Самый легкий выбор (СИ) - "Elle D."
Но она по-прежнему помнила, как скакать галопом в мужском седле, как заряжать арбалет, как переносить вес, врезаясь мечом в шею врага на полном скаку, и как брать штурмом чужие замки.
Хотя, призналась Лусиана Уиллу с лёгкой усмешкой, она не полагала, что однажды ей придётся проделать всё это снова.
- Я не настаиваю, чтобы вы шли со мной, Уилл, - закончила она в полной тишине, потому что Уилл не произнёс за время её речи ни одного слова. - Хиллэс - ваша родина. Тэйнхайл - замок ваших предков. Роберт Норан, его хозяин - ваш родной брат. Вы прибыли в Вальену заложником, судьба рассудила так, что вы остались здесь рядом с человеком, убившим вашего отца. Он не стал бы вынуждать вас делать выбор, и не стану я. Но у меня самой выбора нет. Мой первый муж погиб, и видит бог, я любила его, несмотря ни на что. Я не могу стать вдовой снова. Я не хочу, Уильям. И потому у меня нет выбора. А у вас - есть.
Выбор? О чём она говорит? О чём толкует она, эта скрытная, непонятная, странная женщина, в которой за одним дном всякий раз обнаруживаются всё новые и новые, женщина, которая не любит Фернана Риверте даже половину так сильно, как Уилл?.. Беременная женщина, получившая наконец возможность вернуть своё потерянное дитя, получившая всё, чего она могла хотеть? Женщина, которая оказалась женой Фернана Риверте против своей воли - и всё равно не допускала даже мысли о том, чтобы покинуть его теперь, когда он остался совсем один?
Как эта женщина могла говорить Уиллу, будто у неё нет выбора, а у него - есть?
- Я пойду с вами, миледи, - сказал Уилл Норан. - Давайте его вернём.
Сделать это оказалось намного труднее, чем сказать.
Открыто пойдя против воли своего монарха и попавшись на этом, Риверте поставил себя вне закона. Рикардо не мог послать людей ему на помощь - более того, ни один человек, ни один мужчина и ни одна женщина, ни одна собака и ни одна муха, живущая в Вальене, не имела права помочь графу Риверте, не будучи обвинённой в измене. Он оскорбил дружеское Аленсийское княжество и будет этим княжеством покаран - такова была официальная позиция Сианы, и это давало тем, кто хотел помочь Риверте, свободы примерно столько же, сколько было у него самого, сидящего в подземелье Тэйнхайла.
Всё это Лусиане и Уиллу доходчиво, не особо стесняясь в выражениях, растолковал капитан Ортандо, которого они спешно вызвали в Шалле.
- Но вы ведь говорите, что Риверте действовал как частное лицо, и захватили его как частное лицо, - не сдавался Уилл, отчаянно пытаясь пробить каменную броню этого твердолобого вояки, которого он знал давно и, к сожалению, слишком хорошо. - Так почему мы не можем теперь в том же частном порядке попытаться его освободить?
Ортандо посмотрел на него, и Уилл ясно понял, что капитан по-прежнему видит в нём сопливого юнца, трясущегося от холода и страха, которого он шесть лет назад конвоировал от хилэсской границы в Даккар. С тех пор изменилось очень многое, но только не капитан Ортандо.
- Потому, благородный сир, - гневно двигая усами, процедил он, - что у графа Риверте нет собственных войск. Все его гарнизоны подчиняются императору, опосредованно через сира Риверте. Так как он объявлен вне закона, они выходят из-под его подчинения и возвращаются под руку его величества. Это, к слову, и меня касается, так что я, по правде, не очень понимаю, за каким чёртом толкую тут сейчас с вами.
Уилл закусил губу, бросив отчаянный взгляд на Лусиану, сидевшую в кресле неподалёку и в молчаливой задумчивости слушавшую их разговор. И впрямь, этого они не учли. В Вальенской Империи вассалам короля было запрещено содержать регулярные войска - лишь законный монарх имел право созывать армии. Переходя под командование отдельных представителей знати, воины всё равно оставались под присягой верности, данной своему королю, даже если проводили всю жизнь, защищая замок на отдалённом рубеже, о котором его величество едва ли когда-то слышал. Это делалось, чтобы обезопасить корону от риска мятежей и переворотов - воинам, выступившим на стороне восставшего вассала короны, пришлось бы нарушить данную королю присягу, а на это пошли бы далеко не все.
