Пятница нон-стоп (СИ) - "Motoharu"
- А вы чем-то похожи, - проговорил он обманчиво добродушным голосом. Дима почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Коля обернулся и загнанно посмотрел на вошедшего – очевидно, искал поддержки. На его скуле расплылся лиловый синяк, и на носу было множество мелких царапин, словно его возили этим носом по наждачке. Вот тебе и голая правда – всё на лице написано. Александр покрутил в пальцах фирменную спектровскую ручку и устало вздохнул: - Дима, оставь нас с Николаем Викторовичем на пять минут, я потом к тебе сам зайду.
Коля нервно передёрнул плечами, услышав столь официальное обращение, и опустил их ещё ниже, превращаясь практически в пустое место. Как прекрасно Дима понимал его в этот момент! Он и сам почти готов был упасть на колени и просить прощения – и не важно, за что – так было страшно.
Тишина и прохлада родного кабинета успокаивали. Дима открыл окно настежь и, усевшись на подоконник, закурил. Руки всё ещё дрожали. Дима старался не представлять, о чём Александр говорит с Колей в данный момент, как смотрит, как давит, одним лишь взглядом – снисходительным, презрительным. Александр может и так смотреть на людей, Дима знал это точно.
В дверь постучали, Дима вздрогнул и уронил сигарету в окно. Быстро спрыгнул с подоконника, изображая видимость занятости. Коля бесшумно вошёл, прикрыв за собой дверь. Выглядел он хреново. Воспитательные процедуры явно пошли на пользу - тщеславия поубавилось, и взгляд больше не блестел перманентным превосходством. Может, просто уволили?
Дима присел на край стола, ожидая. Коля явно пришёл не для того, чтобы посмотреть на него, прекрасного.
- Минаев, - начал тот, и тут же скривил губы, словно у него резко заболел зуб. – Ты это… извини меня, и Ромку извини. Он просто завёлся из-за Таньки… у них давно уже были напряги, вот и приревновал.
- А ты из-за кого?
Коля растерянно похлопал глазами, глядя на Диму.
- Что… из-за кого?
- Рекомендации раздаёшь весьма лестные. Мы вроде бы в одном коллективе работаем, корпоративная культура у нас, все дела… Мне казалось, что тебе неплохо здесь работается, так же как и мне.
- Да… неплохо, - согласился Коля, нервно засовывая руки в карманы узких джинсов очень знакомого стиля. И причёска, у Димы летом была такая причёска. И размалёванная весёлыми граффити футболка, и кеды. Александр был прав, говоря, что они слишком похожи. – Не жалуюсь.
- Ну и успокойся тогда, Поповский. Твои извинения принимаются. Давай и дальше не думать друг о друге, лады?
- Лады, - хмыкнул Коля и быстро вышел из кабинета, как показалось Диме, ожив и вновь гордясь собой. Пожалуй, он прав. Извиниться – это подвиг, достойный гордости. Только ни черта ему Дима не поверил. Что есть, то есть, и от этого на душе стало легче.
Часть 4.Выбирай.
В обед в кабинет вплыла Лариса Погодина, дочка Всеволода Игнатьевича. Ультрамодная причёска, большие чёрные очки. Дима сразу-то и не узнал её. Хоть и учились вместе пять лет в одной группе и даже иногда шатались по злачным заведениям. Лариса была Викиной подружкой. Девочка-отморозок закалывала пары, заваливала экзамены, но разбиралась в инженерных программах как первоклассный спец, куда посиневшим от натуги ботанам. В прошлом году в «Спектре» прошёл слух, что она живёт с какой-то девочкой недалеко от Красной площади.
- При-и-вет, Минаевский, - нежданная гостья подняла вверх правую руку и отдала честь. – Всё плесневеешь?
Дима скрипнул стулом, в упор глядя на знакомую-незнакомую девушку и судорожно пытаясь вспомнить, кто это.
- О-о-о, - громко протянула она и плюхнулась на Лидин стул, лёгким движением руки подняла очки на макушку, убирая со лба косую колорированную чёлку. Теперь она стала настоящей Лариской. – Ну, ты совсем заработался, мой друг!
- Ларка, - хлопнул себя по бедру Дима и широко улыбнулся. – Ну ты, блин, и вырядилась. Фиг тебя признаешь с такой стрижкой.
- Не всё же с косой до пят ходить, - развела руками Лариса и с любопытством заглянула в папку, где Лида регистрировала входящие телефонные звонки. Бегло просмотрела и с шумом захлопнула. – А ты как тут живёшь-здравствуешь? Слышала, что развёлся с Викусей. И она уже выскочила замуж за какого-то начальника.
