Переломный момент - Пайпер Лоусон

Пайпер Лоусон

Переломный момент

Книга является 1 в серии «Король поля». ВСЕ КНИГИ ПРО ОДНУ ПАРУ. ЧИТАЙТЕ СТРОГО ПО ПОРЯДКУ!

Тропы: спортивный роман; угрюмый и жизнерадостная; он — профессиональный баскетболист; она не знает, кто он; случайная встреча в самолете; он улыбается только ей; он помог ей, но у него есть свои секреты. КНИГА ЗАКАНЧИВАЕТСЯ КЛИФФХЭНГЕРОМ!

Перевод сделан: tg. Amour Illimité

Посвящается девочкам,

которым сказали повзрослеть

(а они лишь улыбались)

1

НОВА

У каждого из нас есть мечты, которые зажигают и возбуждают нас.

Они заставляют нас трепетать и оживать.

Я не ожидала, что мои станут реальностью.

И я никогда не думала, что они будут похожи на него.

Когда я захожу в самолет, мое сердце колотится от предвкушения. Я ожидаю увидеть бизнес-класс, кишащий гламурными людьми, с достаточным местом для ног, чтобы положить их между рядами.

Места для сна на полу нет, но есть полотенца для рук и вода в бутылках.

Я пристегиваюсь на месте 1B, затем засовываю журнал и посадочный талон в карман на стене передо мной.

— Хотите одеяло?

Бодрый голос стюардессы заставляет меня выпрямиться.

— Нет, спасибо. Честно говоря, я могу вспотеть в снежную бурю. Раньше я думала, что это проклятие, но это своего рода благословение.

Она смотрит на мои розовые шлепанцы так, будто они могут ее укусить.

— Пожалуйста, переключите свой телефон в авиарежим на время взлета.

Она продолжила идти по рядам.

На моем телефоне нет новых сообщений, поэтому я отправляю одно.

Нова: Не могу дождаться, когда увижу тебя! Не могу поверить, что это действительно происходит. Пожелай мне удачи:D

Я выключаю устройство и кручу серебряный браслет на запястье.

Я ищу приключений, напоминаю я себе, наклоняясь к окну, чтобы успеть увидеть, как самолет поднимается с асфальта.

Мой желудок подпрыгивает.

Вот почему я заняла место у прохода — чтобы быть как можно дальше от этого зрелища.

Я открываю заметку на телефоне и перечитываю написанное.

Мы с Мари наряжались невестами. Мы делали платья из старых скатертей и туалетной бумаги и бегали по полям.

Я бежала так быстро, как только могли выдержать мои ноги, а она следовала позади и следила, чтобы я не упала.

Она закатывала глаза и говорила, что я веду себя нелепо, но я знала, что она меня любит.

— Сколько осталось до взлета? — спрашивает женщина напротив меня, когда стюардесса проходит в другую сторону.

— Мы ждем еще одного пассажира.

Я не знала, что самолеты ждут пассажиров.

За окном другой самолет мчится по взлетной полосе, как скоростная пуля.

В голове раздается пронзительный звук телефона — единственное предупреждение перед тем, как тьма настигает меня, впиваясь когтями в живот. На шее выступили капельки пота.

Я уговаривала себя на это несколько дней.

Но теперь… я не уверена, что смогу это сделать.

Еще не поздно сойти.

Я уже наполовину встала со своего места, когда столкнулась с мужчиной, идущим по проходу.

Он огромный, возвышается надо мной и легко поглощает пространство вокруг нас своими широкими плечами и грудной клеткой. Его лицо частично скрыто толстовкой, а тренировочные штаны облегают худые бедра и сильные ноги. В руке он крепко сжимает спортивную сумку с логотипом.

Он бросает короткий взгляд на мой розовый багаж, а затем бросает свою сумку к ногам и снимает наушники «Битс».

— Ты сидишь на моем месте.

В его голосе больше рычания, чем слов, и он скользит по моей коже, как наждачная бумага.

Мой страх вытесняется недоверием к дерзости этого человека.

— Я так не думаю. У меня 1B.

Я проверяла свой посадочный талон миллион раз, пока гуляла по аэропорту.

Его глаза сужаются.

— Я всегда на 1В.

— За исключением сегодняшнего дня, — услужливо продолжаю я, опускаясь обратно на свое место у прохода, которое стало бесконечно привлекательнее за те секунды, что этот незнакомец пытался отнять его у меня.

Я сдвигаю колени в сторону, универсальный символ «проходи».

Его пристальный взгляд напряжен, и в поисках выхода я лезу в карман за своим посадочным талоном, который спрятан где-то в журнале.

Мой браслет наполовину соскальзывает, и я надеваю его обратно.

Он не двигается.

Наконец, его нетерпение переполняет меня.

— Отлично! Если это так важно для тебя, садись, — я отодвигаюсь к окну. Не моя вина, если меня вырвет завтраком на него. — Мы ждем опаздывающего…

Я замолкаю, когда стюардесса закрывает двери.

Он опоздавший.

Он запихивает свою сумку в верхний отсек и опускается на сиденье, откидывая капюшон с головы.

У меня перехватывает дыхание.

Его глаза цвета шоколада, с маленькими золотыми вкраплениями и густыми ресницами. Одну бровь рассекает потускневший шрам. Почти черные волосы украшают его квадратную челюсть — скулы, об которые можно порезаться. На носу небольшая вмятина, а губы словно вырезаны из мрамора.

Боже милостивый, он красив.

Поразительно, несовершенно красив.

Пикассо говорил, что причина, по которой его портреты искажены, почему он рисует глаза по-разному, в том, что все глаза разные. Это не вопрос живописи, это вопрос зрения.

Если уникальность — это красота, то этот человек — произведение искусства.

Пилот рассказывает о взлете, а стюардесса демонстрирует, как пристегнуть ремень безопасности. Ее внимание приковано к парню рядом со мной, как будто именно он отвечает за то, чтобы мы добрались до места назначения в целости и сохранности.

— Полет до Денвера будет неспокойным, — говорит пилот через громкоговоритель.

Я делаю глубокий вдох, достаю телефон и включаю сигнал.

От Мари ничего.

Я снова выключаю его и откидываюсь на подголовник.

Двигатель заводится, раскатистый гул вибрирует во мне.

— Ты часто летаешь на самолетах? — спрашиваю я.

Мой сосед по креслу смотрит в пустоту.

— Этот хороший? Безопасный? — продолжаю я.

Он наклоняется ко мне, чтобы посмотреть в окно.

— У него два крыла.

Самолет начинает разгон по взлетной полосе.

— Я Нова, — успеваю сказать я до того, как самолет взлетает.

Разговор отвлечет меня от нашей ситуации.

Парень в толстовке бросает на меня взгляд, но не отвечает. Он на несколько лет старше меня, вероятно, ему за двадцать пять или чуть за тридцать.

Без имени. Поняла.

— Ты из Денвера? — я давлю на него.

— Нет.

— Я тоже. Я еду на свадьбу.

Он тяжело выдыхает, как будто сопротивление светской беседе — самое благородное занятие и он считает себя рыцарем высшего ордена.

— Работа.

Губы такой идеальной формы, что