Пай-девочка - Королева Мария
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Пай-девочка - Королева Мария краткое содержание
Покорная рабыня яркой, агрессивной, тиранической лучшей подруги, которая, может, и желает ей добра, — но постоянно, жестко ломает её волю, делая из мягкой, доброй девушки безжалостную «охотницу на мужчин».
Она терпела долго… может, и слишком долго.
Но когда — то ли из каприза, то ли в порядке «урока жизни» подруга увела единственного, кто был ей дорог, её терпение ЛОПНУЛО.
Теперь «пай-девочка» готова сражаться — ЗА СЕБЯ И СВОЮ ЛЮБОВЬ.
И правил в этой войне НЕ БУДЕТ!..
Пай-девочка читать онлайн бесплатно
Мария Королева
Пай-девочка
Глава 1
Небо пахнет ярким светом и влажным ветром в лицо.
Нет, не так, не то.
На самом деле — вы удивитесь — но никакого неба нет. Но понимаешь это, только на него забравшись. Существует земля. Она далеко, за слоями прозрачной ледяной дымки. От неба до земли — секунд пятьдесят свободного падения и несколько минут парения в воздухе под ярким куполом парашюта. А в самолете поют сквозняки. Многолюдно — парашютисты сидят не только на специальных скамейках по бокам, но и на полу.
Справа от нее сидит Марк, её бывший муж.
Марк.
Подлец ещё тот. Одутловатое лицо с россыпью рыжих веснушек, заляпанные джинсы, один глаз серый, другой — зеленый, темперамент непальского йога — вот что такое Марк.
Как она могла так обмануться, как?
Они объяснились вчера.
— Какого черта ты столько времени пудрила мне мозги?! — злился он. — Я уже давно мог найти себе кого-нибудь получше.
— Вот и поищи! — обиделась она.
— Ты уже полгода изменяешь мне, а я ничего об этом не знаю.
— Теперь знаешь.
— Я тратил на тебя свое время, свои деньги, свою сперму, в конце концов.
Слева сидел какой-то незнакомый толстяк в грязноватом прыжковом комбинезоне. У толстяка было неприятно красное лицо, он мелко крестился, а поймав её насмешливый взгляд, принялся смущенно оправдываться.
— Я просто танатофоб. Знаете, что такое танатофобия?
— Знаю. Боязнь смерти. Зачем же тогда прыгаешь, если так боишься?
— Я в первый раз прыгаю. Именно для того, чтобы преодолеть страх… Мне мой психоаналитик посоветовал.
— Передавай привет твоему психоаналитику, — улыбается она.
— А вы не боитесь смерти?
— Я? — Она смеется. — Я-то нет. Совсем не боюсь. Я знаю, что парашютный спорт в принципе безопасен. У меня почти тысяча прыжков.
Толстяк завистливо улыбается. Она как бы наступила на горло мужскому шовинизму — он боится, а она — вовсе нет.
— Вообще-то мне тоже не очень страшно, — попытался переиграть танатофоб, — первый прыжок — это не страшно. Страшно — второй. Когда ты уже знаешь, что тебя ждет.
Но вот зажигается лампочка, прозрачная дверь откидывается наверх. Первыми из самолета выходят опытные парашютисты, за ними — перворазники и студенты. Сколько раз она вот так подходила к краю? Тысячу? Восемьсот? Ну, не меньше семисот, это точно.
Ее родители тоже были парашютистами, можно сказать, она выросла на аэродроме.
Один шаг навстречу ветру, и вот она уже летит вниз, раскинув руки, и время от времени поглядывает на высотомер, пристегнутый к запястью.
Свободное падение. Столько перспектив. Самое простое — лежать на животе, расслабив конечности, и ловить ладошками прохладный поток. Можно «сесть» на воздух — это тоже совсем несложно. Сальто — вперед и назад. Встать на голову.
Она в очередной раз посмотрела на высотомер. Тысяча двести. В принципе уже можно бы «открыться». Она закинула руку за спину и нащупала «медузу», крошечный парашют, который вытянет за собой основной купол.
Одна секунда, две, три.
Четыре.
Пять.
Она обернулась и увидела беспомощно барахтающуюся в воздушном потоке «медузку». Понятно, значит, отказ основного купола. Неприятный отказ — «медуза» вышла, а сам купол остался в ранце, и его никак теперь не отстегнешь.
