеф. Его телохранителям грозили серьезные неприятности, но у нефтяного папы имелось достаточно денег, чтобы замять дело. Милиционеры не слишком и настаивали на непременном наказании виновных, тем более что никто из находившихся в ресторане граждан не пострадал.
На короткой разборке этого неординарного события шеф сказал дебоширам:
— Я понимаю, напились. Подрались — тоже бывает. Волыны пришлось достать — и такое можно понять. Но почему вы ни в кого не попали?!
И на волне такой странной заявы уволил всех четверых. Хорошо хоть после этого позора Вадима приняли на работу в банк. Он постеснялся сказать Варваре, что работает уже не телохранителем, а простым охранником. Ну, может, и не простым, бригадиром смены, но это не важно.
А он уже строил планы! Ведь основную сумму денег Вадим скопил именно на работе у нефтяного магната.
Теперь еще и это прискорбное событие, в результате которого Вадим скорее всего так и не вернет свои пять тысяч баксов.
Если бы Борис уже и так не лежал в гробу, он бы его застрелил!
Вадим вышел вслед за вдовой Будилина из кафе. Думал, она станет ловить машину, но женщина пошла по улице, не чувствуя, что он продолжает смотреть ей вслед. Что это с ним? Чем удивила его эта не слишком красивая молодая женщина?
Он вспомнил мультик, который смотрел в детстве. Тот назывался «Крот и жевательная резинка». Герой мультфильма крот пытался отцепиться от жвачки, в которую ненароком влез. Даже прилепил ее к дереву и хотел таким способом оторваться от нее, но каждый раз резинка, отпустив его от себя совсем недалеко, с силой притягивала обратно.
Вот и он, как этот крот. Варвара уходила все дальше, а он тянулся за ней глазами. И уверял себя при этом, что ничего интересного в ней нет, что у него были женщины намного красивее, а потом плюнул на свои терзания и пошел следом за Варварой.
Конечно, не совсем он одурел, чтобы идти за ней открыто. Он пропустил перед собой несколько человек, а потом пошел, все еще себе удивляясь.
Пришла мысль, что прежде Вадим был чересчур самонадеян, когда уверял себя, будто все бабы одинаковы. Думал, что их намерения легко распознать. Все они хотят замуж, а те, что замужем, — гульнуть на стороне. У него пару раз были кратковременные романы с банковскими служащими. Из замужних. Им всем нужно было от него только одно…
Вадим поймал себя на такой вот мысли и даже приостановился: чего же это он так злится! Подобным образом о намерениях мужчин рассуждали разве что женщины в старых любовных романах. Им нужно только одно! У него точно уже сдвиг по фазе. И все потому, что какая-то Варвара смотрела на него безо всякого интереса.
«Все женщины — дуры!» — начал было он привычный мысленный монолог, но тут же прервал себя. Дурой эту Варвару не назовешь.
Она определенно не красавица. Теперь он вспомнил, что Борис как-то обмолвился о своей жене: не то на семь, не то на восемь лет его моложе, но серьезнее — на все двадцать. Вадим тогда сразу представил этакую чопорную ханжу с поджатыми губками.
Потому он и удивился, когда наяву увидел Варвару. Никакой чопорности в ней не было. Просто миловидная, спокойная женщина. Кстати, и без фанатического феминистского взгляда. Мол, знаю я вас, кобелей! И без воинственной сбитости фигуры, когда под тканью платья проглядывают нешуточные бицепсы.
Он вспоминал не женщин-тяжелоатлетов, а лишь тех, что всегда готовы принять на плечи неженский груз.
Откуда-то Вадим услышал понравившееся словечко и стал пользоваться им для классификации подобных женщин: индобабы. Так он называл теперь тех, которые с гордостью говорили про себя: «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик!» Именно с гордостью, а не с грустью.
А этой… Варваре он в своей классификации места не находил. Однако имя какое… скрежещущее. Варвара! Разрушительница, выходит. Он отчего-то был уверен, что ее имя переводится именно так.
Размышлял и машинально продолжал идти за ней. Чего это он на нее запал? Делать нечего, что ли? Выходной у человека, а он его тратит неизвестно на что. Вернее, на то, чтобы следовать за женщиной, которая не испугалась пистолета. И заказала себе три пирожных. Отчего-то его покорил этот жест. Он не любил женщин неискренних, которые постоянно что-то из себя изображают. А Варвара… Не побоялась выглядеть обжорой перед посторонним мужчиной.