- Есть такое дело. Может, чайку попьём или кофе с коньяком? – предложил Дима. Рядом с Лариской всегда хотелось напиться, так располагающе она выглядела - вся в отца пошла!
- От кофейку не откажусь. Тем более если ты приготовишь.
- А что так сразу?
- Ну, ты ж у нас особенный, мальчик-с-пальчик.
Лариса была высокая, широкоплечая спортсменка. Раньше она увлекалась плаванием, видать, доувлекалась. Но, несмотря на внешность, манеры, и явно нетрадиционные взгляды, она никогда не мешала ухаживать за собой и всегда смотрела на Диму, как на мужика, без умиления и желания потискать, в отличие от той же Лиды или даже Вики.
- Покорила Москву?
Кофе с коньяком на вкус получился отвратительным: то ли слишком много коньяка вбухал, то ли кофе испортился, но по довольной улыбке напротив Дима понял, что девушке понравилось. Пронесло.
- Мелко мыслишь, Минаевский. Я уже в Германии пашу полгода. Организую там одно дельце…
Дима отхлебнул мерзкое пойло в надежде, что вкус станет хоть чуточку мягче, и тут же поморщился. Нет, всё так же отвратительно горько. Лариса пришла не просто так. Дима вообще забыл уже, когда к нему люди приходили просто так. Быть может, оно и к лучшему. Не так уж и много у него времени на старых приятелей и праздные разговоры. Лучше пойти потискать Александра Владимировича.
- Что за дельце?
- Архитектурная студия. Эксклюзивный дизайн, самые смелые решения, желание клиента - закон… - Лариса подмигнула Диме и достала из большой кожаной сумки, напоминающей формой и размерами вещмешок, квадратный матовый проспект. На обложке нескромно красовался Димин «Кубик Рубика». – Зацени. Это пилотный выпуск. Рихард про тебя текст накатал, я чуть не прослезилась.
Дима молча взял проспект и полистал. Так и есть, тот самый текст, что был прислан ему на сверку неделю назад. И Димина фотография из Флоренции приютилась в уголке. «Начало пути талантливого архитектора», кажется, так называлась статья. Текст был на немецком.
- Там ещё есть русский вариант, я сама переводила, с обратной стороны, - Лариса перегнулась через стол и долистала проспект до нужного места. Ткнула пальцем.
Дима коротко вздохнул, чувствуя, как начинает волноваться. Так быстро его сцапали. О цели визита Ларисы можно было догадаться, лишь взглянув в её горящие азартом, смешанным с восхищением, глаза.
- А как ты на Рихарда вышла? Он же вроде в журнале печатался?
Дима не хотел читать статью, и не потому, что знал, о чём там, а потому что Лариса её тоже читала и сделала много удобных для себя выводов. И проспект тоже просмотрел лишь мельком, оценивая уже сделанное внутри «Кубика». Пластик заменили металлом, утяжелив конструкцию и сделав её солиднее.
- Это мой хлеб, - пожала Лариса плечами, напряжённо вглядываясь в лицо Димы. Его сдержанность смущала девушку, готовившуюся, по всей видимости, к несколько иной реакции. Полгода назад Дима бы прыгал от радости, быть может. И просил бы взять его на работу в новую европейскую студию, а теперь всё изменилось. Он мог делать то, что ему нравится, и здесь, и никуда не спешить.
- Приглашаешь присоединиться? – напрямую спросил Дима, закрывая и отодвигая проспект. Он бы, конечно, не был против оставить его себе на память, но подсознательно хотелось быть как можно независимее.
Лариса побарабанила пальцами по столу и залпом допила кофе.
- Приглашаю. Проект будет крутиться вокруг двух-трёх архитекторов. Авторские проекты, конкурсы, мировая известность. Пиар и рекламу я возьму на себя. Стася – всю бухгалтерию. Мы поставим на имя, а не на фирму. На твоё имя, в частности.
- И ты думаешь, оно надо кому? В Европе и своих талантов пруд пруди.
Лариса снисходительно улыбнулась и, набрав в грудь побольше воздуха, начала говорить о Димином таланте и его росте, об открывающихся перед ним перспективах. И казалось, что все эти красивые слова как не о нём вовсе, а о ком-то постореннем. Ну не может живой человек быть таким офигенно замечательным и во всех отношениях продвинутым. Прям гений мысли и формы. После двадцать пятого захода Дима подумал, что вот сейчас точно засмеётся.
