Набор преисподней (СИ) - Рицнер Алекс "Ritsner"
Стах ищет, куда она делась, зажмурив один глаз. Зараза. Выпала та, без которой ничего не видать.
Стах расталкивает Тима.
— Тиш…
— Мм?..
— Я линзу потерял.
— Что?..
— Линзу потерял, говорю.
— Что? Какую линзу?..
— Контактную. Которую в глаз вставляют.
— Чего?..
Тим садится рядом и пытается разобраться, что происходит. Они оба внимательно втыкают на синий плед. Это определенно самое странное утро в их жизни.
— Как она выглядит?..
— Как линза?..
Тим морщит недовольную мину: спасибо, капитан очевидность. Вдруг до него внезапно доходит:
— Ты носишь линзы?..
— Доброе утро, — усмехается Стах.
— Ты плохо видишь?..
— Нет, блин, они цветные. Удовольствия ради.
Тим смотрит неодобрительно.
— Ты же понимаешь, что это тупой вопрос, правда?
— Ты никогда не говорил.
— А зачем?..
— Действительно, — обижается Тим. Потом его (спросонья, что ли?) переклинивает, он бубнит: — Зачем тебе в целом со мной говорить?..
Стах уставляется на него изумленно и даже открывает зажмуренный глаз. Вдруг что-то осознает. Закрывает рукой тот, что все еще с линзой. Замечает:
— Кранты. Ты отсюда — пятно.
Между ними — от лица до лица — сантиметров двадцать. Тим изгибает брови, наклоняется ближе.
— Совсем не видишь?.. Это чего? Минус сколько?..
— Минус восемь. Второй — минус два.
— Как ты живешь?..
— В линзах.
Они снова уставляются на плед. Тим задает потрясающий вопрос:
— Может, она куда укатилась?..
— Может, она еще убежала?..
Тим собирается обидеться, но вдруг замечает какой-то блик на синем ворсе и берет в руку полупрозрачную пленочку, сложенную пополам. Они оба приближают лица к Тимовой руке.
— Это в глаз вставляют?..
— В таком виде — нет.
— И чего теперь делать?
— Выбрасывать и домой идти…
II
А вот, что видит Алексей, разбуженный шумом, когда заглядывает к сыну в комнату…
Стах прыгает на одной ноге, надевая джинсы. Тим сидит в кровати и наблюдает его со словами:
— Останься хотя бы на завтрак.
В этот момент дверь ударяется об стену, и все трое замирают. Длится неловкая пауза. Алексей делает шаг вперед — чтобы взяться за ручку двери — и тянет ее на себя со словами:
— Ну, я потом зайду…
Несколько секунд ничего не происходит. Только слышно, как шаги удаляются. Стах уставляется на Тима. Тот закрывает лицо руками и валится на кровать.
III
Мать, наверное, всю ночь не спала, волновалась, ругалась с отцом. А он высказывал ей, что это все ее никудышное воспитание, дурное влияние старших Лофицких. Стаху мало не покажется, и он, понимая прекрасно, собирается на казнь. Это похоже на ментальную тюрьму его комнаты. Какой у него есть выбор? Ему кажется: чем быстрее отделаться, тем лучше. Мозг уже работает на полную мощность, предчувствуя грандиозный скандал.
Стах стоит в коридоре, надевает куртку. Тим шнуруется, собирается провожать.
Алексей выгребается с чашкой в коридор и остается там незамеченным.
Тим задирает голову, отчего-то хихикает, поднимается и тянется к Стаху.
— Чего?..
— У тебя волосы торчат.
Тим пытается пригладить, и Стах терпеливо сносит: может, из привычки повиноваться заботливому жесту. Потом усмехается:
— Да забей. Бесполезно.
— Проволока.
— Ага. Какая-нибудь ржавая.
— Медная.
— Ржавая медная.
— Дурак.
Тим улыбается и поворачивается за курткой. Замирает.
— Пап…
— Доброе утро, — говорит Стах.
— Доброе.
— Я Ариса провожу.
