Борис Михайлов - Немецкая любовь Севы Васильева
— Много еще выражений выучил?
— Не… Не запоминается ничего, — признался Сева новому знакомому.
В Стародубске Сева купил карманный русско-немецкий двойной словарик, в Москве — разговорник. Всю дорогу вспоминал слова и выражения, которым когда-то учили в школе, пытался запомнить новые, но в голову ничего не лезло. Из школьного курса Сева помнил совсем немного. В вечерней школе и в институте к изучению языка относились формально.
— Выучить какую-то тысячу слов, чтобы понимать элементарное, не сложно.
— Не пропаду, — самоуверенно ответил Сева. — Полтысячи знаю, с грамматикой, правда, сложнее. Надеюсь, поймем друг друга.
— Ну-ну! — Всю дорогу Бутузов опекал Севу. Знакомил с обычаями немцев, учил словам, дал свою визитную карточку с боннским адресом, и пригласил заходить без церемоний в любую минуту. Поезд тем временем вошел в город. За окнами показались старые готические здания и современные небоскребы, знакомые по фильмам эмблемы известных фирм, реклама. Проплыл позеленевший от времени бронзовый всадник. Промелькнули фермы моста, и поезд сбавил ход. Увидел Сева и устремленную ввысь громаду Кельнского собора, репродукция которого в разговорнике. Вскоре собор и дома с рекламами остались позади, поезд медленно вполз под крышу вокзала.
До последней минуты Сева не представлял, как встретит отца, если он действительно отец. Сейчас сердце учащенно забилось.
Поезд остановился. Первым из вагона вышел Бутузов и сразу попал в объятия женщин. Встречающих на перроне немного, никого похожего на отца. Но вот к вагону подошли высокий стройный мужчина с молодой женщиной в джинсовом костюме, с короткой стрижкой, какие делали девчонкам в детдоме, опасаясь вшей, и остановились в ожидании выхода остальных пассажиров. Чуть дальше показалась толпа корреспондентов с фото и телекамерами. К встречающей паре их не подпускали четверо полицейских. Интуиция подсказала — высокий мужчина в строгом сером костюме и есть отец — господин фон Клуге.
Ему около шестидесяти, он энергичен, по-юношески подтянут, быстр в движениях.
— Василёв — окликнул он Севу и, не дождавшись ответа, заключил в объятия, прослезился.
— Guten Morgen, Herr Kluge! Ich bin Wsewolod Vasiljew oder Sewa. Sind Sie sicher dass ich Ihr Sohn bin? (Доброе утро г-н Клуге. Я Всеволод Васильев. Вы уверены, я ваш сын?) — старательно проговорил Сева, заученные по разговорнику фразы. Молодая женщина рядом с отцом, оказалась переводчицей.
— Амалия — представилась она и сообщила, что г-н Клуге на сто процентов уверен, ты его сын. — Московские корреспонденты нашли и прислали твою детскую карточку. Мать г-на Клуге признала сходство с сыном в детстве.
Толпа корреспондентов, прорвала полицейское ограждение и на ходу принялась снимать встречу г-на Клуге с Севой.
Сева старался соблюсти подобающее моменту выражение лица. Лощеный аристократ никак не походил на сложившийся в воображении образ отца. Объявись отцом Егор Иванович, Сева без оглядки бросился бы на шею. Однако, продолжая рассматривать незнакомца, объявившегося отцом, делал приятные открытия. Добрая улыбка г-на Клуге, располагающая внешность все больше импонировали ему. Господин фон Клуге, тоже разглядывал Севу, улыбался и вытирал слезы. В эту минуту Сева понял мать. Что она видела в своей, оторванной от мира, глухой деревне? Отец так прекрасно выглядит сегодня, а тридцать лет назад? Вполне могла полюбить.
— Ich frohe mich, Sie zu sehen. (Рад вас видеть) — проговорил Сева еще одну заученную фразу. Закончил признанием: — Es war alles was ich Deutsch sagen kann. (Больше по-немецки не знаю).
Г-н Клуге и переводчица рассмеялись. Отец обнял Севу и прижал к себе, махнул полицейским, чтобы не сдерживали корреспондентов, и они в миг окружили их. Засверкали вспышками блицы, посыпали вопросами, тянули микрофоны г-ну Клуге и Севе. Г-н Клуге что-то однозначно отвечал, а Сева твердил всего одну фразу, подсказанную в поезде советским журналистом: Entschuldigen Sie bitte, ich waehrend habe nicht, zu sagen. (Мне нечего пока сказать). Кто-то из корреспондентов спросил по-русски:
— Счастлив, что нашел отца?
— Да, конечно!
— Тебя не хотели выпускать из России?
— Меня никто не держал.
Амалия переводила патрону ответы Севы. Посчитав, что достаточно времени уделили прессе, г-н Клуге взял сына под руку, и, сопровождаемые корреспондентами, они покинули вокзал, вышли на привокзальную площадь, где их ждал длинный черный "Мерседес". Переводчица села рядом с шофером, Сева с отцом заняли заднее сидение, и машина резко рванула с места. Мимо стремительно понеслись площади и старинные здания, уютные скверики. Машина ныряла в туннель, снова вырывалась на широкое шоссе.
Перед приездом Севы г-н фон Клуге целый месяц занимался с Амалией русским языком, освежил скудные былые знания и сейчас, несмотря на присутствие переводчицы, не выпускал из рук разговорника.
— Бригадир на заводе, — повторил он. — Кто есть бригадир?
— Маленький начальник, — переводит Амалия.
— У меня двадцать человек. Токари, фрезеровщики. Отвечаю, чтобы были заняты работой.
Амалия объясняет г-ну Клуге, и он согласно кивает. Севе переводит:
— Г- н Клуге говорит, у него на предприятиях тоже работают токари и фрезеровщики.
Сева удивился. Не мог объединить чистенького элегантного господина и завод, представляя, Стародубский механический, с постоянным смрадом, копотью и шумом.
— Спросите, кем работает на заводе?
Амалия улыбнулась и ответила сама.
— Господин Курт фон Клуге один из директоров фармацевтического концерна "Клуге & Мейер". Член Совета директоров. В его подчинении десятки предприятий в разных городах Германии и в других странах.
Сева продолжал удивляться. Своего директора видел лишь издалека на праздниках и митингах, а тут директор завода рядом….Любопытно и не понятно.
В мечтах отец представлялся молодым бравым сержантом в гимнастерке с орденами, напоминая Василия Теркина с картины Нестерова. С годами отец виделся добрым старичком — пенсионером в очках и всё еще в линялой гимнастерке, как дядя Ваня — первый наставник на заводе. Но, ни как, ни моложавым светским мужчиной непонятного возраста.
Остались позади городские кварталы, и машина вырвалась на автобан Кельн — Бонн, водитель прибавил скорость. Несколько минут быстрой езды, и снова пришлось сбросить скорость, машина неслась уже по улицам Бонна.
***
Свернули на тихую улочку, спускающуюся к Рейну, и остановились перед кованными металлическими воротами. Вышел шофер, нажал спрятанную кнопку электронного устройства и ворота открылись. Въехали на неширокую аллею ухоженного парка с дорожками и клумбами цветов, мостками и плавательным бассейном. Всё это успел рассмотреть Сева. В глубине парка белел старинный двухэтажный особняк, к нему и подъехали.
