Татьяна Истомина - Сладкая боль

Татьяна Истомина

Сладкая боль

Всемощный, вековой — и наш мироправитель! Он — рок; его добыча — мы.

Часть первая

1

Монашенка в серой рясе юркой мышкой вынырнула из подъезда и быстро засеменила к метро. Она довольно долго плутала по многочисленным подземным переходам, несколько раз останавливалась, делая вид, что поправляет сандалию на ноге, а сама украдкой оглядывалась: не преследуют ли ее?

— Нет, кажется, все в порядке, — вздохнула она, — но вообще то, что я вынуждена делать, — это просто абсурд…

Монашенка легко вскочила в отъезжающий вагон метро, села у окна, низко опустила голову, словно шептала молитву. На станции «Франклин Рузвельт» она вышла и уверенным шагом, по вечно праздничным Елисейским Полям, направилась к галерее «Кларидж». Мимо сверкающих витрин монашенка на эскалаторе спустилась вниз и, положив на блюдечко два франка, вошла в туалет. Через пять минут из кабинки, словно бабочка из кокона, появилась молодая женщина, одетая в дорогой элегантный темно-синий костюм. Она посмотрела на себя в зеркало и, тихо выругавшись, принялась приводить в порядок лицо и волосы. Надев черные очки со скромной эмблемой «Шанель» на дужке, молодая женщина подошла к служительнице и попросила разрешения оставить у нее большой полиэтиленовый пакет до завтра, положив при этом на стол пятьдесят франков.

— Нет проблем, мадам! Оставляйте!

Бросив последний взгляд на себя в прямоугольное зеркало, она направилась к выходу.

В шикарном ресторане «Фукет'с» ее уже ждали.

— Реми, — со сверкающими от радости глазами прошептала она, прижавшись к его душистой щеке. — Надеюсь, я не опоздала?

— Даже твое опоздание мне приятно. Я предвкушал нашу встречу…

Реми принялся обсуждать с ней меню, но Тамара предоставила право выбора ему.

«Почему, почему все происходит так не вовремя? — думала молодая женщина. — Неужели он не понимает, что нам пора расстаться? Из-за его упрямства все может рухнуть… я могу потерять Реми…»

Впервые в жизни Тамара ощутила нечто похожее на любовь и очень боялась лишиться этого необычного чувства.

«Да, конечно, Реми очень богат, и любить его не обязательно, можно стать его женой, только чтобы завладеть кредитной карточкой», — размышляла она.

— Ты грустишь? — прервал ее мысли Реми.

— Немного. Ведь ты уезжаешь…

— Всего на несколько недель, дорогая. Улыбнись, я не хочу видеть тебя печальной.

«Ах, если бы он знал, что моя печаль пройдет только тогда, когда избавлюсь от этого монстра… Словно сам дьявол толкнул меня к нему… Сколько сил я потратила, чтобы построить самой себе клетку, из которой нет выхода…»

Тамара машинально отпила глоток ледяного эльзасского вина и маленькой вилочкой поддела устрицу. Вкус изысканного лакомства вернул ее к действительности.

«А, черт с ним. В конце концов рискну и вырвусь!»

Проводив Реми в аэропорт и помахав на прощание рукой, Тамара остановила такси. На скоростном шоссе, в потоке мчавшихся в Париж автомобилей, тревожные мысли вновь овладели Тамарой.

«Никогда бы не подумала, что окажусь в таком идиотском положении. — Молодая женщина с досадой покачала головой. — Будь проклят тот вечер…»

Тамара сидела на высоком стуле перед сверкающей стойкой бара. Лениво потягивая виски, она острым взглядом осматривала зал. Настроение было ужасное. Катастрофа, которую она все время ждала, можно сказать, произошла. Молодая женщина не смогла подавить вздох отчаяния. Денег не было, чтобы вернуться из этого шикарного загородного казино в Париж.

«Да, шансов никаких, — зло подумала она. — Сегодня здесь рыбаков больше, чем рыбы. И все молодые, почти девчонки…»

Тамара достала сигарету.