— Проводи.
— Все нормально?..
Алексей смотрит на них задумчиво, отпивает кофе. Говорит:
— Так кажется…
— Я скоро, — обещает Тим, и почему-то голос у него виноватый.
IV
Тим спускается по лестнице и грузится. Посматривает на Стаха тоскливо и тревожно. Тот замечает. Обнадеживает улыбкой:
— Неплохо отметили.
— Думаешь?..
— Уверен.
Тим тянет уголок губ. Спрашивает:
— Арис?.. а ты не хочешь? Погулять на каникулах?
— Хочу или нет — не пойду. Мы до конца каникул не увидимся.
— Почему?.. Ты уедешь?
— Да накажут меня. Домашний арест и порка — о чем можно еще мечтать?
Тим молчит пару секунд. Не понимает:
— Зачем ты со мной остался?..
— А ты бы ушел?
V
Стах замирает у домофона и не решается достать ключи. Может, дождаться, что кто-нибудь другой откроет?
Тим спрашивает:
— Хочешь, я с тобой пойду?
— Меньше всего, — усмехается.
— Скажем, что это я виноват.
— Ага. Думаешь, сойдешь за крайнего?
Тим теряется и не понимает вопроса.
— У меня есть голова на плечах, и ты здесь ни при чем.
Тим почему-то обижается, что ни при чем, и отворачивается. Стах говорит глуше:
— Такие правила. Куда ни плюнь — в какое-нибудь да попадешь.
— Звучит не очень…
— И не звучит тоже. Отец старой закалки. И дед. Это повезло, что прадеда схоронили. О покойниках плохо не говорят, но… — морщится и стихает.
— А вы все вместе, что ли?..
— Там две квартиры. Семь комнат.
— Сколько?..
— Ну да, — усмехается. — Две не добрали у Данте…
— Может, добрали… Девятиэтажка…
Тим поднимает голову, пока Стах проникается мыслью.
— Ловко, — хвалит всерьез.
— На каком ты?.. На восьмом?
— Блин, Котофей, ты гений, — восхищается, когда озаряет. — Все по канону. Там зачинщики раздора, лицемеры и лукавые советчики… Хотя иногда у меня ощущение, что мы застряли на пятом. В болоте Стикс…
— А я на третьем поясе седьмого… — Тим говорит об этом осторожно и внимательно отслеживает реакцию.
— В Горючих песках? Почему? — искренно не понимает. Делает тон плутовским и наигранно осуждающим: — Ты надругался над божеством, Тимофей?
Тим тянет уголок губ, опускает взгляд:
— Ну… или только хочу…
Стах усмехается и любуется им почти очарованно.
— Тиша, прикинь: восемьсот лет назад мужик в точку попал. Вот уморительно.
— По-моему, это, скорее, грустно…
— Грустно, потому и уморительно — так проще, — улыбается. — Еще года три. Или чудо. Но я думаю, что в аду чудес не случается.
— Не боишься?.. чудес?
— Это из разряда «бойтесь желаний»?
— Наверное…
Тут открывается в приглашении дверь… Стах прощается жестом. Тим повторяет за ним потерянно.
VI
Пока Стах открывает квартиру, он будит всех чертей и демонов на всех девяти площадках. Мать, конечно, уже на взводе или, может, даже — еще…
— Аристарх Львович…
Комментарий к Глава 29. Утром первого числа
А еще в Горючих песках страдают содомиты. Но Стах, как мы знаем, человек не очень догадливый.
========== Глава 30. Грешник под арестом ==========
I
Промотав гневные тирады и живописное описание хлестких и четких, как барабанная дробь, ударов ремня — по чему попадет… можно резюмировать, что каникулы у Стаха проходят на славу — под домашним арестом, упреками, допросами, усмешками Сереги, шипением Сакевичей на то, какой он… рыжий… и в довесок ко всему приятному — с рассеченной на лопатке кожей. Спать приходится на боку или на животе… Приспосабливаться, в общем, к условиям. Почти по Дарвину.