- Может, набрать наёмников? - в отчаянии спросил Уилл.
Вместо Ортандо ответила Лусиана:
- Мы не успеем. Если предположения Гальяны верны, у нас есть самое большее неделя - потом Риверте либо убьют, либо отправят в Аленсию, что одно и то же. Чтобы набрать наёмническую армию достаточной силы, понадобится не менее месяца. Не говоря уж о том, что мы не сможем использовать для этой цели средства самого графа, потому что пока он жив, лишь он сам и его поверенный - то есть Гальяна - может брать деньги из его казны в Сиане. У меня есть кое-какие личные средства, но их не хватит.
То, что личных средств Уилла не хватило бы и на полтора захудалых солдафона в ржавых кирасах, сира Лусиана деликатно промолчала. Уилл потупился, едва заметив странно одобрительный взгляд, который Ортандо бросил на графиню. Должно быть, его впечатлило то, что она кое-что смыслит в организации войны.
- Что же нам делать? - тихо сказал Уилл.
Ему никто не ответил.
- Не думайте, что я не хотел бы помочь, - после долгого молчания неохотно сказал капитан. - И я, и все, кто служил под началом сира Риверте - мы все ценим его, уважаем, преклоняемся перед ним, но... присяга есть присяга. Мы не можем её нарушить. И вы не можете - вы тоже вассал короля, сира графиня, и если выступите в этот поход, то тоже окажетесь вне закона, как и он...
Лусиана вдруг резко выпрямилась и сжала ручки кресла - с такой силой, что у неё побелели не только пальцы, но и запястья. Её взгляд метнулся к Уиллу.
- Я - да. А как насчёт сира Норана?
- Что? - Ортандо непонимающе нахмурился, и Лусиана, встав с кресла, резко повернулась к Уиллу.
- Уильям, вы ведь не особо ладите с вашим братом, если я верно осведомлена?
Не особо ладит? Это было мягко сказано.
- Когда мы виделись в последний раз, он захватил меня и пытался убить, - хмуро ответил Уилл.
- Вот как. И вы очень сердиты на него за это, не правда ли?
Уилл вскинул голову, опуская руки, которые до этой минуты судорожно скрещивал на груди. Кажется, он начинал понимать.
- Вы хотите, чтобы... - прошептал он, и Ортандо резко закончил:
- Вы хотите, чтобы он пошёл на Тэйнхайл войной против своего брата? Родного брата?
- Я не знаю, могу ли просить у сира Норана так много, - Лусиана мельком взглянула на капитана и снова повернулась к Уиллу. - Но, в любом случае, решать лишь ему.
Так вот, значит, как... Идти на Тэйнхайл. У Уилла не было времени толком подумать об этом, осознать сполна, насколько это неправильно. Теперь подумать придётся - и не просто думать, а сделать. Прийти к стенам, в которых играл ребёнком, среди которых принял решение посвятить себя богу, с которых смотрел на поле, где Фернан Риверте убивал его отца... Прийти туда и бросить вызов Роберту, швырнуть перчатку ему в лицо, и смотреть, как он её поднимет. Спросить: ну как, Роб, теперь бы доволен? Думал ли ты, отправляя меня в руки врагов и приказывая совершить подлое убийство, что всё кончится вот так? Думал ли ты? Я - никогда не думал, даже помыслить не мог.
Тэйнхайл, где проходили его первые уроки с братом Эсмонтом. Тэйнхайл, где мать учила его играть на гитаре и петь незамысловатые народные песенки. Тэйнхайл, где он впервые увидел графа Риверте, тогда ещё - издалека, и отвернулся тогда, торопливо, инстинктивно, как от яркого света, даже на миг не задумавшись, почему на этого человека так больно смотреть, словно он был солнцем...
Уилл очнулся и понял, что Лусиана и Ортандо молча ждут его ответа.
Он бросил на капитана нерешительный взгляд.
- Сир Ортандо? Что вы думаете? Это сработает?
- Может сработать, - помедлив, ответил тот. - Междоусобицы запрещены законами Империи, но... Ваш случай особый. Вы - хиллэсец, насколько я знаю, короне Вальены вы не присягали.
- Присягал мой король. А через него, следовательно, и я.
