Плохие намерения - Чарли Роуз

Чарли Роуз

Плохие намерения

Глава 1

Ло

Новый день.

Другой климат.

Новый старт.

Проблемы те же.

Или, по крайней мере, это то, что я говорю себе, пока копаюсь в еще упакованных сумках в поисках чистого носка — ему не обязательно быть из той же пары, лишь бы чистым — в крошечной обувной коробке в спальне дома Генри. Генри — это мой отец. Отец, которого я не видела с одиннадцати лет. Отец, который бросил нашу семью задолго до этого. Отец, которого Джесси едва помнит, учитывая, что ему было всего семь лет, когда папаша покинул нас навсегда. Отец, который неохотно согласился позволить нам с Джесси пожить у него, когда дома все пошло коту под хвост. Перебрав множество вариантов, я развернула клочок бумаги, который мне удавалось скрывать от матери все эти годы, — тот, на котором были написаны номер и адрес отца, — и позвонила. Мы отправились из самой дерьмовой части Окленда в чертов Ривер-Эдж. Адрес: жопа мира где-то в США. Население: мы и еще три человека.

Я хватаю один из носков Джесси, нюхаю его и решаю, что он пахнет достаточно сносно. Надеваю пару старых черных армейских ботинок, черные леггинсы, накидываю на плечи фланелевую рубашку и натягиваю серую шапку поверх растрепанных волос. Делаю мысленную пометку купить нам с братом зимнюю одежду на свою первую зарплату. Может показаться, что в октябре еще сохраняется теплая погода — только сейчас практически ноябрь, — но вы ошибаетесь. Когда люди думают о Калифорнии, им видятся сплошь пальмы и пляжи. Но здесь? Лишь горы и сосны. Что, надо признаться, является частью очарования этого местечка. И я была бы невероятно счастлива, если бы не тот факт, что тело продрогло до костей, а Генри уже сказал нам не поднимать температуру в доме выше шестидесяти градусов (прим. 60 градусов по Фаренгейту = 15 градусов Цельсия).

Я стою, уперев руки в бока, осматривая комнату в поисках подходящего места для тайника. Матрас лежит на полу рядом с видавшей виды старой тумбочкой. Шкаф переполнен вещами и мешками для мусора, полными всякого барахла. Дело не в том, что в моей сумке есть нечто ценное — помимо нескольких долларов, — но это все, что у меня осталось. Вся моя жизнь поместилась в три спортивные сумки. Если жизнь в Окленде с матерью-наркоманкой чему-то меня научила, так это тому, что нужно всегда прятать свои вещи. Я наклоняюсь и застегиваю сумку, прежде чем втиснуть ее между тумбочкой и матрасом. Я вынуждена это сделать. Генри говорит, что Ривер-Эдж не похож на область Залива. Это было понятно с самого начала, но я пришла к выводу, что люди одинаковы в своей сути, независимо от их почтового индекса. Мы все ущербные, эгоистичные человечишки, которые делают все возможное, чтобы выжить. И я в том числе.

Шумно втянув носом воздух, я стараюсь принять сложившиеся обстоятельства и подготовиться к тому, что приготовил новый день. Мне нужно записать Джесси в школу, предварительно поругавшись с ним по этому поводу, а затем попробовать устроиться на работу в этом богом забытом месте. Генри сказал, что попробует найти для меня какую-нибудь подработку раз в неделю в его автомастерской, пока мне не удастся найти что-то получше. Но проблема заключается в том, что я ни черта не понимаю в машинах. Я могу «прикурить» тачку, а вот починить — нет. Кроме того, мне нужно работать больше, чем раз в неделю. Я выхожу из своей новой комнаты, пинком закрыв дверь.

— Джесс! — кричу я, войдя в гостиную, и обнаруживаю на диване спящего брата. — Я же просила тебя встать двадцать минут назад! — Я слегка пинаю его коленом по заднице. Джесси стонет и переворачивается.

— Зачем ты продолжаешь этим заниматься? — бормочет брат, натягивая одеяло на глаза. — Я мог бы найти работу, вместо того чтобы тратить время на учебу.

— Это твой выпускной год, — возражаю я, убрав одеяло с лица Джесси. — Ты не можешь сейчас все бросить. — Я не позволю. Там, откуда мы родом, мало кому удается достичь подобного. Мне в том числе. Я бросила учебу на первом курсе и устроилась на полный рабочий день, чтобы заботиться о брате. Я не жалею о своем выборе, но для Джесси хочу большего.

Джесс закатывает глаза, берет бычок из пепельницы на журнальном столике, поджигает его и закуривает. Он встает и натягивает на ноги мятые джинсы, надевает потрепанные коричневые ботинки, даже не удосужившись завязать шнурки.

— Счастлива? — Он пожимает плечами. — Я одет. Пойдем уже, черт возьми.

— На улице холодно, — ворчу я, но улыбаюсь, когда брат хватает с кресла куртку и рюкзак.

— Ты такая властная. Тебе когда-нибудь об этом говорили? — Он берет в руки свой бессменный скейтборд и пихает его под мышку.

— Ты все равно меня любишь. — Пихаю брата плечом, и он закатывает глаза, не в силах скрыть ухмылку.

Я распахиваю входную дверь и тут же натягиваю куртку до подбородка. Срань господня, как же холодно. Сделав всего пару шагов наружу, мы оба останавливаемся.

— Как мы туда доберемся? — спрашивает Джесс, выгнув бровь.

— Твою мать.

Джесси фыркает и поворачивается обратно к двери.

— Я возвращаюсь в постель. В Заливе мы могли дойти пешком куда угодно, а на крайний случай у нас был грузовик. Сомневаюсь, что нам удастся провернуть это здесь.

— Джесс, смотри, — говорю я и дергаю подбородком в сторону старого и побитого 4Runner с выцветшей серебристой краской (прим. Toyota «4Runner»). Машина стоит в дальней части подъездной дорожки, частично съехав на газон. Это странно. Должно быть в ней кончился бензин, или колымага и вовсе не на ходу. Хотя, машина достаточно старая и ее, вероятнее всего, можно «прикурить» (прим. запуск автомобиля от вспомогательного источника питания). Похоже на модель начала девяностых.

— Стоит попробовать, верно? — Я дергаю плечами, и Джесс неохотно направляется к ветхому внедорожнику, чтобы его осмотреть. Я иду следом. Брат открывает дверцу, и уши начинает резать от противного скрипа металла о металл.

— Ключ в замке зажигания, — удивленно произносит Джесс, он выглядит таким же сбитым с толку, как и я. Мое лицо и надежда угасают, потому что мы оба знаем, что это значит. Никто в здравом уме не оставит ключи в исправной машине. Брат все равно поворачивает ключ в замке, и, к нашему удивлению, двигатель оживает. — Не может быть.

— Да! — визжу я и