Железное кольцо запасного парашюта находится слева, у самого сердца. Перед тем как с силой дернуть за него, желательно откинуть ноги подальше назад. Ей уже пару раз приходилось пользоваться «запаской», поэтому она почти совсем не испугалась. Главное — действовать решительно и быстро. Она знала, что кольцо запасного парашюта выходит туго и дергать надо изо всех сил. Короткий вздох, напряжение мышц, и кольцо улетело прочь, словно пробка из бутылки с теплым шампанским.
Одна секунда
Две, три.
Четыре.
Пять.
Запасной парашют не открылся. Кольцо было отрезано от системы, поэтому и вылетело так легко. Она вдруг осознала, что у нее есть сердце, но находится оно почему-то в желудке. Кто укладывал её парашют?! Марк. Засранец.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})П…и. б…ль.
Танатофоб не прав. По-настоящему страшно не во время первого прыжка. И не во время второго.
А во время последнего.
Жаль, что испытавшие этот страх, первобытный и неразбавленный, никогда не смогут рассказать о нем ос-
— Ты что-то питаешь. Я тоже слышала эту историю. Только девушка осталась жива, — говорю я.
— Ха. Интересно, каким же образом, — говорит Юка, — пойми, хеппи-энды сейчас не в моде. Если бы девка выжила, то эта история нс стала бы аэродромной байкой.
— Как раз наоборот
Мы всегда спорим, я и Юка. Мы вообще разные. Она — высокая и тонкая, чем-то напоминает принцессу из детского кинофильма. А я — небольшого роста, обремененная грустью детских комплексов и тяжестью лишних килограммов и похожа на актрису Инну Ульянову в её лучшие годы. Юка влюблена в себя, я же к себе совершенно равнодушна. Она парашютистка, а я приезжаю на аэродром просто так, за компанию.
Аэродромный вечер пахнет густым июнем и жженой коноплей. Марихуану курят все.
— Дунуть хочешь?
— А не пора ли нам превратиться в обезьян?
— Может, почитаем? Произведения Ярослава Гашека?
У меня с детства аллергия на спиртное. Когда мне было пять лет, я украла со взрослого стола фужер с крепленым яблочным вином. Собственный поступок казался геройством, я лихо опрокинула в себя горьковатое содержимое.
Поэтому я курю больше всех. А потом — шире всех улыбаюсь. И смеюсь — мелко-мелко, откинув голову назад и демонстрируя окружающим не слишком ровные желтоватые от кофе и никотина зубы. Некрасиво, короче, смеюсь.
Иное дело Юка.
Я и сейчас её вижу. Вот же она, в полутемной глотке модного бара, вертит в наманикюренных ладонях запотевший бокал с любимой ею Пинаколадой. Или нет, не так. Она — в мерзлом душном офисе, закинула длиннющие ноги на стол, на американский манер, и о чем-то глухо хохочет.
Опять не то.
Она, в обтягивающих шортах отчаянно красного цвета, пытается взобраться на вяло сопротивляющуюся ипподромную лошадь — ну, а я… я, улыбаясь её смелости, смотрю со стороны — фигура у меня для конного спорта, мягко говоря, неподходящая.
Могла ли я с ней соперничать? Смешно. Рядом с ней я выглядела как биологический мусор. По закону жанра мы не могли подружиться. Никак не могли. Я должна была бы её ненавидеть. Презирать. Мстить, в конце концов.
Никто не злопамятен так, как индийские слоны и некрасивые женщины.
И тем не менее, мы стали подругами.
Мы познакомились в июле, тогда мне исполнилось двадцать лет. В третий раз провалившая экзамены во ВГИК, я как раз нашла работу курьера в одной мелкой, чего-то там производящей компании. С профессионально вежливой улыбкой на лице и в кровь стертыми пятками, я целыми днями носилась по городу, перевозя из офиса в офис бесконечные коробки, посылки и деловые письма, а вечерами суетливо и бестолково устраивала личную жизнь.
В то лето я изо всех сил пыталась всучить свою девственность соседу по лестничной клетке, в которого, как мне казалось, я была пожизненно влюблена. Несколько раз он снисходил до того, что приглашал меня в кино или в открытое кафе у метро. А однажды мы поцеловались прямо перед тем, как попрощаться. После этого он стал называть меня зайчиком, а я его — на американский манер — бойфрендом.
Именно он и позвал меня на ту презентацию.
— Настюха, у меня есть два приглашения на замечательный фуршет, — не без гордости сообщил он, — ресторан «Максим», будут только сливки общества!
— Это здорово, — обрадовалась я, — а что же мне надеть?
— Туда пускают только в вечерних костюмах. Говорят, будет Немцов и, как его, Явлинский тоже, — он явно старался произвести на меня впечатление, — так что ты должна хорошо выглядеть, — и поцеловал меня в висок.