«Последняя…»

Она привыкла курить только дорогие сигареты. Да и вообще привыкла к обеспеченной жизни. Молодая женщина уже в сотый раз принялась ругать себя за неосмотрительность: как можно было порвать пусть с опостылевшим, пусть не очень щедрым любовником, не найдя ему достойной замены. И вот, пожалуйста, оказалась в безвыходном положении.

«Я слишком переоценила себя. Вон какие красотки кружат между столиков, извиваются в такт музыке, и каждая готова выскочить из собственной кожи, чтобы только заарканить состоятельного мужчину… Впрочем, как и я…»

Тамара еще раз глубоко вздохнула, легко поднялась с высокого вращающегося стула и не спеша направилась к выходу. Она открыла свою изящную черную шелковую сумочку с золотым бантиком, небрежно бросила в нее зажигалку «Картье» и незаметно сосчитала монеты, валявшиеся на дне.

«Что ж, на пачку сигарет еще хватит…»

Молодая женщина небрежно, словно недоумевая, откуда у нее вдруг оказалась эта звонкая мелочь, положила на стойку кучку монет. Пока бармен, тоже не привыкший к такой форме оплаты, пересчитывал мелочь, Тамара замерла в изящной позе, решая, что делать дальше.

«Да, конечно, я не так молода, как того хотелось бы, но я очаровательна, искусна и изобретательна в любви, для мужчин с тонким вкусом я более привлекательна, чем длинноногие девчонки… Правда, найти мужчину с хорошим вкусом так же тяжело, как и жемчужину на морском дне…»

Так 38-летняя Тамара, одетая в длинное черное платье с тонкими золотыми полосками по бокам, прекрасно подчеркивающее все достоинства ее фигуры, занималась самоуспокоением. Она была чуть выше среднего роста, стройная, но не худая, у нее была еще упругая грудь и манящая, игривая улыбка, не скрывающая белоснежных ровных зубов. Черные волосы с чуть заметным красновато-золотистым отливом были подстрижены в короткое каре. Темно-карие глаза сверкали как агаты. Но идеальной красоты не бывает. Тамара тоже имела небольшой изъян — орлиный нос. Ее ни в коем случае нельзя было назвать красивой, но она обладала на первый взгляд менее заметным и менее ценным качеством, чем красота, значение которого умная женщина может оценить только после тридцати пяти лет. Когда подаренная природой красота начинает со временем исчезать, на первый план выходит таинственная сила — шарм.

Покончив с подсчетом монет, бармен с вежливой улыбкой протянул Тамаре пачку сигарет. Молодая женщина какое-то мгновение держала ее в руках, раздумывая, закурить или же уйти. Как вдруг она почувствовала, что кто-то очень близко стоит за ее спиной. Тамара плавно обернулась и прямо перед собой увидела высокого, крепкого телосложения, мужчину средних лет с небольшой черной бородкой; одет он был с чисто арабским изяществом — в дорогой, великолепно сидящий на нем черный костюм, белее альпийского снега рубашку от Диора, но во всех, даже самых незначительных деталях его туалета, чувствовалось восточное стремление к шику. И это полностью уничтожало то тонкое изящество, которое умеют придавать своей одежде только французские мужчины. Всего несколько деталей: слишком большая бриллиантовая брошь на галстуке, сверкающие пряжки на лакированных туфлях, огромное золотое кольцо на безымянном пальце. Все вещи словно кричали о возможностях кредитной карточки своего хозяина. У богатых арабов есть свой шик, особенно привлекательный для женщин, любящих все яркое, блестящее и космически дорогое. Он протянул Тамаре зажигалку, помогая ей решиться закурить. Тамара долгим, чуть насмешливым взглядом посмотрела ему в черные глаза и спокойно, не торопясь, тонкими пальцами с ярко-красными ногтями открыла пачку и вытащила длинную сигарету. Он щелкнул золотой зажигалкой.